ОКО ПЛАНЕТЫ > Новость дня > Присутствие при разрушении

Присутствие при разрушении


22-09-2020, 09:28. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ
Ричард Хаас

Президент Совета по международным отношениям. 

Как Трамп развалил внешнюю политику США

Что будет, если Трампа переизберут? Мировому порядку, просуществовавшему 75 лет, непременно придёт конец; вопрос только в том, что займёт его место.

«Присутствие при сотворении» – мемуары на восьмистах страницах, написанные Дином Ачесоном, госсекретарём при президенте США Гарри Трумэне. Название с его библейским отголоском было нескромным, но, в защиту Ачесона, заслуженным.

Опираясь на планы, разработанные ещё при президенте Франклине Рузвельте, Трумэн и его ведущие советники построили не что иное, как новый международный порядок после Второй мировой войны. Соединённые Штаты приняли доктрину сдерживания, определявшую внешнюю политику США в течение четырёх десятилетий борьбы с Советским Союзом в период холодной войны. Этот курс превратил Германию и Японию в демократические государства и создал целую сеть альянсов в Азии и Европе. В рамках Плана Маршалла американская политика обеспечивала помощь, необходимую Европе, чтобы снова встать на ноги, и, в соответствии с доктриной Трумэна, направляла экономическую и военную помощь странам, уязвимым перед коммунизмом. Был учреждён целый ряд международных организаций, включая Организацию Объединённых Наций, Международный валютный фонд, Всемирный банк и Генеральное соглашение по тарифам и торговле (предшественник Всемирной торговой организации). Также возник современный аппарат внешней и оборонной политики, включая Совет национальной безопасности, ЦРУ и Министерство обороны.

Невозможно представить себе, чтобы один из руководителей национальной безопасности администрации Дональда Трампа написал мемуары, в названии которых есть слово «сотворение». Проблема не только в том, что за последние три с половиной года мало построено. Строительство просто не было главной целью внешней политики этой администрации. Напротив, президент и часто меняющийся состав чиновников вокруг него были гораздо больше заинтересованы в том, чтобы разорвать всё на части. Более подходящим названием для мемуаров этой администрации было бы «Присутствие при разрушении».

Сам по себе термин «разрушение» не является ни комплиментом, ни критикой. Разрушение может быть желательным и даже необходимым, если существующее положение вещей несовместимо с интересами народа и существует альтернатива, которая одновременно выгодна и достижима. Но если руководствоваться этими критериями, разрушение, начатое администрацией Трампа, не было ни оправданным, ни разумным.

Когда дело дошло до внешней политики, Трамп (как и в случае со здравоохранением и Законом о доступном здравоохранении) унаследовал несовершенную, но ценную систему и попытался упразднить её, не предлагая никакой замены. В результате Соединённые Штаты и весь мир оказались в значительно худшем положении. Это разрушение оставит неизгладимый след. И если оно будет продолжаться или ускоряться (а есть все основания полагать, что это произойдёт в случае избрания Дональда Трампа на второй срок), то «разрушение» вполне может стать наиболее подходящим термином для описания этого периода внешней политики США.

Приключения Джона Болтона, рассказанные им самим
Илья Фабричников
Перед читателем на протяжении всех 577 страниц позирует самовлюблённый эгоист с полномочиями, у которого есть только одна картина мира – та, которую он сам придумал и построил. Всё остальное, что в неё не помещается, – опасная для существования демократии ересь.
Подробнее

 

Искажённый объектив

 

Трамп вошёл в Овальный кабинет в январе 2017 г., будучи убеждённым, что внешнюю политику США необходимо сломать. В своей инаугурационной речи, произнесённой со ступенек Капитолия, новый президент очень мрачно рассказал о достижениях Соединённых Штатов: «На протяжении многих десятилетий мы обогащали иностранную промышленность за счёт американской, субсидировали армии других стран, допуская при этом очень прискорбное истощение наших вооружённых сил. Мы защищали границы других стран, отказываясь защищать собственные. Мы потратили триллионы долларов за рубежом, в то время как американская инфраструктура развалилась и пришла в негодность. Мы сделали сильными и богатыми другие страны, в то время как богатство, сила и уверенность нашей страны растворилась за горизонтом… С этого момента Америка – прежде всего».

