Игорь Фроянов: Освоение пространства. Покорить, не завоёвывая. Часть II

История Освоение пространства. Покорить, не завоёвывая. Часть II  17 января 09:30   ИГОРЬ ФРОЯНОВ  профессор Санкт-Петербургского государственного университета, доктор исторических наук Этнос, обладающий частью течения какой-либо реки, стремится взять под контроль её всю. Эту демографическую особенность можно рассматривать как закономерность. Она характерна не только для нашей страны, но и для других народов и этносов. Результат здесь зависит, как сейчас принято говорить, от пассионарности тех или иных племён, от внутренней силы их социума. С этой точки зрения русские оказались на высоте: действуя упорно и постепенно, они сделали величайшую реку Европы Волгу своей.

Игорь Фроянов.

В её верхнем течении, где исстари жили финно-угорские и литовские племена, славяне появились сравнительно поздно – на исходе первого тысячелетия новой эры, когда расселение наших предков по лику Восточной Европы в основном завершилось. Наиболее многочисленное из них – племя кривичей – обосновалось, по свидетельству древнего летописца, подтверждаемому современной археологической наукой, в верховьях Западной Двины, Волги и Днепра, заняв, следовательно, довольно обширную территорию и несколько потеснив аборигенов. Короткий путь к этим берегам вёл из мест расселения словен, занявших земли вокруг озера Ильмень. Именно силами этих двух племён началась русская колонизация Верхней Волги. Исследования археологов показывают, что поселения восточных славян в Ярославском Поволжье существуют с конца X века. Но дальнейшее колонизационное движение вниз по течению растянулось на столетия.

Волга начинает свой ход в лесах с бедной глинисто-песчаной почвой и долго движется по таким же малоплодородным землям. Только неподалёку от Камы она вторгается в богатый черноземный край, залегающий между этим притоком и Самарой. Здесь изобильные луга, щедрые поля, прекрасные дубовые рощи. Однако около Саратова слой чернозёма иссякает, а далее Волга вступает в песчаные и негостеприимные степи, прилегающие к Каспию, куда и «втечеть семьюдесят жерел» – по выражению Повести временных лет. Но в весенние разливы Волга покрывала низины, принося плодоносный ил, поэтому на левом берегу много прекрасных почв для полеводства и скотоводства. В этом отношении прикаспийскую пойму можно уподобить египетскому Нилу.

Преподобный Макарий Желтоводский.

Стремление русских распространиться вниз по Волге обнаружилось сравнительно рано. В середине XII века то ли Юрием Долгоруким, то ли его сыном Андреем Боголюбским на левом берегу Волги, примерно на полсотни километров выше нынешнего Нижнего Новгорода, был поставлен Городец-Радилов, более полувека служивший оборонительной крепостью и передовой базой русской колонизации тамошних земель. Это значение Городца местные племена осознали довольно быстро, требуя срыть его, а порой и разоряя.

То были волжские булгары и мордва, с которыми приходилось сталкиваться князьям Суздальской Руси. Надо сказать, что если первые всегда вели себя недружелюбно, то среди мордовских князьков были и «ротники», т. е. союзники ростово-суздальских правителей. Летописцы сохранили нам их имена. К примеру, «ротника» великого князя Юрия Всеволодовича звали Пуреш.

Но мы знаем и непримиримых противников наших предков: в частности, другого предводителя мордвы – Пургаса, много воевавшего с ними. И всё же помешать  продвижению Руси в Поволжье эти племена были бессильны. И в 1221 году владимирский князь Юрий Всеволодович основывает на правом берегу Волги при впадении в неё Оки Новгород, получивший название Нижний, в отличие от Великого, стоявшего на Волхове.

Дальнейшее продвижение приостановилось из-за татаро-монгольского нашествия. Но по мере того, как Русь приходила в себя, оживал и интерес к Поволжью. Внимание к этому краю, помимо естественных богатств, привлекала восточная торговля, постепенно набиравшая обороты после вражеских опустошений. К тому же монголы ей покровительствовали, извлекая большие собственные выгоды. В результате растёт значение русских поволжских городов – и прежде всего Нижнего Новгорода. Именно поэтому московские князья стараются утвердить там свою власть. Известно, что в 1311–1312 годах Нижним Новгородом владел князь Юрий Московский, а в 1340 году в нём княжил Симеон, прозванный Гордым. Однако до поры до времени Нижний всё же продолжал оставаться стольным городом самостоятельного княжества.

