Проблемы всегда появляются некстати. Вот и в Белоруссии они прямо на наших глазах складываются в «идеальный шторм» накануне выборов. Как результат – впервые за десятилетия незыблемости белорусского режима возникли реальные вызовы его стабильности и устойчивости.
Действительно, эти выборы в Белоруссии уже стали особенными, уж слишком много вещей произошло впервые. Впервые появились альтернативные кандидаты, которые бросили реальный вызов бессменному белорусскому президенту и которые к тому же не являются ни представителя «старой» оппозиции, ни формальными статистами, но при этом пользуются большой популярностью и поддержкой среди населения. Впервые протесты против власти носят столь масштабный характер – если не по числу участников, то уж точно по географии распространения. А ещё, в отличие от многих предыдущих предвыборных выступлений, у кандидатов и демонстрантов крайне нейтральная (если не сказать – миролюбивая) внешнеполитическая риторика и почти полная концентрация на внутренних проблемах.
Тем не менее присутствие внешнего фактора в предвыборной борьбе всё же было замечено действующим президентом Александром Лукашенко, который обвинил внешние, в частности – российские силы, в попытке вмешаться в белорусские выборы и дестабилизировать обстановку. Нельзя сказать, что это первая попытка Лукашенко найти внешние причины внутренних проблем и внешних врагов для консолидации людей вокруг себя. В разные годы ими были и коллективный Запад, и всё та же Москва. С этой точки зрения белорусский случай мало отличается от других постсоветских стран, где внешнее влияние – неотъемлемая составляющая предвыборной риторики. Но насколько это справедливо в отношении современной Белоруссии?
Любой международник скажет, что внешние факторы, конечно, влияют на ситуацию в стране, тем более если речь идёт об относительно небольшом государстве, находящемся на пересечении интересов крупных игроков. Но, во-первых, такая борьба за влияние является константой международных отношений. Тем более странно слышать подобные комментарии из уст такого политического долгожителя, как Александр Лукашенко, который к тому же за 26 лет своей власти неоднократно и вполне успешно маневрировал в этой борьбе.
Во-вторых, едва ли можно согласиться, что сегодня борьба за Белоруссию находится в высокой фазе (конспирология и недоказуемые свидетельства инсайдеров – не в счёт). Почти все страны озабочены борьбой с коронавирусом и его последствиями, а в России к тому же горячая внутриполитическая пора – юбилей Победы, референдум, подготовка в единому дню голосования. Наверное, логичнее было бы обвинить сам коронавирус, который как раз и стал неблагоприятным внешним фактором для Белоруссии. Но по иронии судьбы его опасность Лукашенко отрицал так часто, что консолидировать общество и элиты вокруг борьбы с невидимым врагом (в отличие от врагов видимых) уже едва ли получится.
А между тем именно коронавирус заставил проявиться многие внутренние белорусские проблемы и стал катализатором общественных настроений. Сильное централизованное государство с суперпрезидентскими полномочиями вдруг не смогло продемонстрировать быструю реакцию и обеспечить тот уровень защиты населения, который наблюдался в соседних странах. Вместо этого опасность для жизни людей была объявлена несущественной или (что ещё более цинично) менее значимой, чем экономические последствия от борьбы с ней. И если кому-то такая официальная позиция и может показаться дискуссионной (ведь нет консенсуса относительно того, какая антикоронавирусная политика оптимальна), то для самих белорусов она была как минимум неубедительной, если не сказать раздражающей.
Впрочем, коронавирус сам по себе – лишь триггер, а источники внутренних проблем всё же другие. К ним можно отнести и неспособность адаптировать экономику к жизни без российской помощи (ещё раз – глупо считать это внешней причиной в мире, где никто не должен создавать для других наиболее благоприятные условия жизни) со всеми вытекающими отсюда социальными проблемами, и слабую информационную политику в соцсетях и новых медиа, и отсутствие внятной и понятной для населения стратегии развития. Да и саму суперпрезидентскую природу белорусского режима, где может быть только один автор не только у побед, но и у поражений, которые к тому же лишь накапливались.
