Митт Ромни: лекарство или диагноз?

В ноябре 2012 г. всех нас ожидает продолжение нашумевшей многосерийной мелодрамы под названием «Американские выборы». Воздух опять наполнится праздником – флаги, ленты, пламенные лозунги с трибуны и ответные возгласы из толпы. Завершив очередной обряд публичных дебатов, американские избиратели вереницей потянутся к урнам, чтобы в очередной раз сложить в них своё самое дорогое – надежды на светлое будущее. И судя по тому, что сейчас происходит с американским средним классом, складывать туда им больше нечего [1]. В США всерьёз обсуждается опасность исчезновения среднего класса. Вспоминается избитая истина о том, что жить в долг хорошо, пока его не надо отдавать. Растёт долг домохозяйств, растёт долг корпораций и банков, растёт долг государств, и вместе с ними растёт озлобление масс, неожиданно осознавших в начале текущего кризиса, что плата за вход на праздник жизни берётся на выходе.

В такие периоды политический фарс разворачивается с особой беспощадностью. В ход идёт всё, что оправдывает средства. Соревнуясь в умении склонять имена своих оппонентов, профессиональные краснобаи за большие зарплаты прилюдно поливают друг друга помоями, пока электорат, разобщённый на мелкие группы по интересам, готов отвлекаться от главного и бурно негодовать по надуманным поводам.

Пожалуй, сюрпризом нынешнего сезона политических игр в США стал Митт Ромни, богатый мормон с опытом бизнесмена и губернатора. Американская политическая машина вновь доказала всему миру своё умение разыгрывать неожиданные комбинации. Победитель предыдущего сезона чернокожий афроамериканец под неанглосаксонской фамилией Обама уже не в новинку. Он успел приобрести статус политического старожилы и растерять часть своего авторитета. Теперь публике представлена новая баллотирующаяся в президенты США невидаль – мормон-миллионер.

Поводом для разговоров стали не его миллионы (состоятельные кандидаты на высокие политические посты в США – не редкость), а религиозные взгляды новоявленного кандидата. Оппоненты Ромни не преминули посмеяться над его религией, хотя любому здравомыслящему человеку ясно, что религия у политиков стоит не на первом месте – им платят не за религию, а за защиту чьих-либо интересов.

Очевидно также, что не религиозные предпочтения решат исход окончательной схватки за президентское кресло между Ромни и Обамой, а будущее американской экономики. В условиях продолжающегося кризиса именно эта тема звучит всё чаще, а значит, количество экономических обещаний с высоких трибун будет расти. Было бы интересным проследить, сколько раз каждый из кандидатов во время дебатов прибегнет к той или иной вариации известной в США фразы «It is the economy, stupid» («Дурак, проблема-то в экономике!»), которая в своё время стала неофициальным лозунгом предвыборной кампании Билла Клинтона в 1992 г. [2]

Любое необычное явление, выбивающееся из привычного порядка, оказывается либо предвестником перемен, либо инерционным следствием существующих проблем. Хотелось бы понять, что собой представляет Митт Ромни с этой точки зрения. Кто он, этот мистер Ромни: новое лекарство от старой хвори или старый диагноз в новых симптомах?

Официальный сайт господина Ромни [3] пестрит обещаниями. Главное из них – радикальный разворот с «нынешнего курса», под которым подразумевается политика нынешнего хозяина Белого дома. Ромни признаёт необходимость увеличения рабочих мест и ставит этот вопрос своим главным приоритетом в экономической политике.

Что же он предлагает?

1. Снижение налогов;
2. Дальнейшее дерегулирование;
3. Открытие новых внешних рынков для американской промышленности;
4. Увеличение внутреннего производства энергоносителей с целью их удешевления;
5. Бóльшая «гибкость» рынка труда;
6. Переобучение персонала;
7. Снижение государственных расходов.

На самом деле, ничего нового – старый, «добрый» неолиберализм, который в США получил название неоконсерватизма. Всё как в западных учебниках «Экономикс», по которым нас реформировал Гайдар и его команда в начале 90-ых годов. Эта экономическая политика с некоторыми изменениями сохраняется в России до сих пор. За неё у нас ратовали «чикагские мальчики» местного «розлива», т.е. российские прозападные неолибералы-монетаристы, последствия деятельности которых мы видим и по сей день.

Интересно, что экономическая логика Ромни даёт сбой в тех же местах, что и логика российских младореформаторов, но с поправкой на статус США как мирового гегемона. Появляются подозрения, что публично озвучивается только часть реальной программы, так как ряд взаимных противоречий делает её нереализуемой в том виде, в каком она подаётся. Где же видны несоответствия?