Нижегородцы старались расширить пределы за счёт земель мордвы, которая тогда обитала по Волге, Оке, Кудьме (малый приток с правой стороны) и некоторым ближним рекам.

Так, в середине XIV века князь Константин Васильевич, по словам летописца, «повеле русским людям селиться по рекам Оке, Волге, Кудьме и на мордовских жилищах, где кто похочет». Освоив этот край, нижегородские правители распространили свою власть по Волге до впадения в неё Суры.

Примером князей заражались и другие предприимчивые люди. Один из богатых нижегородских купцов Тарас Петров купил себе у князя в вотчину (полное, безусловное владение) шесть сёл на речке Сундоваке (приток Волги с правой стороны, за Кудьмою), поселив в них выкупленных им полоняников. И он, конечно, не был одиночкой.

Выгодное положение Нижнего Новгорода и его области, дававшее возможность здешним людям наживаться от различных промыслов и торговли, привлекало не только колонистов, но и толпы разбойников в лице татар и своих ушкуйников из Новгорода Великого, которые под водительством выборных вожаков часто гуляли по Волге, Ветлуге, Каме и Вятке, грабя без разбору чужих и своих, «бусурман» и христиан. Случалось, они вступали в настоящие сражения с княжескими воеводами, даже захватывали крупные волжские города – такие, как Ярославль, Кострому и… Нижний.

Старая Самарская крепость.

С жителей ушкуйники имели обыкновение брать откуп, а захваченные города порой подвергали полному разорению. Причём награбленное выносили на середину поселения и что было получше и полегче, брали себе, а что потяжелее – бросали в воду или сжигали. Множество людей, невзирая на возраст и пол, уводили в плен, сбывая их на невольничьих рынках Казани и Астрахани.

Чтобы парализовать наступление шаек татар и ушкуйников, нижегородские князья ходили на них походами, а для защиты новых поселенцев, промысловиков и земледельцев, на берегах Волги возводили города. Так в 1372 году на Суре (возможно, на месте мордовского поселения) был построен город Курмыш («деревня» на мордовском наречии).

С присоединением Нижнего Новгорода к Московскому княжеству (1392) оно и становится организующим центром русского колонизационного движения по Волге.

Надо сказать, что заселение приволжских берегов в то время шло исключительно по правой стороне реки. На левую, покрытую «непроходимыми лесами и блаты и дебрьми», наши предки не забирались. На правой стороне, непосредственно прилегавшей к русским княжествам, граница между Русью и Ордой пролегала по Суре. Низменные берега такого пограничья не имели. Даже в начале XVI века Русь и Казань равно присваивали себе право над народцами, обитавшими в здешних лесах. Великороссы не решались перебираться на левый берег Волги вследствие дикости этого края. Первым русским человеком, поселившимся здесь, был искавший «безлюдия» инок.

В 1349 году в богатой купеческой семье Нижнего Новгорода появился на свет мальчик, которого родители с малолетства приохотили к церковному благолепию. Когда он подрос, стал частым гостем Печерского монастыря, находившегося в нескольких верстах от города. Здесь можно было слушать завораживающие чтения из житий святых. Они возбуждали в любознательном уме отрока вопросы, с которыми он обращался к авторитетным в его глазах людям – печерским инокам. С ними мальчик «любяше беседовати и вопрошати их о человечестем спасении, им же хвалящим житие иноческого пребывания; слышав же сия детище зело распаляшеся сердечным пламенем; и тако любяше иноческий чин и бысть ему желание облечися во святый иноческий образ».

И вот двенадцатилетнее «детище», он же Макарий, тайно от родителей ушел в Печерский монастырь, где игумен постриг его и принял в свою келью. Скоро по части духовных подвигов Макарий превзошёл всех печерских иноков. В монастыре он жил, окружённый всеобщим уважением. Желая «утаитися и сладкого молчания», Макарий ушёл на речку Лух и там соорудил себе «хлевину малу». Однако слава и здесь настигла его. И тогда, возжелав «конечного безмолвия», он решает направиться на левый берег Волги, во «внутреннюю пустыню», где, бродя по непроходимым местам, остановился на озере Жёлтые воды. Тут Макарий и выкопал себе «зело малу пещеру».

