Опасность гуманитарного мышления

Обучение специалистов гуманитарного плана в значительной мере отличается от подготовки специалистов в естественно-научной области и области точных наук. В ходе обучения гуманитариев присутствует значительная свобода подхода, некритичность мышления, неоднозначность трактовки явлений, ассоциативность, наличие собственного мнения и видения приветствуется. Это различие закономерно, поскольку, например, при рассуждении о культурной ценности некоего литературного произведения и методов стилистического самовыражения автора, возможно различное видение вопроса, не требуется четкого формального мышления, определения противоречивости общей теории. При таком обучении помимо ощущения значимости каждого индивидуального мнения складывается иллюзия легкости интеллектуальной работы - ученый естественно-научной сферы может потерпеть неудачу, обнаружить несостоятельность своей теории, в то время как выводы и взгляды гуманитария гарантировано будут иметь вес, по крайней мере, частного мнения, особого взгляда. Это способствует развитию у специалистов гуманитарной сферы дилетантизма - мнения, что, для получения результата не требуется особой подготовки, общей "диванной философии". Ситуацию еще больше ухудшает малое внимание к точным и естественным наукам в гуманитарных учебных заведениях. Таким образом, получая высшее образование специалист ощущает себя более интеллектуально-развитым, более компетентным, на практике оставаясь на низком уровне в областях, выходящих за рамки его профессии.

С другой стороны, при изучении некоторых дисциплин, особенно философии, создаются ложные представления о метафизических закономерностях, когда словесным конструкциям придается сила объективных законов, формальная словесная формулировка затмевает вкладываемый в нее смысл. Примеров таких явлений очень много, один из наиболее известных - законы диалектики. Само их название "закон" вводит в заблуждение, создает впечатление повсеместности, однако корректнее воспринимать их как полезные способы мышления, перехода от набора одних мыслей и явлений к другим и связи их между собой. Под каждый из законов диалектики можно подвести много примеров выполнения, однако, на самом деле при этом отбрасываются все случаи невыполнения закона. Это типичное проявление позитивного подкрепления - психического феномена познания, когда каждый факт соответствия замечается, а вся остальная масса контр-примеров игнорируется. Сами законы диалектики представляют из себя метаправилами, пытающимися систематизировать работу правил и являются слишком общими, отвлеченными, чтобы быть всецело правомерными, относиться ко всему в мире и иметь какую-либо предсказательную или объяснительную силу. Диалектика, однако, при правильном восприятии не как закон, а как способ рассмотрения проблемы все же обладает некоторой полезностью - позволяет акцентировать внимание на связях, рассмотреть различные уровни проблемы, не забывать о большом количестве условностей мышления человека.

Диалектические законы в целом являются попыткой систематизировать сверх возможности систематизации.

Помимо неправильного восприятия философских концепций системных мыслителей иногда происходит придание статуса универсальных законов псевдофилософским высказываниям подобным "Нет правил без исключений". При рассмотрении правила о наличии исключений из всяких правил обнаруживается, что более конструктивно и адекватно просто осознавать, что у законов есть сфера применимости. Будучи выведенными посредством индукции из большого числа наблюдений, законы не могут адекватно отображать явления, условия которых в корне отличны от всех условий наблюдения. Например, явления при движении со скоростями, близкими к скорости света не нарушают преобразований Галилея, они просто неприменимы для таких условий. Такие явления входят в более общий класс, описываемый преобразованиями Лоренса, для которых нет данного ограничения. При этом для этого более общего класса - граница применимости пока не определена.

Интересным моментом является и то, что "Нет правил без исключений" является вариацией на тему "парадокса Рассела". В данном случае, поскольку из всех правил должны быть исключения, то и из него самого так же должны быть исключения, то есть, не все правила должны иметь исключения. Таким образом, это правило противоречит само себе и логически некорректно.

Особо тяжелым проявлением придания чрезмерной значимости словесным конструкциям является стиль постмодернизма. Хорошей иллюстрацией может служить публикация Алана Сокала "Преодолевая барьеры: навстречу преобразующей герменевтике квантовой гравитации" в одном из американских журналов "Социальный текст". Статья была пародией на пост-модернистское философствование и состояла из бессмысленных, хотя и синтаксически-правильных предложений, широкозвучащих полу-истин, непоследовательных рассуждений, глубокомысленных постмодернистских словесных конструкций с применением научных терминов и умышленно внесенных нелепиц из области физики, заметных любому студенту факультета физики. Статья была напечатана в журнале и после раскрытия автором шутки вызвала резкую реакцию. Воодушевленный успехом статьи, Андрю Булхак написал электронный постмодернистский генератор http://www.elsewhere.org/cgi-bin/postmodern/, который каждый раз выдает новый социо-культурный текст, построенный в грамматически безупречной форме, но без какого-либо действительно смыслового содержания. Типичным примером набора глубокомысленно-бессодержательных конструкций, например, может служить следующий отрывок: "При рассмотрении капиталистической теории, мы сталкиваемся с выбором: либо отвергнуть неоконтекстуальный материализм, либо заключить, что общество имеет объективную ценность. Если диалектический деситуационализм подтверждается, у нас есть выбор между рассуждением Хабермаслана и подтекстовой парадигмы содержания. Можно сказать, что предмет контекстуализуется в текстовый национализм, включающий истину как реальность. В некотором смысле, предпосылка подтекстовой парадигмы контекста утверждает, что реальность вытекает из коллективного бессознательного."

В общем случае текст создает впечатление либо глубокомысленной работы, либо результата плохого машинного перевода научной статьи.

Вероятно, самое вредное проявление опасностей сугубо гуманитарного мышления относится к области средств массовой информации. Журналисты, не обладая компетенцией в научных вопросах, обладают высоким уровнем самоуверенности и в значительной степени формируют общественное мнение и общественное понимание этих вопросов. В силу стремления "объективно освещать" проблемы они часто после мнения действительно компетентного ученого представляют слово оппоненту сомнительной квалификации, точка зрения которого объективно не подкреплена, "балансируя" репортаж и создавая в обществе впечатление противостояния идей, там где его давно уже нет или никогда не было или сильно искажая соотношение сторон. Особенно действенны такие дезинформационные действия в сфере тем, уже облаченных в общественные мифы. Журналистское честолюбие делает их убежденными в правильности освещения тематики, а желание заинтересовать читателя, зрителя, слушателя, получить его доверие подталкивает к следованию и потаканию распространенным мнениям и заблуждениям.

Обществу в целом больше по душе неутомительные гуманитарные рассуждения, доступные при небольшом уровне кругозора, чем сложные теории и концепции естественных и точных наук, для понимания которых необходимы усилия и время. Кроме того, для обывателя кажется, что научное видение менее яркое, поэтическое, грандиозное. Это приводит к плохому пониманию научных вопросов и некоторому негативному отношению к серьезной науке и ее объективному подходу.