Налоги или бюджет. Сокращение налогов ради экономического роста и снижения безработицы вопросов не вызывает, а вот наполняемость бюджета – вызывает. Последние несколько десятилетий бюджет США закрывается с постоянным дефицитом, который потом монетизируется американским центробанком.  Многие экономисты связывают рост государственного долга США именно с недостатком средств из-за снижения налогов. Скорость долгового прироста приобрела космический размах с начала 80-ых, когда и возник неолиберализм как политико-экономический проект. Этот же период ознаменован приходом в Белый дом республиканца Рональда Рейгана, который убедительно сыграл роль президента США, отстаивая снижение налогового бремени для богатых. Именно его именем неофициально названа экономическая составляющая неолиберальной теории – рейганомика.  

Иными словами, Ромни, став президентом, сможет снизить налоги только за счёт повышения государственных заимствований, что идёт в противоречие с его заявлениями о желании снизить госдолг и научить Америку жить по средствам.

Экономия или рост. Снизить обязательства бюджета можно путём урезания госрасходов. Под эту инициативу Ромни подводит всем известный принцип о необходимости жить по средствам. Сам это принцип благородный и правильный, но его реализация республиканцами вызывает вопросы. Ромни отстаивает необходимость урезать расходы правительства, не связанные с обороной, хотя именно она представляет собой самую большую часть в обязательствах бюджета. На втором месте по объёму – выплата госдолга. В бюджете на 2012 г. расходы на безопасность, предусмотренные в размере 881 миллиардов долларов, составляют 23,82% от общих обязательств бюджета при 1 090 миллиардах долларов дефицита. Не приходится рассчитывать, что Ромни начнёт урезать расходы на оборону, хотя бы потому, что его предвыборные обещания поддержать геополитическое положение Соединённых Штатов и тем самым показать всему миру американскую «кузькину мать» потребуют значительного финансирования. Зато можно урезать расходы на полицию, пожарных и учителей,  а ещё урезать социальные программы, включая недавно одобренный закон об обязательном медицинском страховании [4].

Соглашусь, что бюджетные расходы не всегда могут простимулировать рост экономики. Но проблема тут глубже, чем её пытается представить американский истеблишмент в целом и мистер Ромни в частности. Вопрос не том, влезать в долги или не влезать, а в том, достаточен ли совокупный платёжеспособный спрос домохозяйств, чтобы профинансировать выход экономики из тупика, или государству придётся компенсировать недостающий спрос. В таком случае, других вариантов нет кроме трёх: повысить налоги с более состоятельных граждан, взять в долг или «напечатать» деньги. Последнее не только приводит к угрозе инфляции, но и увеличивает долговую нагрузку бюджета, так как в США центральный банк выпускает деньги, по сути, путём монетизации государственного долга. Если бы национальные правительства могли бы делать это самостоятельно, а не через центральные банки, то внутренний спрос можно было бы стимулировать посредством эмиссии, но опасность инфляции это не снижает. Хочет того Ромни или нет, но государственный долг США будет продолжать расти.

Внутренний рост или экспансия. На словах Ромни верит в возможность роста экономики за счёт внутренних источников. В соответствии с неолиберальной доктриной главная задача – это наладить функционирование бизнеса. Считается, что при восстановлении предложения спрос восстанавливается автоматически. Предприниматели, вдохновившись очередным снижением налогов, побегут нанимать работников, и мотор экономики запустится вновь сам по себе – это так называемая «теория предложения», ныне господствующая в умах экономистов. Но есть и альтернативное понимание ситуации. «Теория предложения», представленная разными школами, подчёркивает невозможность поднять экономику посредством стимулирования предложения, если платёжеспособный спрос не готов за это платить. Экономисты, разделяющие такую точку зрения, говорят о наблюдающемся в США с середины 70-ых годов расхождении между темпами роста производительности и средней заработной платы [5]. Дедушка Маркс называл это кризисом перепроизводства. Суть проста – зарплаты растут медленнее, чем производительность и не могут приобретать постоянно увеличивающийся объём предложения на рынке [6].  Рост долговой нагрузки американских домохозяйств подтверждает эту мысль. В результате снижение продаж, падение выручки, увольнения, невозвращённые кредиты, отказ от кредитования со стороны банков и, в конечном итоге, депрессия.

К выводу о снижении платёжеспособного спроса в американской экономии можно прийти, проанализировав статистику распределения доходов среди населения.

Интересно, что самые низкие показатели у большей части населения пришлись на начало великой депрессии в конце 1920-ых годов и нынешнего кризиса в начале 2000-ых. И это не случайность. Последнее падение началось с приходом неолиберализма в начале 1980-ых годов и продолжается до сих пор.

Можно ли надеятся, что погрязшие в долгах американские потребители смогут начать с большей силой тратить свои уменьшающиеся доходы, чтобы вывести продажи на докризисные уровни? По меньшей мере, это наивно. По расчётам Михаила Хазина, за 30 лет расходы домохозяйств превысили их реальные доходы на 20-25% [8]. Вот и Ромни, похоже, не совсем оптимистичен относительно внутреннего роста экономики в ближайшие годы. Одним из пунктов его экономической программы значится расширение внешних рынков для американской промышленности. Иным словом, при исчерпании внутренних ресурсов экономического роста, придётся снаряжать новые геополитические «крестовые походы», чтобы расширить рынки сбыта? Понимает ли американская элита, что без этого запустить механизмы внутреннего потребления в докризисных объёмах будет не просто? Думаю, понимает.