Со временем «пещера» выросла в монастырь, окружённый несколькими сёлами, жители которых пришли сюда, прослышав о подвигах святого старца. Но процветание монастыря было оборванно татарами. В 1439 году на Нижний Новгород напал казанский хан Улу-Магомет. Татары заметили макарьевскую обитель и разорили её дотла, большую часть живших в монастыре убили, а иноков во главе с преподобным взяли в плен.

Из Жития старца узнаём, что татарский «повелитель», прослышавший о нравственных совершенствах Макария, «поболе о нем сердцем и зело сжалися», и будто бы даже гневом наполнился против своих воинов, «зане почто таковаго мужа оскорбиста».

Город Царицын в начале ХVII века.

Татарин отпустил Макария, но тот, видя его расположение к себе, стал просить об остальных пленниках, которых в количестве 40 человек, кроме жён и детей, татары также отпустили, хотя и с условием: «да не пребудеть на онех местех Желтоводских». При этом старцу было сказано: «Отиде, отче, не медля от мест сих, амо же хощеши, понеже земля та наша есть Казанскому царству прилежащая».

Эта история с Желтоводской обителью свидетельствует о том, что православные монастыри являлись притягательными центрами колонизации, вокруг которых собирались русские земледельцы, сводившие под пашни девственные леса. Перед нами обычный для того времени трудовой захват угодий, влёкший за собой смену титульного собственника, в данном случае «Казанского царства», реальным хозяином в лице непосредственных производителей – крестьян. На этот раз татары воспрепятствовали такому обороту событий. Тогда Макарий направился в Галичскую область, где, добравшись до городка на Унже и облюбовав в 15 верстах от него «место достойно молчанию», водрузил там крест и поставил себе хижину.

 Так неудачно закончилась первая попытка русского монашества пробиться на левый берег Волги. Он (как ещё говорили – луговая сторона) оставался пустынным, почти не заселённым краем Казанского ханства, пока то не покорилось Руси. И лишь после этого, по выражению из Жития Макария, «начаша правовернии христиане помалу в оных местех населятися». Но это произошло позднее и не сразу, а в результате длительной подготовительной работы, когда русские шаг за шагом продвигались по течению Волги. В ту пору, о которой речь, татары чинили русским очень много зла, «проливали христианскую кровь, яко воду».

Важным событием в истории колонизации Поволжья следует считать основание Васильсурска. В 1523 году великий князь московский Василий Иванович вместе с братьями отправился в поход на Казань. Дойдя до Нижнего Новгорода, он остался там, а «царя» Шиг-Алея с воеводами послал брать Казань. И тогда же велел построить на нагорной стороне Волги, при впадении в неё Суры, деревянный город, который был назван в его честь Васильсурском.

Отношение русского общества к этому предприятию было различным: сторонники великого князя во главе с митрополитом Даниилом придавали большое значение новому поселению и хвалили решение, утверждая, что «тем городом мы всю землю Казанскую возьмём». Недоброжелатели же больше порицали за то, что он воздвигнут на чужой стороне, а не на русской, и это будет одной из причин ухудшения отношений с татарами, помехой при налаживании мира.

Но, как бы то ни было, основание Васильсурска явилось, конечно же, продуманным шагом – сдвинута граница, река Сура из межевой стала нашей. Город также служил пристанищем для торговцев и укрытием для окрестного люда при вражеских набегах. Но самое главное заключалось в том, что Васильсурск явился оплотом для колонистов.

Вплотную к Казани русские приблизились с построением Свияжска (1551), мысль об основании которого пришла Ивану Грозному во время казанского похода 1550 года. Город задумали соорудить, дабы «учинити тесноту Казанской земле». Его решили ставить на круглой горе при впадении Свияги в Волгу, в 20 верстах от Казани. Постройки изготовили дома. Царь поручил дьяку Выродкову вместе с детьми боярскими в Углицком уезде (по Волге) «рубити церквей и городы». Заготовленные блоки и материалы должно было доставить на судах до обозначенного места и там их установить.

Старинный вид Симбирска.

В мае 1551 года воеводы пришли к устью Свияги и, сойдя на берег, стали рубить лес, покрывавший гору. Затем служили молебен с водосвятием, и, обойдя крестным ходом участок, где должна была стать городская стена, наперво заложили церковь. Но заготовленных заранее срубов не хватило – слишком большой оказалась гора, на которой решено было сооружать город. Так что остальное доделали на месте. Строительство закончили в четыре недели, благодаря присущей русским сноровке и тому, что основной материал и блоки, включая крепостные стены, привезли с собой.