После трёх с половиной лет у руля внешней политики Трамп, по-видимому, не увидел ничего, что могло бы изменить его мнение. Обращаясь к выпускникам-курсантам в Вест-Пойнте в начале 2020 г., он применил аналогичную логику к использованию военной силы: «Мы восстанавливаем фундаментальные принципы, согласно которым служба американского солдата заключается не в том, чтобы восстанавливать иностранные государства, а в защите – и решительной защите – нашей нации от внешних врагов. Мы заканчиваем эру бесконечных войн. На смену ей приходит новый, ясный взгляд на защиту жизненно важных интересов Америки. В обязанности американских войск не входит разрешение древних конфликтов в далёких странах, о которых многие даже не слышали. Мы – не мировые полицейские».

Многие из основополагающих элементов подхода Трампа к миру можно почерпнуть из этих двух речей. По его мнению, внешняя политика – это в основном дорогостоящее отвлечение внимания. США слишком много делали за границей, и из-за этого им было хуже дома. Торговля и иммиграция уничтожали рабочие места и сообщества. Другие страны – прежде всего, союзники – использовали Соединённые Штаты в своих интересах, Америке же нечем было похвастаться, даже когда другие извлекали из этого выгоду. Издержки американского лидерства существенно перевешивали выгоды.

В этом мировоззрении отсутствует какое-либо понимание того, что, с точки зрения США, было примечательным в предыдущие три четверти века: отсутствие войны между великими державами, распространение демократии на бóльшую часть мира, девяностократное увеличение американской экономики, продление продолжительности жизни среднего американца на десять лет. Также нет признания того, что холодная война (определяющая борьба той эпохи) закончилась мирно на условиях, которые едва ли могли быть более благоприятными для Соединённых Штатов; что всё это было бы невозможно без американского руководства и союзников США; и что, несмотря на эту победу, Соединённые Штаты по-прежнему сталкиваются с проблемами в мире (помимо «радикального исламского терроризма» – единственной угрозы, которую Трамп выделил в своей инаугурационной речи), затрагивающие страну и её граждан, и что партнёры, дипломатия и глобальные институты будут ценным активом в их решении.

Множество других сомнительных предположений проходит сквозь мировоззрение Трампа. Торговля воспринимается как абсолютный негатив, который помог Китаю воспользоваться преимуществами Соединённых Штатов, а не как источник многих квалифицированных ориентированных на экспорт рабочих мест, большего выбора с более низкими издержками для американского потребителя и более низкими темпами инфляции внутри страны. Внутренние проблемы Соединённых Штатов в значительной степени принято объяснять затратами на внешнюю политику. Издержки в человеческих жизнях и долларах, действительно, были высокими, но доля экономического прироста, расходуемого на национальную безопасность, за последние десятилетия упала и сейчас намного ниже того, что было во время холодной войны. Американцы прожили период, когда они могли одновременно наслаждаться безопасностью и процветанием. Оснований придираться к войнам в Афганистане и Ираке предостаточно и без того, чтобы списывать на них состояние американских аэропортов и мостов. И хотя американцы тратят на здравоохранение и образование гораздо больше, чем их сверстники во многих других развитых странах, средний американец находится в худшем положении.

Всё это означает, что сворачивание присутствия в мире не обязательно приведёт к тому, что дома будут делать больше правильных вещей.

Это искажённое представление о национальной безопасности США можно понять, только рассматривая контекст, который породил «трампизм». Соединённые Штаты вышли из холодной войны без соперников, но и без единого мнения относительно того, что им делать со своей непревзойдённой мощью. Сдерживание – компас, которым руководствовалась внешняя политика США в течение четырёх десятилетий – в новых обстоятельствах оказалось бесполезным. И политики, и аналитики изо всех сил пытались найти новую основу.

