Россия в ВТО: закрепление статуса сырьевого придатка или шаг к современной экономике.

Часть 1.

23 Июля 2012 года Россия наконец то оповестила Всемирную Торговую Организацию о ратификации вступительного протокола. Это официально означает, что после 30 дней Россия станет членом организации – 18-летнее путешествие подходит к концу. Но настроения в самой России весьма далеки от единогласной поддержки. Ранее, больше 130 депутатов подали апелляцию в Конституционный Суд, оспаривая соответствие протокола Российскому законодательству. Результаты опросов также показывают определенную неуверенность – 32% полагают, что вступление будет благоприятно для России, 18% - вредно.

Последующее изменение в пошлинах и законодательстве напрямую затронут почти каждую Российскую компанию и экономику в целом. Некоторые отрасли получат миллиарды долларов, другие, возможно, потеряют еще больше. И как со всеми вопросами, затрагивающими такие суммы денег, нет недостатка в лоббизме, истеричных заказных статьях и дезинформации. Всем этим разногласиям несколько сот лет – это все тот же спорт протекционизма и свободной торговли. И для понимания того, кто поддерживает, а кто противостоит вступлению, необходимо четкое понимание внутреннего механизма ВТО.

Предшественник ВТО появился во время послевоенного переустройства мировых экономических отношений, вместе с Международным Валютным Фондом и Мировым Банком. Генеральное соглашение о Тарифах и Торговле (GATT), которое рассматривалось как подготовительный этап к созданию работающей организации, регулировало международную торговлю на протяжении почти 50 лет. В 1994 оно легло в основу учрежденного тогда ВТО. Толчком к появлению GATT дало переосмысление Великой Депрессии и причин, вызвавших ее. Во время самых тяжелых лет депрессии, правительства поднимали пошлины, чтобы защитить национальную промышленность. Это вызывало ответные меры других стран, ухудшая тем самым ход кризиса.

Заявляемая задача ВТО состоит в поддержке мировой экономики посредством снижения торговых барьеров, помогая, таким образом, более бедным странам развить их экономики через увеличение экспорта. Эта задача достигается через набор соглашений, которыми связаны все члены. Они устанавливают правила для мировой торговли и интеллектуальной собственности, определяют методы для разрешения споров и поощряют страны к принятию более прозрачных и единообразных законов. Через соглашения ВТО внедряет крауегольные принципы, которые лежат в основе торговли между членами организации.

Принцип наибольшего благоприятствования в торговле означает, что все члены ВТО не могут дискриминировать отдельных торговых партнеров. Таким образом, любая преференция, предоставленная одной стране, должна также распространяться и на других членов ВТО. Принцип национального режима обязывает страны одинаково подходить к иностранным и местным товарам и услугам. Принцип прозрачности обеспечивает поддержку каждым членом ВТО институтов, которые публикуют свое торговое законодательство, предоставляют его для проверки и оповещают ВТО об изменениях. Принцип взаимности же не допускает, чтобы новые члены пользовались всеми преимуществами статуса наибольшего благоприятствования без обоюдных уступок по пошлинам и законодательству. Список этих уступок составляется во время процедуры вступления в результате переговоров с каждой заинтересованной стороной. Все уступки принятые новым членом носят обязательный характер – обычно страна не может поднимать пошлины выше оговоренных уровней или же должна оговаривать компенсацию с торговыми партнерами. Условия вступления сильно отличаются от страны к стране, в зависимости от результатов переговоров.

Соглашения ВТО, конечно же, регулируют гораздо более широкий ряд вопросов и детально описывают многие другие аспекты международной торговли. В частности, предусмотрены исключения для таможенных союзов – таким образом, вступление в ВТО не помеха для ЕврАзЭС. Специальные меры по защите национальной промышленности, в случае наличия доказательств того, что импорт активно наносит ей ущерб, такие как временные пошлины на сталь, введенные США в 2002. Четкие требования по нетарифным ограничениям – техническим или санитарным, – которые страна может наложить на импорт. Любое такое ограничение, которое не соответствует международным стандартам и наложено только для того, чтобы обеспечить несправедливое преимущество национальной промышленности, может быть оспорено в системе разрешения споров ВТО. Это очень плохая новость для Геннадия Онищенко. Также ВТО проводит дифференцированную политику по отношению к развитым, развивающимся и наименее развитым странам и практикует более мягкий подход к экономически более слабым странам.

Основным посылом деятельности ВТО является теория сравнительного преимущества Давида Рикардо, которой почти 200 лет. Она гласит, что стране выгодно специализироваться на том виде товаров и услуг, по которым у нее есть сравнительное преимущество по издержкам, экспортировать их и ввозить те товары и услуги, по которым у нее самые высокие сравнительные издержки. Теория, несомненно, верна – большинство современных учебников по экономике доказывают ее на первых страницах, а нобелевский лауреат Самуэльсон приводил ее как пример «одновременно нетривиальной и верной» теории. Но при всех допущениях, она игнорирует столько сложных явлений, что иногда создается впечатление, что к материальному миру теория отношения не имеет вовсе.