Следствия не замедлили сказаться. Местные племена (чуваши и черемисы), увидев, что «город царя православного стал в их земле», начали приезжать к московским воеводам с выражением покорности русскому государю. А в самой Казани возник переполох. Там понимали, что часы ханства сочтены. И оно действительно пало в 1552 году. С присоединением Казани предопределялась и судьба Астрахани. Её подчинение было лишь делом времени, и она стала русским владением в 1556-м.

С присоединением поволжских ханств резко усилился поток русских колонистов, направлявшихся на Волгу. Этот край обрастал слободами, сёлами, деревнями, починками. Сюда шли из всех уголков Руси. Тут можно было встретить вятчанина, галичанина, муромца и суздальца, рязанца, угличанина, костромитина, москвича – вся Русь участвовала в колонизации Поволжья.

Однако такое мощное переселенческое движение создавало определённые хозяйственные и финансовые трудности для Центра, и власть начинает всё больше управлять этим процессом, даже временами бороться с несанкционированным переселением. Конечно же, присоединение этих земель несло дополнительный источник государственных доходов, здесь был огромный резерв для «испомещения служилых людей», оборонявших страну от внешних врагов. Тем самым укреплялась военная организация страны.

Вспоминается современник Ивана Грозного, публицист Пересветов. Устами своего героя он говорил: «Слышал есми про ту землицу, про Казанское царство у многих воинников, которые в том царстве Казанском бывали, что про нея говорят, применяют ея подрайской земли угодием великим. Хотя бы таковая землица и в дружбе была, ино бы ея не мочно терпети и за такое угодье».

Казань. Гравюра XVII века по рисунку А. Олеария.

Присоединение Казанского и Астраханского ханств, разумеется, не означало, что там сразу были воцарены мир и порядок. Бунтовала туземная знать. Много неприятностей доставляли ногайцы, сносившиеся с Крымским ханством, враждебно настроенным к Руси.

В этой ситуации большое значение приобретают речные перевозы – места «на Самарском устье», «на Переволоке» и «на Иргизе», где можно было перебираться с одного берега на другой, переправлять войска. Ещё при Грозном думали строить тут города, да Ливонская война помешала. А к концу XVI века в этих местах усилились разбои казаков. Для них самарская лука стала удобным и потому излюбленным местом грабежа. Вот почему в 1586 году здесь была построена Самара и одновременно с ней – Уфа, защищавшая прикамские земли.

Ногайцы потребовали снести Самару. В противном случае грозили её разорить. Представитель русского царя Мурат-Гирей так отвечал на их угрозы: «велел государь ставити городы на Самаре и на Белой Воложке на Уфе; да и впредь государю город ставити… где ему надобе. И для чего Урус князь велит городы разоряти? Говорю вам вправду по вере своей по мусульманской, не дуруй, князь Урус, да и вы… государевым жалованьем есть у нас здесь многая рать огненного бою… который будет не в правде, и к государю не отпишу, да велю разорити». Ногайские послы, оробев, молвили: «ведает, де, государь, Бог да ты, что государь не повелит да и вы, так и сделаем, буде повеленье государево и ваше».

Вслед за Самарой на Волге в конце 1580-х – начале 1590-х возводятся ещё два города: Царицын и Саратов. Место, где вырос первый, выгодно выделялось среди других на Переволоке. Окрест лежала плодородная почва, удобная для земледелия, садоводства и виноградарства, тогда как около волока раскинулась степь, состоящая из твердой жёлтой глины. Саратов занял срединное положение между Самарой и Царицыном, но ближе к большому Иргизу. Безопасность в окраинных местах Поволжья укрепилась, что создавало благоприятную обстановку для дальнейших успехов колонизации русскими людьми этого края. Правда, названные города на первых порах играли роль форпостов. Массовая колонизация Поволжья шла медленно. Но с конца XVI века она нарастает.

Деятельное участие в ней принимает правительство, поскольку перед ним, прежде всего, стояла задача освоить поволжский край и заселить его русскими людьми. Оно организовало строительство не только городов-крепостей, но и засечных линий. Это не просто оборонительные сооружения. Засеки подвижны: соберётся люд на территории, прикрываемой ими, тут же колонисты начинают просачиваться на незащищённые земли; нужно, следовательно, проводить новую засечную черту так, чтобы она прикрыла продвинувшихся вперёд поселенцев.

