Навстречу Победе. Еще раз о мифах

Иван Гооге

1982 года рождения, образование высшее техническое, профессия - системный администратор, место жительства - город Арсеньев Приморского края, страница в ЖЖ ars-el-scorpio.livejournal.com

Я очень люблю смотреть фильмы и участвовать в политических дискуссиях. И в результате периодически наблюдаю вакханалии вокруг фильмов, затрагивающих Великую Отечественную Войну.

Суть вакханалии простая: «Наконец-то нам показали Правду». Под «правдой» подразумевается всё что угодно – «одна винтовка на троих», «пулемёты заградотрядов», «трупами заваливали», «генералы пили да б...довали», «особисты всех героев в Гулаге сгноили». Иногда вакхующие давят на тормоза – мол, «мы обличаем тирана Сталина да коммунистов проклятых, а против русских солдат ничего не имеем». Однако по совокупности получается, что в Войну русские солдаты, «как идиоты, защищали свою Родину», которая в лице «Сталина и коммунистов» погнала их на убой.

Что было тогда? Думаю, что никто из читающих эти строки лично в Великой Отечественной Войне не участвовал. И никто из тех, кто сейчас пишет книги и снимает фильмы, тоже Войну не застал. Все мы родились позже, а посему любую информацию воспринимаем из источников различной степени достоверности. Весьма различной.

Как ни крути, но фраза «народ связно помнит последние сто лет, а дальше начинается сплошное Давным-Давно, о котором что ни соври – всё к месту» вполне соответствует действительности (хотя современные «средства массовой дезинформации» могут сократить этот срок лет до десяти). Любая субъективная правда – то, что каждый из нас считает правдой – формируется из информации, которой мы можем доверять и которой мы хотим доверять.

Понятно, что доверять мы можем информации, полученной из надёжных источников – от людей, которые действительно могли быть свидетелями описываемых событий, не имели предубеждения или иных причин для искажения фактов. При этом не содержащей логических противоречий и соответствующей другой достоверной информации. Попробую объяснить, чему и почему мы хотим верить.

Одни документальные и художественные произведения делают акцент на хорошем, другие – на плохом. Одни пытаются подчеркнуть самое светлое, другие – залезть в самые тёмные, потаённые уголки. Одни наряжают своих героев в светлые одежды добра, другие – ищут самое грязное бельё, чтобы вывернуть его наизнанку перед публикой.

Как следствие, сразу же находятся зрители, стремящиеся поверить в светлую или в тёмную правду. Именно поверить, потому что большинство из них не имеет соответствующей базы, позволяющей определить, было ли показываемое в реальности, а если и было, то в каком количестве. При этом предлагаемый миф оказывается важнее фактов.

Помнится, в 2008-м году проходил конкурс «Имя России», на котором с большим отрывом победил Иосиф ВиссарионовичСталин. Точнее, победила сталинская премия, которую получили Николай Константинович Черкасов и Сергей Михайлович Эйзенштейн за фильм «Александр Невский».

Не реальный князь Александр Ярославович, 1221 года рождения из плоти, крови и различных человеческих слабостей, не канонизированный в 1547-м году святой, а персонаж фильма, снятого в 1938-м году с чётко обозначенной идеологической и политической целью. И тот факт, что в передаче «Имя России» не стали показывать ни единого кадра из других фильмов (в том числе выпущенного на экраны в том же 2008 году), подтверждает, что люди голосовали именно за образ из фильма. Впрочем, этот образ тоже возник не из пустоты, а из того образа, который был сформирован много веков тому назад из церковного «жития», официальных летописей и народных легенд.

Миф? Да. Но люди верят в этот миф, и любая попытка «показать правду, какой она есть», будет умышленным покушением на прошлое, настоящее и будущее русского народа. Точно таким же покушением будут попытки «показать правду» про Жанну д’Арк, Робина Гуда, Джоржда Вашингтона и других лиц, которых принято считать средоточием высочайших добродетелей и достоинств своих народов.

Так зачем же искать грязь в светлых людях и событиях? Понятно, что свинья везде грязь найдёт. Но почему эту грязь ищет человек? Почему из фильмов про Великую Отечественную Войну, снятых во множестве за последние двадцать пять лет, только единицы можно смотреть без желания вымыть душу с мылом?

Да потому что «новые правдивые» фильмы авторы творят «по образу и подобию своему». Они хотят верить, будто бы тогда всех «гнали на убой пулемётами заградотрядов», потому что их самих, живи они в то время, пришлось бы ловить по тылам и гнать в атаку. А значит, каждый человек, который сам пришёл в военкомат и сам поднялся из окопа в атаку, для них есть олицетворение их обвинения в трусости и шкурности. И когда зрители в комментариях обсуждают «трагедию людей, которых кровавый режим гнал на убой», они не тех людей жалеют, а себя любимых. Когда зрители пытаются оправдывать поступки дезертиров и предателей, они тоже оправдывают себя – свою готовность сбежать и предать, свою неспособность оценить что-либо выше цельности своей шкуры. А именование других фильмов «советской пропагандой» – это попытка отрицать наличие отсутствующих у них качеств в душах других людей.

Предвижу вопрос: «Вот ты так красиво пишешь про правильные поступки, но как бы ты сам повёл себя в то время?»

Да, вопрос резонный. И здесь мне вспоминается эпизод из фильма «Мы из будущего», когда политрук утром перед атакой рассказывает бойцам, что они должны сделать и почему, а завершает свою речь следующими словами: «Но если кто вдруг слабину даст, попятится или назад повернёт – застрелю лично! Но ежели я дам слабину – стреляй меня, не жалей Карпенко».

Да, я верю в светлые мифы, потому что хочу верить в себя. И, перечитывая такие книги, пересматривая такие фильмы, заранее настраиваю себя на соответствующее поведение в подобной ситуации. А заодно настраиваю себя на то, что другому поведению оправдания быть не может. И если я вдруг дам слабину и предам тех, кого должен был защищать, то должен буду понести ответственность за свои действия.

У нормальных людей свой собственный заградотряд всегда при себе находится – это совесть. А чекисты с пулемётами за спиной нужны тем, у кого её нет.