Русский Образ: правильно заданный вопрос – половина ответа

Юрий Оленев

Родился в 1990 году в Ленинграде. Студент философского факультета СПбГУ. Интересы: политика, мифология, гносеология, социальная метафизика.Читаю журнал Однако с 2009 года. Журнал - http://somebody15.livejournal.com/

Что мы можем дать миру в плане культуры? Каков должен быть образ России? Как превратить недостатки в достоинства и как избежать ошибок главного конкурента?

Насчет новостей, мыльных опер и прочего телевидения: если мы действительно строим Союз, то уже пора переходить от варения в собственном соку к качественно новому уровню информационного и развлекательного продукта. Тут рецепт простой – освещать жизнь каждого клочка СНГ так, как будто мы все уже вновь одна страна. Так, как будто процесс сращивания, залечивания ран, исцеления и возрождения единой, общей жизни уже начался и набирает обороты. Показывать это на конкретных примерах из жизни и создавать художественную правду именно в этом ключе. Формула простая «вместе – лучше», рефрен – «наконец-то облегчение». Это с одной стороны.

С другой – ограничить пошлятину, выжечь каленым железом. Мы должны притягивать лучшим. Это не значит, что нужно железным кулаком превратить все наши медиа в плоскую агитку. Но необходимы некие рамки, заступать за которые среди самих деятелей культуры будет считаться дурным тоном. Ниже достоинства. Кто сказал, что людей можно воспитать только насилием? Нужны примеры – и мы можем (государство и гражданское общество в виде конкретных организаций) найти в культурном классе тех, кто согласится взять на себя тяжелый труд быть этим примером, этим магнитом, втягивающим всех коллег и товарищей по цеху в свое силовое поле.

И тут уже намечается ответ на второй вопрос – «что мы продвигаем?». К чему, к какому конкретному образу сводится западная демократия и американская мечта, все мы знаем – это пластиковый двухэтажный коттедж, зеленая лужайка с брызгалками, гараж с фордиком, а лучше с парой спортивных машин. Это для тех, кто попроще, а для более амбициозных – парень в костюме, сидящий за пустым столом, «продающий и покупающий деньги». Суть этого товара заключается в том, что человек имеет, как он потребляет, каков его социальный статус. То есть качество внешней оболочки. За этим стоит традиционная протестантская этика, согласно которой внешний успех есть априорное проявление внутреннего качества, богоизбранности – истоки данного феномена исследовались неоднократно, это тоже всем известно. Известна и стратегия продвижения этого образа – с помощью цветных революций, Аль-Каиды и авианосцев. То есть предельно агрессивно.

Несмотря на множество побочных эффектов, американская мягкая сила сейчас – самая могучая в мире. Да, она на пределе своего роста, роста своего абсолютного могущества. Которое пропорционально количеству ресурсов, выделяемых на эту мягкую силу, и обратно пропорционально ее эффективности. Эффективность же ее неуклонно снижается из-за накапливающегося недоверия к постоянному вранью и противоречия между декларируемыми демократическими ценностями и прямым вмешательством в суверенные дела народов в обход их суверенного мнения и воли.

И все же эта сила велика и держится не только на авианосцах. И не только на зеленых бумажках как таковых, хотя, конечно, это краеугольный камень. Она держится еще на яркости образов, которые атакуют сознание реципиента, пытаясь воздействовать напрямую на рефлексы, добиваясь непосредственной реакции на самые примитивные и потому самые мощные стимулы. Для массовой аудитории это до сих пор работает. Сателлиты США копируют внешние формы, приемы и образцы, наполняя своим национальным содержанием, но содержание потребляют культурные меньшинства – сообщества любителей, разбирающихся в сортах, а массы потребляют именно внешние формы.

Какую альтернативу можем предложить мы? Есть дешевые поделки, которые воздействуют на неокрепшие умы, все они – калька с западного проекта; идеология здесь – лишь антураж, натягиваемый на пустой каркас все тех же чисто внешних приемов и уловок.