Прежде всего, она рассматривает сравнительное преимущество как нечто неотъемлемое, высеченное в камне. В то время как это не так. Например, еще меньше чем два десятилетия назад, Китай был известен как производитель дешевых товаров низкого качества. Но сейчас, хотя во многом это все еще применимо, большинство крупных компаний открывают в Китае фабрики и размещают производства. Что же произошло? Очевидно, что Китай не стал специализироваться на сравнительном преимуществе того времени, и путем активной экономической политики изменил его. И агрессивный протекционизм был ее ключевым элементом, повторяя путь Японии и Азиатских Тигров. Инвестиции в образование, фиксированный курс юаня, система государственных закупок и активная поддержка малого бизнеса создали благоприятные условия для местных предпринимателей и международных инвесторов. Благодаря этим мерам, местные компании смогли удержать рынки сбыта или даже расширить их, отладить свой технологический процесс и провести обучение персонала. И в 2001, когда Китай вступил в ВТО, они не только не были раздавлены снижением пошлин, но и выиграли от него. Итог очевиден – сегодня китайцы живут намного лучше, чем 20 лет назад.

Еще одно соображение – весьма разная природа рынков разных товаров и услуг. Например, Росатом удерживает первое место в мире по количеству сооружаемых атомных станций за рубежом и контролирует 40% мирового рынка по обогащению урана. При наличии только одного крупного конкурента, Росатом обладает большой свободой в своей ценовой политике и извлекает дополнительную прибыль из этого. Учитывая почти непроницаемые технические барьеры для вхождения на рынок в этом бизнесе, можно с уверенностью сказать, что Росатом продолжит удерживать свою отличную рыночную позицию в ближайшем будущем. И будет обеспечивать тысячи высокотехнологичных и высокооплачиваемых (хотелось бы надеяться) рабочих мест для россиян. Схожая ситуация существует на мировом рынке вооружений, где Россия занимает доминирующие позиции вместе с США. Возможно, у русских есть какой-то специальный талант на оружие и ядерные технологии? Хотя многие анекдоты так и утверждают, причина успехов этих отраслей очень проста. СССР был в числе пионеров этих технологий и был вынужден оставаться конкурентоспособным в них, в отличие от многих других секторов. Такова же история успеха и у многих западных компаний в других отраслях.

С другой стороны, развивающиеся экономики, чьи торговые барьеры сняты ВТО, оказываются в серьезном затруднении. Не имея никаких шансов конкурировать с транснациональными корпорациями в большинстве отраслей, они остаются на руках со «сравнительными преимуществом», навязанным им глобальным рынком. Добывающие отрасли, сельское хозяйство и трудоинтенсивное производства – в сущности, все их возможные варианты. И рынок для этих продуктов существенно отличается от того, на котором работает Росатом. Множество производителей делает его настолько близким к совершенной конкуренции, насколько это возможно в реальных условия, что означает меньшую норму прибыли. Более того, особенностью добывающих секторов и сельского хозяйства являются издержки, растущие вместе с объемом производства, в отличие от производства, где издержки падают из-за эффекта масштаба. Чтобы произвести дополнительную единицу продукции, предприниматели вынуждены использовать все менее продуктивные шахты и поля. Но это оказывается чуть ли не меньшей из бед для развивающихся стран.

Доклад Конференции ООН по торговле и развитию за 2002 год показывает, что значительный рост экспорта не принес сопоставимых прибавок в доходе для развивающихся стран. Причиной этого является нехватка технологий и денег для разработки ресурсов и постройки фабрик, в результате которой развивающие страны вынуждены искать внешней помощи. Ожесточенная конкуренция за прямые иностранные инвестиции (FDI) ведет к слабой переговорной позиции и тому, что они конкурируют между собой на уровне зарплат и специальных преференций для иностранных компаний. Более того, прибыль от созданных секторов зачастую утекает из страны из-за недостатка инвестиционных возможностей и резко растущего импорта.

У страны с высокотехнологическими секторами есть еще одно серьезное преимущество. Технологии и специалисты из них могут перетекать в другие отрасли, увеличивая производительность или создавая совершенно новые продукты. Например, передовая отрасль электроники может привнести что-то новое даже в такой традиционный сектор как сельское хозяйство. Устройства по тестированию почвы и сложные сенсорные системы все еще выглядят как диковинки, но все больше и больше фермеров применяют их в повседневной деятельности. С другой стороны биотехнологии сулят произвести революцию в сельском хозяйстве, и львиную долю прибыли от этого пожнут страны-лидеры в этой отрасли. А вовсе не те, в которых потогонные фабрики и открытые рудники.