Ещё один важный внутренний фактор – медленное, но неизбежное сокращение традиционного электората Лукашенко, который выбрал его в далекие 1990-е годы. С тех пор главным своим достижением (с которым и решил идти на выборы) сам белорусский президент считает спасение страны, её выживание. Но сегодня многие белорусы, ничуть не отрицая ценность всего этого, заявляют своё несогласие с остальными составляющими внутренней политики. Причём эти настроения распространились на самые разные социальные слои, уже не подчиняясь классовой риторике президента (раскулачить богатых в пользу бедных). И накануне выборов (снова – впервые) есть основания полагать, что таких несогласных – большинство в стране. Даже по данным государственного института социологии Академии наук Белоруссии уровень доверия к Лукашенко в Минске в апреле 2020 г. составлял лишь 24%. Для сравнения – на всех предыдущих выборах белорусский президент не получал результата меньше 75% по стране и 65% – в столице (за исключением далёкого 2001 года – 57%).
Таким образом, причины нынешней белорусской турбулентности вполне очевидны. При отсутствии серьёзных изменений во внешней среде и даже некоторой отвлечённости «внешних сил» на иные проблемы, именно внутренние факторы и неспособность власти адаптироваться под внутренние изменения на наших глазах меняют белорусский социально-политический ландшафт. Впрочем, наличие глубоких внутренних сдвигов отнюдь не означает, что режим Лукашенко падёт в результате поражения на выборах или под давлением общественных протестов. Выборы – лишь очередная веха (хотя и весьма провоцирующая) на пути эволюции белорусского общества и государства, которая, как и коронавирус, очень хорошо высветила то, что раньше казалось незаметным или даже несуществующим.
В связи с этими выводами не очень перспективными выглядят попытки Лукашенко использовать внешнеполитическую карту накануне выборов. Во-первых, потому что слишком уж часто белорусский президент ходил с неё, и едва ли внутри страны эта карта ещё пользуется прежним спросом. Во-вторых, потому что главные интересанты – Россия и ЕС – уже не готовы оказывать какую бы то ни было поддержку только лишь из опасений, что Белоруссия уйдёт к геополитическому конкуренту. ЕС по-прежнему ждёт от Минска демократизации страны по европейским стандартам, а Москва – подписания дорожных карт по развитию Союзного государства. В-третьих (и это, пожалуй, главное), внешняя карта и поиск внешних угроз никак не помогут решить скопившиеся внутренние проблемы.
Будущее Белоруссии тем не менее не предрешено, как неизвестен и результат предстоящих выборов. Сегодня можно обозначить сразу несколько сценариев для сложившихся противоречий между немогущими верхами и нехотящими низами. Самый радикальный из них – режим может пасть под давлением общественных настроений и отрекшейся от него бюрократии, и тогда проблемы разрешатся сами собой (хотя, как показывает практика других постсоветских стран, вслед за ними могут прийти другие противоречия и даже конфликты). Режим также может трансформироваться, провести реформы, что позволит улучшить экономическую ситуацию, повысить качество госуправления и преодолеть нынешний разрыв между властью и обществом. Или же в последний момент «неизвестные» внешние силы вдруг снова решат поддержать союзника, руководствуясь принципом Рузвельта, сформулированным им когда-то в адрес никарагуанского диктатора Сомосы.
Как бы ни развивались события в Белоруссии, важно, чтобы неизбежные изменения, которые уже стучат в дверь, произошли как можно более мирно. По крайней мере, внешние игроки, у которых сейчас есть свои, более насущные проблемы, едва ли будут этому препятствовать. А вот чтобы решить собственные внутренние проблемы, (сильному?) белорусскому руководству потребуется сделать первый из многих, но очень важный шаг – признать их наличие.