Есть реальные проекты, которые образовались как общественно значимые либо недавно, либо возродились после длительного нахождения в анабиозном состоянии полуподпольного созревания. СССР 2.0, Евразийский союз и, не постесняюсь назвать это тоже проектом, воцерковляющаяся и катехизирующаяся Россия патриарха Кирилла. Их трудно назвать противоборствующими, но они по форме альтернативны, и чисто внешне для непосвященных их объединяет только одно – это мощный компонент культурного сопротивления, преодоление влияния западной мягкой силы. За что их сторонники и участники и получают ярлыки мракобесов.

А если прислушаться: что там за такие изначальные, глубинные движения питают тот корень, из которого растут эти три здоровых ветви? О чем их зов, такой тихий, такой незаметный, потаенный, но оттого – не менее могучий, ведь это голос нашей особой, богочеловеческой природы, той что по образу и подобию. Этот общий корень есть, и его единство заключается в том, что он внутри, внутри нас самих. Каждого из нас, и объединяет он нас именно потому, что он общий для нас для всех. Этот корень – любовь к одному, единому общему, тому, что превосходит каждого из нас и всех нас вместе взятых, когда мы действительно вместе, когда мы едины.

Но это метафизический подход, а нам нужно решить вопрос о культуре, о том, каков единый образ. Из того конкретного исторического материала, который имеется, следуя назревшим, словно гроздья винограда, обстоятельствам и проблемам, требующим необходимого решения, доверяясь тому самому ощущению Единого, нам необходимо постепенно нащупать контуры единого же Образа, который является нашей целью и нашим идеалом. И который должен стать успешным товаром, как бы мы ни относились к этому слову.

Я думаю, что главная черта очевидна: почему мы все, вне зависимости от идеологических разночтений, так сопротивляемся западной инвазии? Да потому что это противоречит нашей цивилизационной ориентации – не на внешнее, а на внутреннее. Не на форму, а на содержание. Все попытки перенять западные механизмы и внедрить в нашу жизнь обречены на провал, во-первых, потому, что они не способны облечь собой наш жизненный материал без полной органической переработки этих механизмов нашим собственным творческим разумом. А во-вторых, потому что сам материал наших жизненных проблем и ситуаций не способен вместиться в это прокрустово ложе, ломая его к чертям – мы это видим. И остается два простых выхода – либо выкинуть готовые западные рецепты туда же, либо начать без жалости кромсать сам материал. То есть жизни, судьбы и души живых, настоящих людей.

Сама наша непростая жизнь всегда подсказывала, а иногда диктовала нам те формы, которые помогали справиться с ней, подстроится под нее, а иногда и овладеть ей. Да, мы сильно растратили умение именно подстраиваться, когда переняли у европейцев насильственный, чисто технический подход к овладению природой и немало навредили ей, но это поправимо. Голова на плечах есть – можно найти выходы, придумать, как создавать масштабные проекты, не разрушая природу, пользоваться ее ресурсами, не истощая ее. Это тема отдельного разговора.

Сразу можно дать одну характерную черту того образа, к которому мы все не можем не стремиться. Западный образ отвечает на вопрос – в каких условиях быть. Наш образ отвечает на вопрос, противоположный по ориентации – каким быть, какое иметь внутреннее качество бытия.

Почему разваливаются западные проекты, почему история останавливается, возникают кризисы, войны, конфликты? Потому что для них конечными являются внешние, по сути, примитивные цели. Они принципиально достижимы, и поэтому за ними не стоит чего-то большего. Нет высшей цели, нет «большого нарратива», который изгнан, как порождающий слишком большую концентрацию власти, слишком большое творческое напряжение. Испугавшись Гитлера, Запад отказался от явно артикулируемых, по настоящему больших, содержательных проектов. Потому-то и постулирует «конец истории», бессмысленный и беспощадный.