В результате самая могущественная страна на Земле приняла непоследовательный подход к миру, который со временем привёл к перенапряжению и истощению. В 1990-е гг. Соединённые Штаты вели успешную ограниченную войну, чтобы обратить вспять агрессию Ирака в Персидском заливе, и осуществляли гуманитарные интервенции на Балканах и в других местах (некоторые относительно успешно, другие нет). После террористических атак 11 сентября 2001 г. президент Джордж Буш – младший направил большое количество войск в Афганистан и Ирак – обе войны оказались опрометчивыми (Ирак с самого начала, Афганистан с течением времени), человеческие и экономические издержки затмевали любые выгоды. В годы правления Барака Обамы США инициировали и продолжили несколько дорогостоящих интервенций, но в то же время дали понять, что не уверены в своих намерениях.

Разочарование по поводу предполагаемого чрезмерного перенапряжения за рубежом было усилено внутренними тенденциями, особенно после финансового кризиса 2008 года. Доходы среднего класса не росли, а массовые потери рабочих мест и закрытие заводов вызвали узконаправленную, но острую враждебность к торговле (несмотря на то, что основной причиной негативных изменений был рост производительности труда, связанный с технологическими инновациями). В целом существовало широко распространённое мнение о том, что истеблишмент потерпел неудачу как из-за пренебрежения защитой американских рабочих внутри страны, так и из-за проведения чрезмерно амбициозной внешней политики за рубежом, оторванной от жизненно важных интересов страны и благополучия её граждан.

 

Уход от того, что в целом работало

 

Внешняя политика четырёх президентов после окончания холодной войны – Джорджа Буша – старшего, Билла Клинтона, Джорджа Буша – младшего и Барака Обамы – объединила основные школы мышления, которые определяли подход Соединённых Штатов к миру со времён Второй мировой войны. К ним относятся реализм (акцент на глобальной стабильности, в основном за счёт поддержания баланса сил и попытки формировать внешнюю, а не внутреннюю политику других стран); идеализм (придание большего значения продвижению прав человека и формированию внутриполитической траектории других стран) и гуманизм (сосредоточение внимания на сокращении бедности и болезней, а также заботе о беженцах и переселенцах). Четыре президента отличались друг от друга акцентами, но имели много общего. Трамп порвал со всеми ними.

В некотором смысле подход Трампа действительно включает элементы давних течений в американской и особенно республиканской внешней политике – в частности, националистической односторонности XIX века президента Эндрю Джексона, изоляционизм до и после Второй мировой войны таких фигур, как сенатор-республиканец Роберт Тафт из Огайо, и более поздний протекционизм кандидатов в президенты Пэта Бьюкенена и Росса Перо.

Но что отличает Трампа больше всего, так это его упор на экономические интересы и узкое понимание того, что они собой представляют и как их нужно преследовать. Его предшественники считали, что если Соединённые Штаты будут помогать формировать мировую экономику, используя свою власть и лидерство для обеспечения стабильности и установления правил торговли и инвестиций, то американские компании, рабочие и инвесторы станут процветать. Война в Персидском заливе, например, велась ради нефти не в том смысле, чтобы американские компании получили контроль над поставками, а для обеспечения того, чтобы нефть была доступна для подпитки американской и мировой экономики. В результате обе заметно выросли.

Трамп же, напротив, обычно сетует на то, что Соединённые Штаты совершили ошибку, не захватив иракскую нефть. В более фундаментальном смысле он одержим двусторонними торговыми балансами, увеличением американского экспорта и уменьшением импорта, хотя дефицит имеет мало значения, пока другие страны играют по правилам, США могут брать займы для покрытия дефицита. (У всех стран есть сравнительные преимущества и разные нормы сбережений и расходов, которые приводят к дефициту в одних странах и профициту в других.) Он ругает союзников за то, что те не тратят больше на свои вооружённые силы, несправедливо упрекая членов НАТО, что, тратя менее 2% своего ВВП на оборону, они тем самым оказываются в долгу у Вашингтона.

