Почему я против толерантности

В национальном вопросе Советская империя продолжила традиции царской России

В свое время Российская империя, поглощая новые территории, не только не эксплуатировала завоеванные народы, но и помогала им развиваться.

(Даже индейцы Калифорнии и Орегона - русских колоний в Америке, сохранили свою численность и свою культуру - в отличие от колоний английских, испанских, французских, голландских).

Все завоеванные народы сохранились, а Советская империя, продолжив дружелюбные традиции царской России, даже предоставила многим народам территориальные автономии.

В Советском Союзе было 15 государственных языков и более 100 - региональных. Каждый гражданин имел задокументированную национальность. Люди той или иной национальности, безусловно, имеют свои особенности, иной раз сильно их отличающие от людей другой национальности, и поэтому национальный вопрос в СССР был предметом постоянного пристального внимания. Межнациональная нетерпимость в нашей стране была сведена к минимуму. Среди людей царила самая настоящая, искренняя терпимость, и даже анекдоты про молдаван, евреев или вотяков не были злобными, но подчеркивали особенности национального поведения в неожиданных житейских ситуациях. Советская власть намеренно удерживала народы от ассимиляции, однако и не препятствовала ей. Важнейшим условием межнациональной терпимости было безусловное и неоспоримое цивилизационное главенство русского народа.

Русские были народом, цементирующим многонациональную Империю.



Еще при живом СССР «демократы» умудрились незаметно уравнять негласный статус русского народа с остальными, подменив особую миссию русских стандартным банальным «национальным интересом». Что и привело, в конце концов, к разрушению Империи. Власть, которая поставила себе целью грабеж богатейшей страны, даже понятия не имела о сложности национального вопроса. И вопрос этот был решен просто и без затей, в точности по американскому образу и подобию, отменой графы «национальность» в документах. Нет национальности - нет проблемы, так, видимо, решили недалекие реформаторы. Проблемы, однако, только разгорались, и тогда в политтехнологическом лексиконе власть имущих замелькало новое инородное словечко «толерантность».

Социально-политическая реклама предписывает человеку быть «толерантным», это, якобы, является признаком культуры и нравственности. Слово это звучит, как заклинание, по телевидению, на радио и в прессе. Некоторые ревнители чистоты русского языка призывают произносить вместо иностранного «толерантность» русский аналог «терпимость», но не тут-то было. Терпимости все меньше, а толерантности все больше. И словцо аглицкое таки прижилось в русском языке, как у себя дома. Но язык - вещь живая и практически неподконтрольная призывам и желаниям ревнителей. Просто так слово в язык не придет. Раз появилось слово, значит, и появился денотат, т.е., вещь, которую оно озвучивает. И уродливая толерантность явилась реакцией на безответственный уход от национального вопроса.

Национальная терпимость - это когда у каждого человека есть национальность, у каждого народа есть своя история, культура и национальная гордость. Когда каждый народ ощущает себя неотъемлемым элементом прекрасной многонациональной мозаики. Когда при этом русский народ не просто самый крупный элемент мозаики, но и скрепляющий ее, делающий ее живой и процветающей. Когда каждый осознает значимость каждого. Когда различия подчеркиваются в их неповторимости и уважаются.

Что такое толерантность? Это дьявольская политика подавления различий, политика, смешивающая всех в однородную кучу, политика, к которой неизбежно пришли алчные и бездарные реформаторы. Кто ты? - американец. Кто ты? - француз. Кто ты? - африканец. Кто я? Россиянин? Нет, никогда! Я белорус! Я татарин! Я русский!

По материалам «Новая Российская Империя»