Дополнительным препятствием для развивающихся стран является TRIPS соглашение ВТО, регулирующее права на интеллектуальную собственность. Наиболее наглядно это демонстрирует фармацевтическая отрасль Индии. В 70х годах страна приняла довольно нестрогий вариант патентного законодательства, позволяющего создавать дженерики лекарств даже пока не истек срок действия патента оригинала. Как результат, активно развивающаяся фармацевтическая индустрия страны обеспечивает работой сотни тысяч человек и создает доступные лекарства для крайне бедного населения страны. Но после того как Индия вступила в ВТО, на нее начали оказывать давление, требуя изменить патентное законодательство. Более того, когда индийская компания запустила проект по экспорту дешевого лекарства от СПИДа в Африку, США помешали этому, угрожая санкциями. Также притчей во языцех является фривольное обращение Китая с интеллектуальными правами, так что такая политика становится чуть ли не основным элементом догоняющего развития. Признавая необходимость патентов, тем не менее, стоит отметить, что TRIPS углубляет уже бездонную пропасть между бедными и богатыми странами.

Несмотря на вышесказанное, как бы не было легко изображать ВТО как агента порабощения и колониализма, это было бы огромным упрощением сложной картины мира. Какими ужасными не были бы некоторые аспекты глобализации, фабрики с невыносимыми рабочими условиями в странах третьего мира не испытывают нехватки рабочих. 14-часовой рабочий день, полное отсутствие стандартов безопасности и детский труд - гораздо лучшая альтернатива недоеданию, болезни и смерти. Никакие торговые барьеры сами по себе не способны поднять страну из бедности. Единственный путь – это взвешенная экономическая политика на протяжении нескольких десятилетий. И это оказывается непосильной задачей для стран со слабыми государственными институтами, низким уровнем человеческого капитала и воюющими элитами. Не является совпадением и то, что подавляющее большинство случаев успешного догоняющего развития произошло в странах с авторитарными или полуавторитарными режимами. Несменяемая Либерально-демократическая партия в Японии, голлизм во Франции, и 20-летнее доминирование Союза Христианских Демократов в послевоенной Германии – список можно продолжать и продолжать.

Защитные торговые тарифы могут быть как благом, так и несчастьем, в зависимости от ситуации. Если они своевременно применяются к отраслям, у которых есть потенциал стать конкурентоспособными, пошлины могут дать местным компаниям время и деньги, чтобы приспособиться к мировому рынку. Со временем, пошлины должны быть постепенно снижены, чтобы у компаний был стимул к развитию. Как следствие, правильное применение такой политики может вывести страну на новый уровень промышленного развития. Однако пошлинами и другими протекционистскими мерами легко злоупотребить, особенно когда местные компании обладают избыточными лоббистскими возможностями. Если бы какой-нибудь пронырливый предприниматель открыл ферму по выращиванию бананов на Чукотке и смог бы пролоббировать заградительную пошлину под лозунгом «Покупай Русское!», то он смог бы конкурировать с Эквадором и Филиппинами на местном рынке. Но потребители бы платили запредельную цену зазря, так как, сколько бы ни действовали эти пошлины, предприниматель никогда бы не смог снизить издержки до приемлемого уровня. По сути, защитные пошлины не что иное, как перевод денег от потребителей к производителям, и правительство должно быть крайне осторожным, применяя их. История не раз демонстрировала все опасности экономической изоляции, а уж жителям бывшего СССР забывать об этом – грех вдвойне.

Абсолютно непостижимым является то, как Правительство освещало вступление России в ВТО. К такому важному и неоднозначному событию, которое затронет жизненно важные интересы практически каждого гражданина, подошли как чему-то рутинному, сущей мелочи. Детали о ходе переговоров почти не проникали в прессу, а по их завершению правительство не могло найти деньги, чтобы перевести условия вступления. В итоге они появились в широком доступе только в мае, спустя пять месяцев после одобрения российской заявки. Иначе как отвратительным такое освещение трудно назвать – большинство средних и мелких компаний были поставлены перед фактом, без возможности что-то высказать по этому поводу. Это, а также крайне слабая осведомленность с правилами ВТО и катастрофическая нехватка специалистов по ним, и привело к появлению ряда мифов-страшилок.

К сожалению, аргументы, приводимые в пользу вступления в ВТО, чаще всего носят декларативный характер, в духе «ВТО – объективная необходимость», «ВТО принесет иностранные инвестиции» и т.д. Даже Путин, которые редко когда лезет за словом в карман, предпочел уйти от прямого вопроса о том, какие отрасли выиграю напрямую от вступления ВТО – сослался на некое большинство экспертов. Довольно хорошее популярное объяснение привел Максим Медведков, глава российской делегации по переговорам, в своей статье.

