Homo economicus и две истории от Антрекота

Две истории ниже принадлежат el_d. Так что про даты, пароли, явки и адреса лучше спрашивать у нее.

 

История первая. Япония. Революция Мейдзи. Страна переделывается по западному образцу - и, в частности, вводится всеобщая повинность. Может ли вы представить себе реакцию крестьян, которые вдруг стали военнообязанными?

 

Ответ: ликование. Его императорское величество соизволило посчитать нас людьми! Раньше главным отличием между самураями и крестьянами было то, что только первые держали в руках оружие. Теперь оказалось, что эта привилегия распространена на всех мужчин.

 

История вторая. Австралия. 20 век. Вводится штраф за неучастие в выборах. Решено освободить от штрафа аборигенов: они и бедны, и не всегда понимают смысл выборов. И опять, какова, по-вашему, реакция облагодетельствованных?

 

Ответ: страшное возмущение. Как это так, почему нас дискриминируют? Мы что, хуже других? Под давлением аборигенов штраф распространили и на них.

У этих историй, на мой взгляд, есть общая черта. К ней мы вернемся чуть ниже, но сначала давайте отступим в сторону.

Теории, объясняющие поведение людей, исходят из модели человека как рационального существа, максимизирующего некоторую функцию. В качестве такой функции часто выбирают материальную выгоду: в основном потому, что её легче всего формализовать. Это не значит, что теории просты. С ними можно сделать очень многое: например, можно спросить, как много человек готов потратить сегодня на обучение, чтобы завтра получать больше дохода - тут придется максимизировать хитрый интеграл по времени с нетривиальным дисконтированием будущих доходов. Можно обсудить взаимодействие нескольких человек и ввести разные нелинейности, которые объясняют разные сложные вещи. И так далее. Но сам факт, что максимизируется некоторая монотонная функция материальной выгоды, уже накладывает ограничения на выводы.

Истории выше трудно объяснить в рамках такого подхода. В первой людей насильно отрывали от зарабатывания денег и посылали на смерть - а они радовались. Во второй людей освобождали от штрафа - а они бунтовали. Зачем им была нужна эта скала, с которой сбрасывают свободных людей?

Либо мы признаем людей существами иррациональными, либо мы соглашаемся с тем, что максимизируется не то, что нам легко подсчитать, а более сложная функция, где учитываются такие вещи, как статус, самоуважение, уважение окружающих и т.п.

 

 

В комментариях к предыдущей записи я неосторожно обмолвился о сложной функции предпочтения - и получил массу вопросов. На самом деле тут длинный разговор, и я не уверен, что готов к нему. Ну ладно, попробуем.

Я начну с интересного факта, который осознается не всеми. А именно, статистическая физика - наука о поведении больших систем из очень многих молекул - успешно развивалась и тогда, когда мы мало знали о межмолекулярных силах. Собственно, мы и теперь далеко не все о них знаем: попробуйте аккуратно подсчитать взаимодействие двух больших молекул с кучей функциональных групп и сложным распределением зарядов (нет, не надо объяснять мне, как это делается - я это и сам делал, и знаю, почему там непросто). Но это на самом деле оказалось неважным. Важно, что это взаимодействие, во-первых, потенциально: энергия взаимодействия зависит от координат молекул, а во-вторых, локально: молекулы "не знают", что происходит далеко от них. Уже из этих двух фактов можно сделать кучу важных выводов, доказать массу теорем и качественно понять, что должно происходить. Конкретно взаимодействие может быть сколько угодно сложным - пока оно удовлетворяет нашим условиям, выводы остаются в силе. Более того, детали взаимодействия можно брать почти с потолка: ну окажется, что какой-то коэффициент на самом деле 3, а не 2 - подправим, делов-то. Самое главное мы уже поймали: понимание у нас есть.

Но этот триумф теории - с другой стороны, является её ограничением. Если бы вдруг оказалось, что молекулы "чувствуют" сколь угодно далеких соседей, или что силы взаимодействия непотенциальны, то наши теоремы перестали бы описывать реальный мир. Скажем, если бы трение существовало на микроуровне, а не было следствием сокращения описания, то все замечательные распределения вроде Гиббсовского не имели бы отношения к жизни. Нам очень повезло, что это не так - и что это не так по глубоким причинам, а не потому, что нам так удобнее описывать мир.