В середине XVII века граница перемещается на юг, в верховья Суры и её притока Барыша. Русские колонисты заселяют пространство между Сурой и Свиягой. Здесь начинается строительство городов и засечных линий.В конце XVI – начале XVII века такая линия была построена по направлению от Арзамаса до Алатыря. Тогда она являлась границей Русского государства. Власть старалась усилить засечную черту служилым людом. Известно, например, что в 1621 году сюда переводят из Брянска детей боярских Ивана Бороздина «с товарищами» числом в 172 человека. В 1661–1663 годах в Алатыре сидели 506 служилых людей, которые все несли службу с земли. Они обязаны были охранять государственную границу по Алатырской засеке, а также выделять людей для службы на Дону.

В 1647 году стольник Богдан Матвеевич Хитрово ставит город Карсун на Барыше. Следом на Волге возводится Симбирск. От него до Карсуна протягивают засеку длиной в 92 версты. По ней на некотором удалении друг от друга были расставлены укреплённые городки: Юшанск, Тагай, Уренск и другие.

В 1648 году на реке Исе, притоке Мокши, русские поставили город Инсар. К нему потянули засеку от Карсуна. Так создавалась знаменитая Симбирская черта, которая строилась с 1648-го по 1654 год. Над её сооружением ежегодно трудилось от 3000 до 5000 человек, направляемых из Нижнего Новгорода, Арзамаса, Курмыша и других городов.

После строительства Симбирской черты происходит массовое заселение окрестных территорий русскими людьми. Со временем и она – фактически государственная граница – сдвинулась южнее, когда в конце XVII века указом Петра I были построены Петровск на Медведице и Павловск на Хопре. В эти города служилые люди пришли из Инсара, Пензы и с Карсунской черты. Началось заселение территории будущей Саратовской губернии.

Усилия власти, направленные на освоение новых плодородных земель, встретили, как и прежде, безоговорочную поддержку среди служилого класса. Однако поначалу московские правители старались воспрепятствовать проникновению на юг представителей крупного землевладения, заселяя пограничные места мелкими феодалами (детьми боярскими) и служилым людом по прибору, которые могли бы лично нести службу по охране границ. Существовала даже система «заказных городов», где московским чинам запрещали селиться. Но в конце 1770-х охранительные меры ослабли, и с 1780-х замечается расширение крупного землевладения на юге страны, что произошло в результате значительного перемещения границы.

Из документов конца XVII века узнаем, что тут обзавелись угодьями князья Ромодановский, Троекуров, Иван и Пётр Хованские. В начале XVIII века в качестве землевладельцев уже фигурируют Юрий Трубецкой и Михаил Черкасский. Однако раньше других крупных собственников сюда проник боярин Богдан Хитрово, которому ещё в 1646 году было поручено наблюдать за строительством «степных городов». Вероятно, тогда же он получил в качестве поместья Барышскую слободу и село Ново-Никитино Алатырского уезда.

Башни Нижегородского кремля.

Помимо правительственной колонизации, существенную роль в освоении Поволжья играли монастыри. При устройстве новой обители выбиралось наиболее удобное место – как в географическом, так и в экономическом отношении, – чтобы обеспечить наибольшие выгоды от самого расположения.

Первый поток монастырской колонизации Поволжья начался сразу после присоединения Казани и Астрахани. Обителям жаловались большие земельные владения, рыбные ловли и другие угодья. Обилие волжских берегов привлекало московские монастыри.

Чудов, например, в 1606 году получил значительные земли по левому берегу Волги для рыбной ловли «в самарских тихих Сосновых водах, от Черного затону вниз Волги на 45 верст до устья Елань-Иргиза». В 1685 году монастырь просил предоставить ему право владения на правый берег Волги, не заливаемый по весне. И получил его. Вскоре здесь возникло село Архангельское, выросшее потом в город Хвалынск. Следом за государевыми людьми и монастырями шли осваивать новые земли крестьяне.

Таким образом, колонизацию Поволжья можно считать делом всенародным, в котором деятельное участие принимали власть имущие, духовные лица, служилые и простые люди. Русские несли сюда более развитую хозяйственную и духовную культуру. При этом ни одна из коренных народностей не исчезла.

Территории вокруг великой реки стали сердцевиной единого государства, из неё впоследствии выросла огромная Российская Империя, объединившая множество народов, которые выбрали общую историческую судьбу.