Он поспешил отменить крупные военные учения, важные для американо-южнокорейского альянса, отчасти потому, что считал их слишком дорогими. В торговых переговорах с Китаем он больше заботился о том, чтобы заставить Пекин взять на себя обязательства по конкретным закупкам американской сельскохозяйственной продукции, чем о решении более крупных структурных проблем, хотя урегулирование последних было бы гораздо более выгодным для американских компаний и для экономики США в целом.

Следствием такой ориентации на узко понимаемые экономические интересы стало почти полное пренебрежение другими целями внешней политики. Трамп проявляет мало интереса к защите прав человека, продвижению демократии, облегчению гуманитарных трудностей или решению глобальных проблем, таких как миграция, изменение климата или инфекционные заболевания (последствия такого незаинтересованного отношения к последнему стали особенно и трагически очевидны в последние месяцы). Когда дело дошло до Саудовской Аравии, он не позволил вопиющим нарушениям прав человека помешать продаже оружия. Он вяло реагировал на российское военное вторжение в Сирию, вмешательство Москвы в политику США или недавние свидетельства того, что российские агенты платили талибам за убийства американских солдат.

Сериал – в жизнь!
Илья Фабричников
Для России Афганистан – вопрос не первого порядка на повестке. И стоит только порадоваться, что мы не являемся участниками этой увлекательнейшей шахматной партии. Но вот для США Афганистан уже становится тем самым токсичным фактором, который, въехав в предвыборную повестку, будет и дальше отравлять не только американские межпартийные отношения, но и всю их внешнюю политику.
Подробнее

Контраст между Трампом и предыдущими президентами не менее заметен, когда речь заходит и о средствах внешней политики. Два президента-республиканца и два президента-демократа как раз перед ним в целом верили в многосторонность, будь то через союзы, соглашения или институты. Это не означало, что они полностью избегали односторонних действий, но все понимали, что в большинстве своём многосторонние соглашения усиливают влияние Соединённых Штатов, а договоры привносят определённую степень предсказуемости в международные отношения. Многосторонность также объединяет ресурсы для решения общих проблем таким образом, что никакие индивидуальные национальные усилия не могут сравниться с ними. Трамп же, напротив, имеет привычку выходить из многосторонних обязательств или угрожать им. Даже неполный список включает Транстихоокеанское партнёрство, Парижское соглашение по климату, иранскую ядерную сделку (Совместный всеобъемлющий план действий или СВПД), Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, ЮНЕСКО, Совет ООН по правам человека, Всемирную организацию здравоохранения и договор по открытому небу. Соединённые Штаты Трампа также отказались присоединиться к глобальному миграционному пакту или возглавляемым Европой усилиям по разработке вакцины против COVID-19.

 

Аппетит к разрушению

 

Узкое и неадекватное понимание Трампом интересов США и наилучших способов их преследования формировало подход администрации и к другим вопросам – хотя в большинстве случаев ему препятствовало. Когда речь заходит о военных, аппетит Трампа к разрушению наиболее очевиден – он проявляется в фактическом или угрожаемом выводе сил, часто без особого размышления о том, почему они вообще там были или каковы могут быть последствия вывода. Все президенты принимают решения о применении военной силы в индивидуальном порядке. Трамп в этой области, как и Обама, в значительной степени опасался новых военных конфликтов; его применение силы против Сирии и Ирана было кратковременным и ограниченным по масштабу, а угрозы обрушить «огонь и ярость» на Северную Корею быстро сменились на дипломатию и встречу в верхах, несмотря на продолжающуюся работу Северной Кореи над своими ядерными и ракетными арсеналами.

