Говоря о Великой Отечественной войне, как о «крестовом походе» Запада против России, нельзя не упомянуть и роль, вероятно, самого неоднозначного западного политика тех времен - британского премьера Уинстона Черчилля. Когда в 20-х годах прошлого века в Европе происходили острейшие политические события, а к власти приходили те, кто, в итоге, и развязал Вторую Мировую войну, Черчилль уже занимал довольно крупный политический пост — канцлера казначейства Великобритании (должность, примерно соответствующая должности министра финансов. - Прим. ред.).

Черчилль не хотел видеть советский народ в «общей семье» европейских народов (ookaboo.com)

В 20-е же годы он делал программные заявления о будущем европейском устройстве, причем, Германии в этих планах отводилась полноценная партнерская роль. В частности, Черчилль призывал к тому, чтобы «Англия, Франция, Италия и Германия работали совместно над возрождением Европы и залечиванием ран, нанесенных войной (Первой Мировой войной. – Прим.ред.)». Любопытно, что эта идея чуть ли не полностью перекликалась с высказанной ранее Гитлером в «Майн Кампф» идеей о жизненной необходимости для Германии союза с Англией и Италией. Тогда же Черчилль высказал свою поддержку фашистскому режиму Муссолини, далеко выходящую за рамки дежурных комплиментов. «Если бы я был итальянцем, я был бы всем сердцем с вами от начала до конца в вашей триумфальной борьбе против...ленинизма...», - признавался он. Типичное высказывание для одного из главных сторонников и инициаторов интервенции в Россию в годы гражданской войны, призывающего «задушить большевизм в колыбели». Брезгливость людям, ставящим себе такие «высокие цели», как «удушение большевизма», не присуща, и вот уже Черчилль демонстрирует свое пристальное внимание к «восходящей звезде» европейского политического небосвода – Адольфу Гитлеру. В своей книге «Великие современники», вышедшей в 1935 году, Черчилль, к тому моменту уже давно покинувший правительство, посвящает Гитлеру особую главу, где пишет: «Хотя никакие последующие политические действия не могут заставить забыть неправильные деяния, история полна примерами, когда люди, добившиеся власти при помощи суровых, жестоких и даже устрашающих методов, тем не менее, если их жизнь рассматривается в целом, расцениваются как великие фигуры, деятельность которых обогатила историю человечества. Так может быть и с Гитлером».

В 1936 году, рассуждая о принципах внешней политики Великобритании, Черчилль заявляет: «На протяжении 400 лет внешняя политика Англии состояла в том, чтобы противостоять сильнейшей, самой агрессивной, самой влиятельной державе на континенте… Мы всегда … объединялись с менее сильными державами, создавали с ними коалицию и таким образом наносили поражение и срывали планы континентального военного тирана, кем бы он ни был, во главе какой бы страны ни стоял. …Политика Англии совершенно не считается с тем, какая именно страна стремится к господству в Европе. Дело не в том, Испания ли это, французская монархия, французская империя, германская империя или гитлеровский режим. Ей безразлично, о каких правителях или странах идет речь...Поэтому нам не следует бояться, что нас могут обвинить в профранцузской или антигерманской позиции. Если бы обстоятельства изменились, мы в такой же мере могли бы занимать прогерманскую или антифранцузскую позицию». И этот же самый Черчилль жестко критикует политику умиротворения Гитлера правительством Чемберлена, ставшего премьером в 1937 года, Мюнхенский сговор, выступает за активное противодействие перевооружению Германии.

Черчилль и Эйзенхауэр (в центре), 1951 год (ookaboo.com)

И дело здесь не только в естественности подобной позиции для оппозиционера, коим в то время был Черчилль. Будучи опытным и умным политиком, Черчилль вовремя понял: рост агрессивной мощи нацистской Германии опасен не только для ненавистного Лондону СССР, но и для самой Англии. И решил, что проще всего в сложившихся условиях стравливать СССР и Германию друг с другом. Тем более, что подобная война, по убеждению Черчилля, отвечала бы интересам Англии. Он значительно раньше Чемберлена пропагандировал идею использования Германии для борьбы против России. «Враждебность Черчилля к коммунизму,— пишет английский политический деятель и журналист Эмрис Хьюз,— граничила с заболеванием. И действительно, разве не сам Черчилль выступал за то, чтобы Германия была превращена в бастион против России, и разве не это делал германский фашизм?».

