Андрей Паршев: «Нас просто загоняют в каменный век»

Мы - самая холодная страна мира, и когда мы боремся с потеплением, это выглядит странно

Как сообщают СМИ, некие неназванные деловые объединения оказали влияние на то, чтобы Россия присоединилась к Киотскому процессу. Вместе с тем «деловые объединения» – это объединения тех, кто занимается делом, т. е. промышленностью, сельским хозяйством и т. п. вещами, которые образуют выбросы парниковых газов. Все настоящие деловые объединения заинтересованы в том, чтобы квоты на выброс парниковых газов не ограничивали их деятельности.

Мы – самая холодная страна мира, и когда мы боремся с потеплением, это выглядит странно

Часто путают загрязнение атмосферы и проблемы парникового газа. Углекислый газ – это не загрязнитель, а естественный продукт любой деятельности – промышленной и биологической. Когда мы дышим, мы выделяем углекислый газ. Практически любое производство электроэнергии, основанное на сжигании минерального топлива, связано с выбросом углекислого газа. Если ты хочешь, чтобы у тебя дома было теплее на несколько градусов, ты должен дополнительно топить и выбрасывать парниковый газ. Полагаю, что к реальному бизнесу эти деловые группы не имеют отношения. Видимо, речь идет о тех, кто хочет торговать квотами. По сути, это торговля нашей промышленностью и сельским хозяйством. Т. е. они хотели, чтобы на нашу промышленность были наложены ограничения, которые не позволили бы нам развиваться, если у нас возникла такая необходимость. Это – еще одно ограничение, помимо вступления в ВТО. Мы – самая холодная страна мира, и когда мы боремся с потеплением, это выглядит очень странно.

Когда-то, году в 2002-м, Чубайс сказал, что у нас была теплая зима и мы сэкономили миллионы тонн топлива. Но вот с тех пор нет общераспространенной и достоверной информации о том, как климат в нашей стране влияет на нашу хозяйственную деятельность и совокупное богатство. Изменение климата не является прямой функцией содержания углекислого газа, потому что все мы знаем, что бывают зимы и теплее, и холоднее. А вот цена колебаний климата есть. Произведение температуры на длительность отопительного сезона – это количество топлива, которое мы должны сжечь, чтобы не замерзнуть. Так вот весьма небольшое изменение климата оборачивается колебанием в сотни миллионов тонн газа, каменного угля, мазута.

За сто лет глобального потепления температура увеличилась менее чем на один градус

Сравнительно небольшое потепление для нашей страны, буквально в доли градусов за сто лет, довольно значимо для нас, но эту информацию стараются замалчивать. Если бы эта информация была широко известна, то разговор пошел бы о другом: а чего же мы делаем? Предположим, мы сейчас справились с глобальным потеплением, зимы стали суровее градусов на пять, и что? Лето-то для нас не очень критично. Ведь кондиционирование в нашей структуре энергопотребления существенно менее значимо, чем отопление. В жару мы можем потерпеть... Нашу страну не просто стараются ограничить статусом «великой сырьевой державы», а вообще загоняют в каменный век, или, во всяком случае, стараются сделать так, чтобы мы из этого положения не могли выйти.

Если же брать объективную сторону вопроса, то есть страшилки, а есть реальность. Реальность заключается в том, что за сто лет глобального потепления температура увеличилась менее чем на один градус. Это никак не влияет на уровень мирового океана, не говоря уже о том, что это влияние для нашей страны крайне незначительно. Колебания температуры в геологической истории происходят и уровень океана меняется, но даже в самых ужасных случаях речь идет о нескольких метрах. В прошлый межледниковый период в Европе были субтропические условия по всей территории. Росли леса из магнолий, но, тем не менее, ледники Антарктиды никуда не делись. Это неудивительно: ведь если температура в Антарктиде была минус 77 градусов, а будет, допустим, минус 75, то ничего же не изменится.