Между тем его призывы к выводу войск относились к зонам конфликта, а также к территориям, где американские войска размещались десятилетиями для предотвращения войны. В Сирии курдские партнёры Соединённых Штатов оказались в затруднительном положении, когда Трамп в конце 2018 г. внезапно объявил о выводе американских войск; а в Афганистане, похоже, мало думали о том, что может случиться с правительством в Кабуле после ухода американских войск. Но одно дело сделать вывод, что США допустили ошибки в Афганистане и Ираке и должны избегать таких войн в будущем, и совсем другое – приравнять эти интервенции к размещению американских войск в Германии, Японии или Южной Корее, которые десятилетиями помогали поддерживать там стабильность. Заявление администрации в июне о том, что она выведет 9500 военнослужащих из Германии (по-видимому, вызванное отказом канцлера Ангелы Меркель поехать в Вашингтон на встречу «Большой семёрки» в условиях глобальной пандемии, а не соображениями национальной безопасности) полностью соответствовало прохладному отношению Трампа к военным обязательствам за рубежом. То, что это решение было принято без предварительной консультации с Берлином, так же как решение об отмене крупных военных учений с Южной Кореей было принято без консультации с Сеулом, только усугубило уже дурную ситуацию.

Эти шаги отражают и более широкое безразличие Трампа к союзникам. Альянсы требуют, чтобы к безопасности других относились так же серьёзно, как и к своей собственной. «Америка прежде всего» даёт понять, что союзники на втором месте. Неустанное внимание Трампа к возмещению расходов на зарубежное военное присутствие Соединённых Штатов усугубило сигнал о том, что американская поддержка союзников стала транзакционной и условной. Его тёплое отношение к врагам и конкурентам – он всегда был более дружелюбен с президентом России Владимиром Путиным, председателем КНР Си Цзиньпином и лидером Северной Кореи Ким Чен Ыном, чем с их демократическими коллегами – усугубило проблему, особенно учитывая нежелание Трампа подтвердить верность Пятой статье Договора о коллективной обороне НАТО. Даже вмешательство России в американскую демократию не помешало Трампу проявлять большую симпатию к Путину, чем к европейским лидерам. Лишь в одном заметном случае администрация действовала против Путина, поставляя оружие Украине, но любые заверения были дискредитированы тем фактом, что дальнейшая помощь была обусловлена обязательством нового президента Украины наводить справки о вероятном оппоненте Трампа от демократов на выборах 2020 года.

Внешняя политика всегда в центре импичмента
Фрэнк Бауман
Импичмент в отношении президента США всегда связан с внутренней политикой. Процедура импичмента Билла Клинтона началась из-за лжи по поводу сексуальных домогательств. Ричард Никсон ушел в отставку, чтобы избежать импичмента после Уотергейтского скандала...
Подробнее

Что касается торговли, то администрация в основном отвергала многосторонние пакты (в том числе ТТП), которые объединили бы страны, представляющие 40% мирового ВВП, и заставили бы Китай соответствовать более высоким экономическим стандартам. Она регулярно прибегала к односторонним тарифам, навязывая их союзникам и используя сомнительные юридические оправдания. И хотя Америка не вышла из ВТО, администрация затянула пояса этой организации, отказавшись утвердить судей для арбитража, рассматривающего торговые споры. Единственным исключением является Соглашение между США, Мексикой и Канадой, которое заменило Соглашение о североамериканской зоне свободной торговли (USMCA). Это любопытное исключение, поскольку документ лишь незначительно отличается от резко критикуемой НАФТА и его положения в значительной степени заимствованы из текста отвергнутого ТТП.

Что касается Китая, то долгожданная готовность Трампа бросить вызов Пекину в вопросах торговли была смазана тем, что можно описать только как непоследовательную политику. Администрация использовала конфронтационные формулировки, но, отказавшись от ТТП, ослабила любые реальные рычаги воздействия, которые у неё могли быть, непрерывно критикуя (а не привлекая) союзников в Азии и Европе и явно демонстрируя свою жажду узкой торговой сделки, обязывающую Китай к согласию на увеличение американского экспорта в преддверии предвыборной кампании Трампа. Администрация действовала запоздало или непоследовательно в своей критике Китая за его репрессии в Гонконге и отношение к уйгурам в Синьцзяне, но, прежде всего, она была пассивной, когда Китай укреплял свой контроль над Южно-Китайским морем. Между тем сокращение расходов на фундаментальные исследования в стране, введение новых ограничений на количество квалифицированных иммигрантов, допускаемых в Соединённые Штаты, и неумелое решение проблемы пандемии COVID-19 сделали страну менее конкурентоспособной по сравнению с Китаем.