Поэтому, кстати, Сталин, зная об отношении Черчилля к СССР, так скептически относился к ряду его предупреждений о готовящемся нападении Гитлера на СССР, подозревая в них провокацию.

Вечером 22 июня 1941 года Черчилль выступил с пространной речью, напомнив, что всегда был врагом коммунизма, и никогда не откажется от своих высказываний и действий против него. Однако сейчас он, дескать, готов проявить солидарность с русским народом. Главным образом, потому, что «опасность для России — это опасность для нас и для Америки, и борьба каждого русского за свой дом и очаг — это борьба каждого свободного человека в любом уголке земного шара», отметил тогда уже премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль.

Бернард Лоу Монтгомери - британский фельдмаршал (boerner.net)

Красиво сказано. А вот далее последовали не очень красивые дела. Как известно, британский премьер начал обещать открыть второй фронт еще зимой 1941 года. И даже устроил авантюрную высадку канадской дивизии близ французского Дьеппа. Немцы без труда разгромили этот десант, стоивший канадцам нескольких тысяч убитых и пленных, а Черчилль с чувством исполненного долга принялся уговаривать Сталина продолжать войну против Гитлера в Европе в одиночку. А за спиной Сталина не стеснялся озвучивать свои истинные намерения в отношении СССР. Немцы еще атаковали защитников Сталинграда и лезли на Кавказ, когда Черчилль в своем меморандуме членам английского военного кабинета писал: «Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе, как прародительнице современных наций и цивилизации. Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств».

Это чувство ненависти к «русским варварам» Черчилль пронес и через Вторую Мировую войну, и через всю свою жизнь. К концу войны он уже вновь считал главным врагом чрезмерно, по его мнению, усилившийся Советский Союз, а не агонизирующую гитлеровскую Германию.

Более того, Черчилль пытался вместе с американцами заключить сепаратное — без участия СССР — перемирие с Германией. «Было бы катастрофой,— заявлял он,— если бы мы твердо соблюдали все свои соглашения (с СССР. – Прим.ред.)».

Реализация этого предложенного Черчиллем плана могла бы привести к войне между Англией, США и СССР. Черчилль прекрасно отдавал себе в этом отчет. Однако дал указание своим военным советникам подготовить план такой войны (с весьма характерным для плана названием - «Немыслимое»).

Английский фельдмаршал, председатель Объединенного англо-американского штаба Алан Фрэнсис Брук 24 мая 1945 года записал в своем дневнике: «Сегодня вечером я внимательно просмотрел доклад о возможности открытия военных действий против России в случае, если в ходе дальнейших переговоров с ней возникнут осложнения. Нам было поручено провести такое исследование».

Алан Фрэнсис Брук -  британский фельдмаршал (ask.com)

Позже сам Черчилль признавался: «Еще до того, как кончилась война, и в то время, когда немцы сдавались сотнями тысяч, а наши улицы были заполнены ликующими толпами, я направил Бернарду Лоу Монтгомери (главнокомандующему сухопутными войсками союзников в Европе. – Прим. ред.)телеграмму, предписывая тщательно собирать и складывать германское оружие, чтобы его легко можно было снова раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось».

Четверть века спустя западногерманский публицист Себастьян Хаффцер писал на этот счет: «Надежда Гитлера на столкновение Запада с Востоком была не такой уж необоснованной: весной и ранним летом 1945 года действительно существовала опасность (или, если хотите, шанс), что война между победителями могла вспыхнуть сразу же. По крайней мере, один из ведущих деятелей коалиции — Черчилль был, по достоверным источникам, готов и даже стремился к этому».

Почему Гитлер не стал добивать Англию?