Реиндустриализация или аутсорсинг. Как пишет Борис Кагарлицкий в своей книге «Восстание среднего класса», само понятие среднего класса появилось в середине ХХ века в результате осуществления кейнсианских рецептов в экономической политике западных держав. Перераспределяя часть доходов в экономике в пользу среднего класса, элита смогла обеспечить высокий уровень потребления всевозможных товаров и услуг. Идеологи западного мира не преминули поднять это достижение как свидетельство более высокой степени социально-экономического развития по сравнению с советским «социализмом», хотя по сути это был левоцентристский компромисс, вызванный опасением народного недовольства в результате великой депрессии.

Когда страхи элиты окончательно улеглись, начался постепенный разворот вправо, суливший американскому обывателю снижение доходов и усиление неравенства. «Откармливание» среднего класса перестало быть в моде. Чтобы снизить издержки, корпорации начали переброс производств в страны с низким уровнем оплаты труда. Так началась противоречивая дружба между США и Китаем, где многомиллионная армия китайских рабочих была готова трудиться за бесценок. При этом, внутренний платёжеспособный спрос в Поднебесной оставался крайне низким.

Сейчас в условиях падающего мирового спроса Китай пытается стимулировать внутреннее потребление, но это повышает себестоимость любых производств, а в США уже заговорили о возможности их обратного перетекания из Китая [9]. Пока рано говорить об американской реиндустриализации. Мне сложно представить, что погрязший в долгах американский средний класс будет согласен на столь низкие зарплаты, что сможет в массовом порядке переманивать рабочие места из стран третьего мира. Я так же не могу избавиться от ощущения, что инициативы Ромни по снижению роли профсоюзов и усовершенствованию программ переквалификации рабочих направлены именно на удешевление рабочей силы. Делая рынок труда более «гибким», а по сути, упрощая приём и увольнение сотрудников, можно снизить гарантии занятости населения, что увеличивает конкуренцию на рынке труда и снижает зарплаты.

Превращение США обратно в ведущую промышленную державу в ближайшие годы, думаю, будет проблематичным, так как массовая индустриализация потребует значительного снижения уровня жизни рабочего населения. Готова ли будет американская публика к такому повороту событий? Сможет ли она увеличивать потребление и одновременно выплачивать долги, объём которых увеличивается от простого начисления процентов по уже выданным займам?

Все инициативы по снижению уровня доходов среднего класса в американской экономике будут вызывать вопросы со стороны мирового сообщества. Ведь именно американский спрос самый высокий в мире, что «кормит» корпорации в разных странах мира. Ни Китай, ни вместе взятые страны БРИК не могут доселе предложить глобальному, транснациональному миру уровни потребления сравнимые с американскими. Если в ближайшее время не удастся поднять объёмы мирового потребления к докризисным значениям и продолжить их наращивать далее, угроза значительных финансовых потрясений будет сохраняться, так как в мире остаётся огромный долг, ранее взятый под расширение мирового спроса.

В ситуации уменьшающегося спроса учебники «экономикс» превращаются в макулатуру. Неолиберальная экономическая наука занимается в основном вопросами расширения предложения, полагая, что платёжеспособный спрос расширяется сам по себе. Все современные государственные и корпоративные стратегии, образовательные программы, политика и идеология основаны именно на таком понимании мира. И Ромни – один из ярких представителей этой системы. Итак, Ромни – это лекарство или диагноз? Увы, только диагноз. Ромни слишком симптоматичен своему времени, чтобы стать символом какого-либо обновления. Все его экономические и внешне политические установки уже озвучивались. Перерисованные под копирку с программ предыдущих республиканских кандидатов, они звучат как популистские кричалки, нежели как реальная программа действий. У Ромни заметно желание понравится консервативной американской публике. В ход идут лозунги об «американской мечте, которая построила Америку» и апеллирование к «предпринимательскому духу американской нации», но все разговоры о самодостаточности сопровождаются геополитической риторикой. Ромни поднимает вопрос государственного долга, который в США сейчас подходит к отметке 16 триллионов долларов, но не поднимает вопрос о долге домохозяйств, который финансировал рост мировых корпоративных доходов в последние десятилетия. 

Политик не может сказать своим избирателям, что их доходы упадут. Он должен источать оптимизм и делать вид, что он понимает, как нужно действовать. Ромни – яркий тому пример. Он раб американской консервативной идеологии успеха. В реальности он может предложить ещё меньше альтернатив, чем Обама, который пытается проводить какие-то инициативы левоцентристского характера. Идеологически Ромни связан по рукам и ногам. На посту губернатора Массачусетса он проводил более социально ориентированную политику, чем та, которую он обещает проводить после избрания президентом США. Сейчас он пытается доказать свою республиканскую «ястребиность», но всё более отворачивает от себя стремительно беднеющий средний класс.

Борис Анисимов