На Ближнем Востоке разрушение Трампа также свело на нет цели США и увеличило вероятность нестабильности. На протяжении пяти десятилетий Соединённые Штаты позиционировали себя как честного посредника в израильско-палестинском конфликте; все понимали, что Вашингтон был ближе к Израилю, но не настолько, чтобы не давить на него, когда это необходимо. Убеждённая в необходимости нового подхода, администрация Трампа отказалась от любых притязаний на нейтральную роль, поставив крест на реальном мирном процессе ради серии свершившихся фактов, основанных на ошибочном убеждении, что палестинцы слишком слабы, чтобы сопротивляться, а суннитские арабские правительства будут смотреть в другую сторону, учитывая их желание работать с Израилем против Ирана. Администрация ввела санкции против палестинцев, переместив американское посольство в Иерусалим, признав аннексию Голанских высот Израилем, и выдвинула «мирный план», который подготовил почву для аннексии частей Западного берега Израилем. Такая политика может посеять нестабильность в регионе, лишить его возможностей для установления мира и поставить под угрозу будущее Израиля как демократического и еврейского государства.

В ситуации с Ираном администрация сумела изолировать себя больше, чем Тегеран. В 2018 г. Трамп в одностороннем порядке вышел из СВПД, введя при этом новый раунд санкций. Они наносят ущерб экономике Ирана, а убийство Касема Сулеймани (командира отряда Кудс Корпуса стражей исламской революции Ирана) стало препятствием для их региональных амбиций. Но ни того, ни другого не было достаточно, чтобы заставить Тегеран кардинально изменить своё поведение внутри страны или за рубежом либо свергнуть режим (что, по-видимому, и было реальной целью политики администрации). Иран теперь начал пренебрегать ограничениями на свои ядерные программы, установленными СВПД, и, вмешиваясь в дела Ирака, Ливана, Сирии и Йемена, продолжает попытки изменить большую часть Ближнего Востока.

Как заканчивается гегемония
Александр Кули, Дэниел Нексон
Однополярный момент прошёл, и он точно больше не вернётся. Чем сейчас стоит заняться американским политикам, так это начать планировать мир после глобальной гегемонии.
Подробнее

 

Новая норма

 

В начале президентства Трамп столкнулся с трудной ситуацией: обостряющееся соперничество великих держав, всё более напористый Китай, неспокойный Ближний Восток, ядерная Северная Корея, многочисленные конфликты внутри стран, в значительной степени нерегулируемое киберпространство, сохраняющаяся угроза терроризма, ускоряющееся изменение климата и многое другое. Накануне его инаугурации была опубликована моя книга «Мировой беспорядок», о которой я упоминаю только для того, чтобы подчеркнуть, что 45-го президента ждало множество трудных испытаний. Сегодня беспорядок значительно разросся. Большинство проблем, унаследованных Трампом, усугубились, поскольку многие из них он просто игнорировал, и пренебрежение не улучшило ситуацию. Положение Соединённых Штатов в мире ухудшилось из-за их неумелого обращения с пандемией COVID-19, отрицания изменения климата, неприятия беженцев и иммигрантов, а также продолжающей беды в виде бесконтрольного применения оружия и проявлении расизма. Страна считается не только менее привлекательной и дееспособной, но и менее надёжной, поскольку отказывается от многосторонних соглашений и дистанцируется от союзников.

Американские союзники, со своей стороны, стали иначе относиться к Соединённым Штатам. Альянсы основаны на надёжности и предсказуемости, поэтому вряд ли хотя бы один союзник будет смотреть на Америку так, как раньше. Посеяны семена сомнения: если это случилось однажды, то может и повториться. После отречения от престола трудно вернуть себе трон. Более того, следующего президента будут сдерживать продолжающаяся пандемия, крупномасштабная безработица и глубокие политические разногласия – и всё это тогда, когда страна изо всех сил пытается бороться с расовой несправедливостью и растущим неравенством. Чтобы сосредоточить внимание на восстановлении внутренних сил и ограничении амбиций за рубежом, придётся встретиться со значительным давлением.