Согласно данным другого опроса, люди, которые поддерживают КПРФ, чаще всего рассматривают вступление в ВТО как вредное для России. Те же, кто поддерживает другие партии, более благосклонны к организации. Во время ратификации протокола в Думе, КПРФ, ЛДПР и Справедливая Россия голосовали против, представители этих же партий оспаривали его в Конституционном суде. Еще более громко выражают несогласие со вступлением различные левые активисты и политики – например, Делягин, Кагарлицкий и Кургинян, не жалеющие черных красок для описания будущего России в ВТО.

Но, какова пламенна не была бы риторика оппонентов вступления в ВТО, и каковы неубедительны были аргументы сторонников, они не замена для детального анализа. По счастью, доступны несколько интересных докладов и ресурсов, которые могут помочь пролить свет на этот сложный вопрос. Про-ВТО сайт, поддерживаемый Высшей Школой Экономики – настоящей альма-матер либеральной мысли в России. Про-ВТО сайт Рабочей группы по вступлению в ВТО при Российском Союзе промышленников и предпринимателей. И два анти-ВТО сайта: ВТО-Информ и стоп-ВТО. Мировой Банк написал исследовательскую работу по просьбе российского Правительства, оценивая потенциальные последствия вступления России в ВТО. Счетная Палата подготовила информативный доклад, анализирующий возможные меры по повышению эффективности системы регулирования внешней торговли. Две всесторонние работы представляют особый интерес – «Экономические последствия вступления России в ВТО» и «Отраслевой анализ присоединения России к ВТО». Хотя обе работы значительно устарели, многие моменты актуальны и сегодня.

Часть 2.

Даже поверхностный взгляд на самые радикальные аргументы, приводимые критиками вступления в ВТО (как доклад центра Кургиняна), вызывают легкое недоумение. Прежде всего, в ВТО входят 156 стран, которых ведут около 95% мировой торговли (если включать Россию). Во-вторых, Марракешские соглашения оговаривают процедуру выхода из ВТО, но пока ни одна страна не пошла по этому пути. Так что, если Россия сочтет экономические последствия членства в ВТО совершенно неприемлемыми, она может всегда покинуть организацию. В целом, непонятно, как такой пагубной организации (по версии Кургиняна) удается оставаться настолько популярной.

Количество неточностей и откровенных ошибок в докладе совершенно искажают то представление о ВТО, которое можно получить по прочтении правил самой организации. Несколько намеков, что ВТО навяжет России какие-то соглашения, которые подорвут ее суверенитет или лишат прав на природные ресурсы, полностью идут вразрез с принятыми правилами. В действительности, все важные решения принимаются посредством консенсуса всех членов организации, и Россия будет связана только теми соглашениями, на которые согласилась при вступлении. Принцип консенсуса распространяется даже на систему разрешения споров (DSB). Страна может отказаться выполнять ее решение, и тогда DSB попробует провести переговоры о возможной компенсации или установит критерий для ответных мер. Этой практикой, к сожалению, злоупотребляют сильные страны, как, например, США в случае с хлопковыми субсидиями. И уж тем более DSB не может накладывать вето на решения парламента или правительства страны.

Рассматривая потенциальное влияние ВТО на Россию, следует отметить, что уровень пошлин был не таким уж и высоким до вступления. Вдобавок к этому, высокие транспортные издержки, формируют естественный торговый барьер. Но, пожалуй, самым важным фактором является крайне печальное состояние российской таможни. В 2011 Медведев назвал уровень коррупции на таможне «запредельным», и он не ошибался (1,2). Контрабанда и занижение таможенной стоимости – неотъемлемые части операций по импорту, и это имеет значительный эффект для российских компаний. В сущности, им приходится конкурировать с импортом на крайне невыгодных условиях, так как для многих рынков эффективная таможенная ставка гораздо ниже официальной. Ожидать, что ВТО магическим образом устранит коррупцию на таможне, было бы, по меньшей мере, наивно, но внедрение международных практик ВТО может стать толчком к улучшению ситуации.

Как уже было сказано, условия вхождения в ВТО сильно разнятся от страны к стране, и эффект от нахождения в организации во многом зависит от них. Россия потратила 18 лет на переговоры, стало быть, можно ожидать, что она добилась каких-то чрезвычайно выгодных условий? Но сравнивая их (краткий обзор, очень подробный отчет) с условиями для других стран, можно сказать, что они значительно лучше, чем у развитых стран, но на порядок хуже уровня пошлинной защиты других стран БРИКС. Россия должна будет снизить среднюю пошлинную ставку с нынешнего уровня в 10% до 7,8% к 2018 году. Китай, например, связан средним потолком по пошлинам на уровне 10,4%, Бразилия – 10,9%. Также России удалось отстоять некоторые специфичные законы и меры, вроде внутренней цены на газ, высоких экспортных пошлин на нефть и газ и ограничений на иностранное участие для отдельных секторов.