Вернемся к экономистам. Вот я открываю учебник. Стандартный пример: у меня есть яблоки, у соседа бананы, мы обмениваемся ими, чтобы печь бананово-яблочные пироги. Можно ввести функцию полезности, причем довольно сложную (например, яблоки мне нужны для пирога, и без бананов ценности для меня не имеют). Дальше мы с соседом будет заниматься максимизацией полезности, и можно навесить на это разный красивый аппарат. Можно доказать разные теоремы про оптимальность, Парето-эффективность и т.д. Важно, что конкретный вид функции полезности не так уж и нужен: достаточно того, что она есть.

Засада в том, что предполагается не просто наличие такой функции, но и некоторые её свойства: например, что моя функция полезности зависит только от количества яблок и бананов, и только у меня. А откуда это следует? Можно сконструировать разные более сложные функции и они, на первый взгляд, не менее реалистичны, чем "общепринятые".

Например, можно ввести "статусную зависть": добавим к функции полезности отрицательное слагаемое, зависящее от разницы количества яблок у верхнего дециля населения и у меня ("если Вася меня богаче, я прямо кушать не могу"). Или можно ввести "невыносимость слезинки ребенка": пусть моя полезность резко уменьшается, если есть хоть кто-то, у кого вообще нет ни яблок, ни бананов. Как только мы добавим такие "нелокальные" слагаемые, наши теоремы окажутся под вопросом: в их доказательстве важную роль играет "элементарная трансакция", когда А и Б обмениваются фруктами, причем В и Г это все равно - а А и Б, в свою очередь, все равно, сколько фруктов у В и Г, и по какой цене они обменивались. Если оказывается, что не все равно, то ситуация меняется.

Можно, конечно, заявить, что это "не все равно" есть аморальное и плохое чувство: на самом деле А, Б, В и Г смотреть надо в свои карманы, а не в карман соседа - но это уже доказательство методом запугивания. Вопрос не в том, что хорошо с моральной (чьей морали, кстати?) точки зрения, а в том, описывают ли такие слагаемые реальные явления? И если да, то можно ли ими пренебрегать? А если нельзя, то что происходит, если НЕ пренебрегать?

Тут вот что важно. Когда физик берет какой-нибудь потенциал Леннард-Джонса, он понимает, что "на самом деле" потенциал хитрее. Но он ещё и знает, что качественной ошибки он не сделает: на самом деле любой потенциал, достаточно быстро убывающий на бесконечности, даст похожие результаты. Но если он попытается теми же методами описать систему, где потенциал убывает недостаточно быстро, то он получит просто неверный результат.

Повторюсь, я совсем не знаю предмета. В учебниках, которые я видел, такие вопросы не рассматривались - и более того, доказывались теоремы, очевидно неверные при наличии слагаемых, которые там с моей точки зрения должны быть - но опущены. Очень возможно, и даже весьма вероятно, что эти соображения уже кто-то рассмотрел и отверг - или построил более общую теорию, уже с учетом этих соображений. Я просто хочу сказать, что изложение, которое я видел, вызывает у меня вопросы.

 

***

 

В предыдущей записи на эту тему я спросил, верны ли классические теоремы экономики, если мы будем рассматривать "реалистические" модели человеческого поведения? Я понимал, что вряд ли я первым задал этот вопрос. Тем интереснее было узнать из блога Марка Тома о недавней работе Роджера Фармера с соавторами как раз на эту тему.

Фармер и др. рассмотрели модель рациональных игроков на финансовом рынке с выполнением стандартных условий теорем благосостояния (оказывается, именно так переводится welfare theorems) и двумя маленькими дополнениями: игроки у них рождаются и умирают. Так как жизнь игрока не бесконечна, ему важно не только среднее состояние рынка за большой промежуток времени (in the long run we all are dead, как говорил один известный экономист), но и динамика за время, сравнимое с его жизнью: как известно, у поколения, начавшего трудовую деятельность в период рецессии, доходы за жизнь на 20% меньше, чем у поколения периода бума.

Важный вывод авторов состоит в том, что при этом условии рынок перестает быть эффективным в смысле первой теоремы благосостояния: появляется несколько точек равновесия, причем только одна из них Парето-эффективна.

Мне было бы интересно понять, насколько этот механизм похож на тот, о котором я размышлял: "нелокальность". На первый взгляд кажется, что тут есть общее свойство: в модели Фармера и др. для каждого игрока важна не только элементарная трансакция, но и состояние системы в целом. Впрочем, я недостаточно знаю предмет, чтобы уверенно делать такой вывод.

В любом случае мне кажется оправданным предположение, что теоремы теоретической экономики верны при довольно жестких предположениях о поведении "агентов". Так как реальные люди, похоже, ведут себя иначе (например, имеют привычку помирать), даже качественные выводы этих теорем, возможно, не описывают действительность.