Однако частичное восстановление внешней политики США всё ещё возможно. Соединённые Штаты могут взять на себя обязательства по ремонту отношений с союзниками по НАТО и в Азии. Они могли бы повторно вступить в соглашения, из которых вышли, начать переговоры о пакте, который наследовал бы ТТП, и возглавить реформу ВТО. Стоит скорректировать иммиграционную политику.

Но возврата к тому, что было, нет. Четыре года, возможно, не большой срок в истории, но достаточный, чтобы всё необратимо изменилось.

КНР стала богаче и сильнее, Северная Корея имеет больше ядерного оружия и более совершенные ракеты, климатические изменения идут дальше, посольство было перемещено в Иерусалим, а Николас Мадуро ещё больше укрепился в Венесуэле, как и Башар Асад в Сирии. Это и есть новая реальность.

Более того, восстановление в любом масштабе будет недостаточным с учётом того, насколько беспорядок распространился при Трампе. Соединённым Штатам понадобятся новые рамки для борьбы с более агрессивным и репрессивным Китаем, а также инициативы, которые сократят разрыв между масштабом глобальных вызовов – изменением климата и инфекционными заболеваниями, терроризмом и распространением ядерного оружия, кибервойной и торговлей – и меры, предназначенные для их решения. Повторного присоединения к неполноценному Парижскому соглашению, к СВПД, срок действия которого скоро истекает, или к несовершенной ВОЗ, было бы недостаточно. Вместо этого новая администрация должна будет заключить другие соглашения как по изменению климата, так и по Ирану, и сотрудничать с остальными, чтобы реформировать ВОЗ или создать новый орган, который возьмёт на себя часть глобального бремени здравоохранения.

А если Трампа переизберут? Воодушевлённый победой на выборах, которую истолкует как мандат, он, вероятно, удвоит внимание к центральным элементам внешней политики, определившим его первый срок. В какой-то момент разрушение набирает такую скорость, что пути назад уже нет. «Сотворение разрушения» может стать «сотворением поражения».

Бесчисленные нормы, союзы, договоры и институты ослабнут или увянут. Мир станет более гоббсовским – борьбой всех против всех. (Это было фактически анонсировано в мае 2017 г. в статье для The Wall Street Journal, написанной двумя высокопоставленными чиновниками администрации Трампа: «Мир – это не “глобальное сообщество”, а арена, на которой государства, неправительственные субъекты и бизнес взаимодействуют и соревнуются за преимущество».) Конфликты станут более привычным явлением, а демократия – менее. Распространение оружия ускорится, поскольку союзы потеряют способность успокаивать друзей и сдерживать врагов. Могут возникнуть сферы влияния. Торговля станет более управляемой, в лучшем случае будет расти медленнее, но, возможно, даже сократится. Доллар США начнёт терять свою уникальную роль в мировой экономике, а такие альтернативы, как евро, и, возможно, юань и различные криптовалюты, станут всё более важными. Задолженность США может стать серьёзным препятствием. Мировому порядку, просуществовавшему 75 лет, непременно придёт конец; вопрос только в том, что займёт его место.

Очень многое зависит от того, каким курсом пойдут Соединённые Штаты. Даже частичное возобновление сделало бы внешнюю политику Трампа чем-то вроде отклонения, и в этом случае её влияние было бы ограниченным. Но если его стиль внешней политики сохранится ещё на четыре года, Трампа станут рассматривать как действительно значимого президента. В таком сценарии модель, которой придерживались Соединённые Штаты со времён Второй мировой войны до 2016 г., окажется аберрацией – относительно кратким исключением из более давней традиции изоляционизма, протекционизма и националистической односторонности. История не позволяет смотреть на эту последнюю перспективу никак иначе, как с тревогой.

Перевод: Анна Портнова

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №5 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.


Вернуться назад