"Коммерсант" подготовил отличную инфографику, демонстрирующую грядущие изменения для разных категория товаров и услуг. Оценивая влияние ВТО на отдельные сектора, следует учитывать как прямые так и непрямые эффекты. Если, например, компания получает некоторые преимущества, но вся экономика сильно проседает, суммарный эффект может быть совершенно разным. Если компания извлекает большую часть прибыли из экспорта, то преимущество только усилится из-за снижающихся издержек и девальвации валюты. В случае же большего ориентирования на внутренний рынок, эффект будет резко негативным. Также крайне важно принимать во внимание уровень издержек по отрасли. Это нужно, чтобы отделять зерна от плевел – компании, которые окажутся ниже точки безубыточности, от компаний, которые злоупотребляют высоким уровнем таможенной защиты и способны конкурировать с импортом на более равных условиях.

Так какие же последствия принесет членство в ВТО? Самое очевидное и немедленное – это снижение доходов бюджета из-за снижения пошлин. Оценка Министерства экономического развития - 188 миллиардов рублей в 2013 и 257 миллиардов в 2014. Нетрудно догадаться, куда пойдут все эти деньги – импортерам и торговым сетям. Они будут среди тех, чей выигрыш от ВТО будет максимальным. А учитывая относительно низкий уровень конкуренции в отрасли, можно уверенно предположить, что до конечного потребителя дойдет только часть этой суммы и явно не сразу.

Так часто упоминаемый улучшенный доступ российских компаний к системе разрешения споров ВТО вряд ли поможет отменить все дискриминационные меры против отдельных видов продукции. Оценки ущерба от них разнятся от 2 до 2,5 миллиардов долларов в год. Самые дискриминируемые отрасли – черная металлургия и часть химической промышленности. Эта проблема была особенно актуальна в начале 2000-х, но с тех пор сталелитейные компании по большей части нашли пути, как их обойти. Тем не менее, наличие надежного инструмента, чтобы бороться с незаконными дискриминационными мерами, будет полезно для любой компании, планирующей выход на мировой рынок.

На этом список отраслей, прямо получивших какую-то выгоду подходит к концу. Объяснение тому крайне простое – удручающая структура российского экспорта. Более 80% его составляют природные ресурсы, сырье и продукция низкого передела. Против такого вида товаров редко применяются дискриминационные меры. Более того, развитые экономики кровно заинтересованы в их непрекращающихся поставках, так как без сырья фабрики и заводы останавливаются, а реорганизация путей снабжения – порой долгий и затратный процесс. Давно известная мудрость состоит в том, что ВТО – это организация для продвижения продукции с высокой добавленной стоимостью. Даже самые оптимистичные эксперты признают, что главная ставка российского Правительства – в ожидаемом улучшении законодательства и инвестиционного климата. Не приходится говорить, что в этом много неопределенности.

Главная дойная корова российского бюджета – нефтегазовый сектор – по большому счету будет мало затронут вступлением в ВТО. Газпром может выиграть от ускоренного выравнивания внутренних цен на газ для промышленных потребителей, а весь сектор сможет покупать оборудование по более низким ценам из-за снижения пошлин. Это же применимо и к энергетике. Хотя объем экспортно-импортных операций здесь незначителен, закупка оборудования составляет значительную часть издержек.

Рынок финансовых услуг также не ожидают перемены. Российские переговорщики сумели отстоять ограничения на присутствие иностранного капитала в банковском секторе. Иностранные банки по-прежнему не смогут открывать филиалы в России. Их единственная альтернатива – дочерние банки, причем с 50-процентным ограничением на суммарное участие иностранного капитала в банковской системе. Банковская отрасль как раз могла бы выиграть от конкуренции – процентная ставка по долгосрочным займам в России остается недоступно высокой, и это серьезно ограничивает инвестиционные возможности российских компаний. Иностранные страховые компании же напротив, смогут открывать филиалы через 9 лет после вступления России в ВТО. Телекоммуникационный сектор также будет открыт для иностранных инвестиций, существующие ограничения будут сняты.

