Анатолий Вассерман: Анонимно только ненужное. Интернет — общественно значимое пространство

С момента появления Интернет провозглашали царством свободы. Вот и сейчас, когда явно провокационные публикации в Интернете уже служат поводами к массовым действиям, порою даже с человеческими жертвами, всё ещё сохраняется надежда сохранить свободу высказываний если не во всей всемирной сети, то хотя бы в каких-то её фрагментах. Мол, пусть в публичном Интернете и станет обязательна идентификация каждого высказывающегося, но хотя бы в какой-то его части всё же останется право анонимно заявлять что угодно, не отвечая за последствия.

С моей точки зрения, весь Интернет — публичное пространство. Хотя бы потому, что всевозможные легенды об анонимности в нём обречены оставаться именно легендами. При необходимости можно очень быстро установить координаты любого, кто что-то выскажет в Интернете. Соответственно, все рассказы о сети как особом пространстве, управляемом особыми законами, обеспечены только тем же фактором, каким обеспечена легендарная «неуловимость» ковбоя Джо — он, как известно, неуловим исключительно потому, что и даром никому не нужен.

Не думаю, что есть смысл отдельно устанавливать какую-то часть Интернета в качестве пространства исключительной свободы слова. Эту свободу всё равно никто не сможет гарантировать, как только будет сказано что-нибудь действительно значимое. При острой необходимости можно найти даже автора надписи на заборе — хотя, конечно, столь острая необходимость возникает нечасто (в основном как раз в связи с политикой: создателей агитационных надписей и наклеек обычно отлавливают — чаще всего агентурным путём).

Поэтому считаю полезным не устанавливать в Интернете какие-то особые зоны анонимности, а просто вести себя в сети, давно ставшей частью нашей повседневной (а для многих — и деловой) жизни так же, как ведут себя люди в обычной жизни — исходить из того, что каждое наше слово значимо и для нас самих и для других. А если кто-то надеется, что его слова ничего не значат, то сам он таков, что цена его словам — медный грош.