Максим Соколов: Фуражировка и ремонтерство

Максим Соколов

Теперь, когда сторонники честных выборов увлеклись идеей массового (от нескольких сотен тысяч до миллиона) вывода своих сторонников, имея в виду организовать бессрочное стояние по образцу киевского Майдана 2004 г., то, прежде чем вдаваться в совсем уже сложные детали — чьи там уши торчат и торчат ли вообще, — разумнее вспомнить, с чего началась блистательная карьера В. Г. Якеменко.

Лидер «Наших» (тогда, впрочем, еще «Идущих вместе») снискал благосклонность руководства совсем не своими перформансами. Кому-то они, возможно, нравились, но главная полезность его усматривалась не в креативах, а в штабных дарованиях. Необходимость же искусного штабиста была осознана после киевского Майдана, организаторы которого показали превосходную мобилизационную работу, которой не постыдился бы и профессиональный генштаб.

Деятелям «Поры» (возможно, не только «Поры») удалось в сжатые сроки безукоризненно организовать переброску большого количества живой силы — как минимум 15 дивизий по штатам военного времени — и обеспечить политическую пехоту кровом, пищей и амуницией. Причем это был не одномоментный бросок — четко выдерживался график подвоза свежих соединений взамен усталых и ослабевших. Была развернута мощная походная инфраструктура — палатки, кухни, отхожие места, знаки различия, система руководства, причем при высоком уровне сознательной дисциплины. Чтобы длительное время сидящие на холоде несколько сотен тысяч человек не впали в окопное (палаточное) разложение — это надо уметь и это надо обеспечить.

Такая слаженность — «Наведен был мост понтонный, // По мосту пошли колонны // На Майдан, как на парад» — произвела сильное впечатление на московское начальство. При виде такой картины оно со всяким, кто способен был посулить что-то подобное, было готово носиться как с писаной торбой.

Отсюда и блистательный взлет В. Г. Якеменко, причем не сказать чтобы вовсе незаслуженный. Он провел ряд учений по массовой переброске политической пехоты, и весьма удачно. Четко, в сроки, тыловые службы на высоте, и даже никто из пехотинцев не нажрался. Насчет финансовой культуры мы не знаем, а штабная культура очень даже.

Откуда деньги на движение пехоты — от госдепа, от совдепа, от кобеля рябого — вопрос, безусловно, интересный, но отдельный. При отсутствии дельных интендантов и штабов деньги мертвы. Как писал еще в свой антисоветский период А. А. Зиновьев, для того чтобы Чапаев скакал на горячем коне, нужно, чтобы в штабах писари распределяли пайки и продвигали эшелоны. В нашем же нынешнем случае есть помпеевские обещания топнуть ногой — после из-под земли тут же выросли легионы, но совершенно не видно ни писарей, ни цейхгаузов, ни инфраструктуры, которая эти легионы будет подвозить, размещать, питать и поддерживать в потребном состоянии.

Ругательства насчет конспирологии и паранойи привели к тому, что стало неприличным задаваться вопросом, как обеспечить десять дивизий шатрами для ночлега, питанием и отхожими местами без какой-либо организации и предварительной подготовки. Притом что без всего вышеназванного способны обходиться разве что легионы ангелов (не наш случай) или же живущая мародерством орда (будем надеяться, что тоже не наш).

Тем более что столько пехоты на месте и не возьмешь. Одним из подвигов «Поры» как раз и был подвоз целыми эшелонами пехотинцев из западных областей Украины. Что требовало и подвижного состава, и взаимодействия с транспортниками, и, что особенно важно, — с местными администрациями.

Без их как минимум попустительского отношения невозможно организовать сколько-нибудь серьезную вербовку рекрутов в провинции. Ведь тут нужны не ландскнехты (это народ ненадежный), а люди, которых убедили в правоте дела и светлом будущем. Что предполагает предварительную идеологическую и организационную работу на местах. При этом опять же повторимся: для госдепа, для совдепа, для кого угодно. Есть необходимые организационные предпосылки, без которых никому не обойтись. И у нас таких предпосылок сегодня в упор не видно. О том, чтобы в назначенный срок быстро перебросить в столицу хотя бы по две-три дивизии политической пехоты, допустим, из Смоленской и Псковской областей, нечего и мечтать. И откуда тогда миллион?

Майдан возможен лишь при успешной мобилизации, а мобилизация возможна лишь в том случае, когда есть что мобилизовать. Когда есть кадровое ядро, есть приписанный призывной ресурс, есть складские запасы, есть план перевозок и нужно лишь в намеченный час вскрыть конверт и подать условленный сигнал. Когда ничего этого нет, остается лишь топать ногой. Или вспомнить совет В. И. Ленина «не играть с восстанием».

Здесь мы видим зачастую вполне добросовестное непонимание того, что сколь угодно светлая и чистая «оранжевая», «бархатная», «белоленточная», «институциональная» etc. революция все равно имеет ряд сходств с войной просто уже в силу того, что она также связана с движением больших масс. А движение требует своего. Начинать создание армии в день «Д», причем когда ты этот день «Д» сам и объявляешь, — невозможно. Костяк военной машины должен существовать и функционировать (маневры, обучение, пополнение кадров и припасов) в самое что ни на есть мирное время. То же и с политической пехотой, если ее в принципе предполагается использовать. Но спрятать армию мирного времени невозможно — и пехоту тоже. Либо она есть, либо ее нет, и сегодня похоже, что нет.

Аналогия с армией объясняет и то, почему о фальсификации выборов приходится объявлять заранее. Потому что мобилизация и развертывание требуют времени. Если начинать мобилизацию лишь по факту свершившейся фальсификации, несколько дней (а скорее, недель) будет потеряно, и приходится загодя. В точности как при начале войны, когда после объявления мобилизации casus belli появляется сам собой — отменить приказ уже невозможно.

Правда, у нас объявили и мобилизацию, и casus belli при отсутствии и резервов, и инфраструктуры для мобилизации. Но это уже новое слово России в освободительной теории и практике.