Несколько месяцев назад, группа компаний написала коллективное письмо Правительству с просьбой пересмотреть вступительные условия ВТО. Состав подписантов хорошо отражает отрасли российской экономики, которым не стоит ждать от ВТО ничего хорошего. Это различные компании машиностроения, особенно производители сельхозтехники, автомобильной промышленности, легкой промышленности, части химической отрасли, ориентированной на внутренний рынок, сельского хозяйства и пищеобрабатывающей промышленности. Председатель ассоциации РосАгроМаш Бабкин подготовил анализ их трудностей, заставляющий серьезно задуматься о перспективах России в ВТО. Он определенно не является беспристрастным наблюдателем, но, тем не менее, поднимает в работе ряд важных вопросов.

Те отрасли, которые по идее должны представлять кампанию по модернизации, превозносимую российским Правительством, сегодня сталкиваются с резким снижением пошлин, потерей рынков и, что хуже всего, неопределенностью. Тяжелое машиностроение страдает от 50-процентного износа оборудования, слабой загрузки мощностей и 60-процентной доли импорта на рынке. Даже растянутое снижение пошлин будет серьезным ударом по отрасли, а нормы ВТО не позволят напрямую оказывать государственную поддержку. Принимая во внимание то, что в 2009 большое число машиностроительных компаний работало в убыток, можно предположить, что ущерб от вступления в ВТО может оказаться критическим для отрасли.

Весьма схожие проблемы испытывают производители сельхозтехники. Ранее, сильная иностранная конкуренция привела к тому, что доля импорта на рынке составляла более 50%. Но в 2009, государство повысило пошлины с 5% до 15% и запустило программу субсидирования процентной ставки для закупок отечественной техники. Это и девальвация рубля привели к резкому падению доли импорта. Вступление в ВТО положит конец этому периоду благоприятствования – пошлина будет снижена обратно к 5%, а программа не соответствует практике ВТО.

Для легкой промышленности определяющее свойство рынка – чрезвычайно высокий уровень контрабандной продукции – ее доля оценивается в 42%. Так что даже ощутимое снижение пошлин на одежду, с 10-20% до 5-7% и текстиль не изменит баланс сил в отрасли значительным образом. Хотя для отдельных предприятий вступление в ВТО может оказаться переменой к худшему. Главная же потенциальная проблема – трудность в реализации государственных программ развития.

Самые ожесточенные споры идут о сельском хозяйстве. Критики ВТО прогнозируют массовое обнищание деревни, голод и Россию на коленях перед западными капиталистами. Традиционно, переговоры в ВТО по сельскому хозяйству остаются самой времязатратной и напряженной частью. И России удалось отстоять действующие квоты на говядину, свинину и мясо птицы, хотя и на худших условиях. Размеры квот будут изменены, а пошлины будут снижены. Ожидаемая урезка пошлин на живых свиней с 40% до 5% также ощутимо повлияет на рынок свинины. Пошлины на молочные продукты, злаки и рыбу также будут снижены.

Все эти изменения окажут дополнительное давление на сельхозпроизводителей и повлияют на рентабельность существующих и реализуемых проектов. Большие агрохолдинги смогут выдержать его, но для многих мелких хозяйств ВТО окажется не по плечам. И их будущее будет зависеть от того насколько государству удастся смягчить удар. Многие существующие программы поддержки и льгот будут реформированы в соответствии с взятыми обязательствами. В частности, изменится система закупки удобрений для фермеров и будет отменена льготная ставка НДС.

Размер разрешенной государственной поддержки, искажающей торговлю, будет ограничен 9 миллиардами долларов в 2013 году и будет постепенно снижен до 4,4 миллиарда долларов к 2018. Окончательный уровень был определен исходя из среднего размера поддержки за три последних года до вступления, что является стандартной практикой ВТО. В то же время, критики отмечают абсолютно несопоставимый уровень господдержки, используемый ЕС, США, Китаем, Бразилией и Россией. Только одна Франция предоставляет своим фермерам 15 миллиардов долларов господдержки. Оговоренный уровень исключает непрямые меры, определенные в ВТО как, «меры из зеленой корзины» - они могут применяться без ограничений. Примерами таких мер является финансирование исследований, экологические программы, помощь во время бедствий и развитие инфраструктуры.

Еще одним важным вопросом для российского Правительства во время переговоров была автоиндустрия. Из-за существующих обязательств перед иностранными инвесторами, Россия пыталась договориться о длительном переходном периоде. Финальное соглашение включает в себя постепенное снижение пошлин с текущего уровня в 30% до 15% в 2017. Особенно тяжелый удар ожидает производителей коммерческого транспорта – пошлины на новые грузовики будет снижена с 25% до 15%, но гораздо более серьезная угроза – потенциальный наплыв подержанной техники. КАМАЗ не ожидает ничего хорошего от этих мер и уже затягивает пояс. Также, многие инициативы, такие как государственная закупка только машин произведенных в России, останутся в прошлом.

Вступление в ВТО не обещает легкой жизни и для авиастроительной индустрии. Пошлины на самолеты снизятся с 20% до 7,5%, хотя и до этого действовали многие исключения. Доля самолетов, произведенных в России, в парке перевозчиков крайне низкая – около 10%, – и без государственной поддержки весь сектор обречен. Хотя снижение пошлин на самолеты и означает более низкие издержки для авиалиний, крупнейшая компания, Аэрофлот, скорее всего, потеряет права на «пролетные платежи». По данным «Ведомостей», в 2010 они составили 117 миллионов долларов, или 17% от EBIDTA Аэрофлота. Крайне маловероятно, что государство бросит свою флагманскую авиалинию на растерзание, и скорее всего, будет найдена какая-нибудь компенсационная мера.

Несмотря на то, что утверждается во многих публикация в российской прессе, ВТО не запрещает все меры государственной поддержки и субсидии. Согласно Соглашению по субсидиям и компенсационным мерам, явно запрещены два вида субсидий – если по закону или фактически получение субсидии увязано с результатом экспорта или с замещением импорта отечественными товарами. Большинство же остальных попадают в категорию «дающих основание для компенсаций». Это означает, что любой член ВТО, чья экономика несет потери из-за субсидий, применяемыми другой страной, может оспорить их в системе разрешения споров, чтобы договориться о компенсации или ввести компенсационные меры. Бремя доказательства ущерба экономике лежит на истце, и чаще всего это крайне времязатратное и сложное занятие.

Пожалуй, один из самых наглядных примеров успешного применения господдержки и субсидий – это история компании Airbus. В 60х, когда на рынке гражданских самолетов доминировали американские компании, Германия и Франция объединили усилия и основали Airbus. Используя разные меры господдержки, как прямые, так и скрытые, консорциуму удалось выстоять в ожесточенной конкурентной борьбе. Рынок больших авиалайнеров сейчас примерно равно разделен между Airbus и Boeing. И сегодня Airbus обеспечивает 55000 высокооплачиваемых рабочих мест.

Для России, хорошо продуманная система субсидий может стать основополагающим инструментом государственной экономической политики. То обстоятельство, что так мало отраслей выиграют от вступления в ВТО напрямую, также означает, что большинство компенсационных мер не смогут нанести ощутимый ущерб российской экономике. Поэтому Правительство сможет применять субсидии, не оглядываясь на возможные ответные меры других стран. Главная сложность состоит в преобразовании существующей сегодня системе господдержки в соответствие с требованиями ВТО, не причинив ущерб затрагиваемым секторам экономики. И, конечно же, здесь приоритетом является создание такой прозрачной системы субсидий, чтобы компании получали строго необходимый размер помощи под конкретные задачи. Иначе любое благое начинание превратится в неиссякаемый поток государственных денег для «своих» компаний.

Еще одним немаловажным фактором в механизме международной торговли является взаимодействие между платежным балансом и обменным курсом и торговыми пошлинами. Даже при полном отсутствии торговых барьеров, рост импорта ограничен обменным курсом. Так, если рост импорта не уравновешен равным ростом экспорта или притоком капитала, стране будет не хватать валюты, и в результат ее национальная валюта обесценится. Таким образом, все импортные товары станут дороже для местного потребителя, и импорт перестанет расти. Фактически, обменный курс действует как пошлинный барьер. Так, обесценивание рубля на 1% эквивалентно росту всех таможенных пошлин на 0,92%.

У России нет такой роскоши как фиксированный обменный курс, который использует Китай. Он позволяет держать юань сильно недооцененным, обеспечивая, таким образом, китайскую экономику сильной защитой. Но российское Правительство также может контролировать приток валюты в страну, хотя и косвенными мерами. Применяя экспортную пошлину и облагая налогом экспортную выручку от нефти и газа, Правительство также поддерживает заниженный курс рубля, направляя часть валюты в международные резервы. Именно поэтому и Россия, и Китай имеют такие значительные размеры международных резервов. Например, индекс Биг Мака журнала Economist показывает, что рубль недооценен на 43%. Из-за принятых обязательств по снижению экспортных пошлин на большое количество товаров, в будущем налог на добычу природных ресурсов должен стать одним из главных инструментом правительства по защите экономики. Одновременно он будет выполнять роль ограничения для нежелательного экспорта и инструмента для поддержки благоприятного курса. Проблемой здесь является внешний долг российской экономики. Хотя он относительно невысок – 23% ВВП, Китай держит его на уровне 5%, Бразилия 20%, а Индия 22%. Любое обесценивание рубля будет сильным ударом по компаниям, которые брали кредиты за рубежом.

К сожалению, Россия полностью не использует меры по поддержке экспорта, не искажающие торговлю, и поэтому разрешенные ВТО. Государственные экспортные гарантии, страхование и кредиты сегодня крайне важны для продвижения отечественных товаров на глобальном рынке, а Россия только начала осваивать эти инструменты. В 2007 года, были выданы только 2 гарантии на сумму 119 миллионов долларов – это только 11,9% от выделенного размера бюджетных средств. Такой уровень поддержки абсолютно несопоставим с другими странами, и это должно стать объектом внимания Правительства в самое ближайшее время. Глобальная конкуренция также требует плотного взаимодействия экспортеров, государственных структур и торговых представительств – России есть много чему научиться и в этой области.

В целом, ВТО предоставляет достаточно инструментов для защиты рациональной экономики. Без всякого сомнения, рентабельность большого количества российских компаний будет негативно затронута более открытыми торговыми барьерами. И именно от Правительства зависит, насколько эффективно оно сможет применять их. Однако последовательность экономической политики не внушает оптимизма. Пожалуй, самое яркое тому доказательство – стратегии развития отраслей, принятые в 2010. ВТО не упоминается там ни разу, а большинство предусмотренных мер государственной поддержки потребуют пересмотра. Это означает, что в 2010 Министерство промышленности и торговли понятия не имело о стадии переговоров с ВТО. Что весьма красноречиво говорит о подходе к экономической политике. Большое беспокойство вызывает также неопытность России по части работы с системой разрешения споров ВТО. Активное применение мер государственной поддержки обязательно будет встречено потоком исков и жалоб в ВТО. И ущерб от неумелого обращения с ними может оказаться огромным.

Самый негативный сценарий – большинство предсказаний Бабкина воплотятся в жизнь. Если государство не сможет скоординироваться со всеми отраслями, которые находятся под угрозой, и свернет большинство программ господдержки, банкротство и рецессия ожидает многие компании. Хотя 4,4 миллиона безработных, озвученные в его докладе, кажутся перебором, даже половина от этого вызовет невиданную доселе волну социальных волнений. Остатки технологичных отраслей будут сметены по завершению переходного периода, и Россия прочно займет место поставщика сырья и природных ресурсов.

Тем не менее, это крайне маловероятный сценарий. Российское правительство на вид полно решимости использовать все инструменты, предоставляемые ВТО, для защиты экономики. Более того, вспоминая истории с Пикалево и с поддержкой АвтоВАЗа, которая казалась избыточной на тот момент, становится очевидно, что социальное волнение – одно из немногих вещей, которых государство по настоящему опасается. И выбор между членством в ВТО и потенциальными последствиями плохого состояния экономики вообще не стоит, учитывая как еще несколько лет назад Россия вальяжно демонстрировала, что ВТО ей особо и не нужно. Как отмечено выше, у государства, помимо средств и мотивации, есть большая свобода действий в использовании самых немыслимых программ поддержки экономики.

Оптимистичный сценарий, превозносимый либеральными экономистами, обещает незамедлительную пользу для всех. Потребители получат более низкие цены на широкий спектр товаров, бизнес окажется более интегрирован в мировую экономику, а ВТО улучшит российское законодательство и инвестиционный климат. Исследование Мирового Банка предсказывает выгоду в 3,3% ВВП в среднесрочной перспективе, приток прямых иностранных инвестиций и сниженную стоимость бизнес-услуг. Более того, согласно докладу, 99,9 процентов домохозяйств получает прибавку от 2% до 25% к их доходу, причем бедные домохозяйства в большей степени чем богатые. Влияние ВТО на отдельные сектора представлено здесь.

Этот сценарий также вызывает много вопросов. Опыт Украины и Грузии показывает, что ожидания по значительному снижению цен несколько завышены. Как следствие, описанная выгода домохозяйств окажется значительно меньше. Приток прямых иностранных инвестиций благодаря снижению административных барьеров тоже весьма смелое предположение. Вступление в ВТО не является магическим эликсиром для закоренелых проблем российской экономики. И Россия вряд ли станет главным выбором международных инвесторов в обозримом будущем. Однако надежды на улучшение законодательства небезосновательны, и Россия нуждается в них, особенно в таможенной и бухгалтерской сфере.

Вступление в ВТО – необходимый шаг для страны, желающей продавать на мировых рынках что-то отличное от бревен и нефти, однако момент, выбранный для этого, и условия оставляют желать много лучшего. Проблемы, испытываемые Украиной, наглядно демонстрируют опасность поспешного и необдуманного решения вступать в ВТО, не смотря на последствия, и непоследовательной экономической политики. Но у Правительства есть все необходимое для того, чтобы справиться с вызовами открытой экономики. И то, как оно справится с масштабной реорганизацией экономической политики, будет лакмусовой бумажкой для вопроса, способна ли администрация Путина провести модернизацию экономики. Цена ошибки здесь будет крайне велика, а простым избирателям остается только ждать и смотреть.