Михаил Леонтьев: «Наше руководство смирилось с тем, что Россия — это страна, от которой ничего не зависит»

Михаил Леонтьев
Тележурналист

На прошлой неделе первый вице-премьер российского правительства Игорь Шувалов публично спрогнозировал, что Россия может выйти на докризисный уровень ВВП уже в 2012 году. На мой взгляд, чтобы ответить на вопрос, в каком году наш ВВП вернется на докризисный уровень, нужно знать только одно — какова будет ценовая конъюнктура на мировых рынках сырья в течение ближайших лет. Других факторов, которые могут повлиять на реализацию этого прогноза, я не вижу. Потому что сегодня Россия — это такая же страна, какая была и до начала кризиса. Соответственно, ее макроэкономические показатели, как и прежде, находятся на том уровне, которых позволяет достичь мировой спрос на наше сырье. Таким образом, вопрос о будущем России — это вопрос о перспективах мировой конъюнктуры, которая лежит в основе посткризисного восстановления экономики.

Очевидно, что сам по себе кризис не «рассосется»

При этом мы прекрасно понимаем, что простого выхода из кризиса быть не может. И осуществлять мониторинг текущей (прокризисной) динамики мировой экономики достаточно непросто. Очевидно лишь, что сам по себе кризис не «рассосется». У нас же (да и за рубежом тоже) все разговоры о восстановлении экономики по большому счету сводятся к тому, что кризис чудесным образом «рассасывается» сам. То есть без ликвидации макроэкономических диспропорций, которые его, собственно, и породили. Хотя в оперативно-тактическом плане отслеживать динамику «прокризисной жизни» можно и нужно. Причем это состояние может завершиться быстро, а может оказаться законсервированным на достаточно продолжительное время. Потому что когда мы говорим о сценарии затяжной депрессии, то, спрашивается, какого масштаба и длительности она должна быть, чтобы в ходе нее сами по себе «рассосались» колоссальные перекосы в мировой экономике. Разве что если эта депрессия будет длиться 100 лет, но трудно себе представить такой процесс. Он нереален как минимум с политической точки зрения.

Никакой самостоятельной динамики у России в экономической сфере нет. И Шувалов, в принципе, с этим согласен, когда делает важную оговорку о том, что «мы выйдем на докризисный уровень ВВП, если не столкнемся как с непредсказуемыми сложными явлениями в мировой экономике, так и с природными катаклизмами». К сожалению, наше экономическое руководство после первого удара кризиса смирилось с тем, что Россия — это страна, от которой ничего не зависит, и практически прекратило поиск и обсуждение любых вариантов автономного развития. Прошу не путать автономное развитие с независимым. Потому что сегодня никто не может быть полностью независимым от общемировых процессов. Однако автономное (то есть такое, когда ситуация в стране не в полной мере определяется внешней конъюнктурой) развитие своей стране, по крайней мере, обеспечить еще можно. То, что наши власти научились констатировать факт экономической зависимости России от происходящего вовне,— это одно, а отсутствие позитивной программы по преодолению этой ситуации — это другое.

Дело не в инвестициях, а в экономической модели

Еще одним важным тезисом выступления первого вице-премьера, на который я бы обратил внимание читателей, стало заявление о том, что осуществлению объявленной модернизации российской экономики мешает недостаток инвестиций. На самом деле мы сегодня имеем просто огромные инвестиции по сравнению с тем, что было еще лет десять назад. Так что дело не в инвестициях, а в экономической модели. Существующая модель направлена на то, чтобы выдавливать из себя все, что не способствует стабильному поступлению доходов от продажи сырья. Причем такая стратегия реализуется не по чьей-то сознательной воле. Я бы сказал, что ее механизмом является автоматическая деятельность системы как таковой. Она (система) допускает тратить средства, кроме как на возведения самой трубы, лишь на создание обслуживающей ее функционирование инфраструктуры (коммуникации, связь и т. д.). Плюс социальные расходы — чтобы население не перегрызло трубу. Вот почему они считаются важным направлением расходования бюджетных средств.

Таким образом, идея модернизации надета на существующую сырьевую модель, как клоунская маска. Ко всему организму она имеет мало отношения. Как говорится, этот «нос» бутафорский — он приклеивается и отклеивается. Это единственное, благодаря чему он держится. И надеяться, что этот «нос» когда-нибудь прирастет,— глупо. Потому что я ни разу не видел клоунов, к которым бы прирос бутафорский нос.

Россия – не Сингапур и не Китай

И уж точно модернизационный «нос» не «прирастет» путем создания в России международного финансового центра, несмотря на то что российские власти уже давно носятся с этой идеей. По большому счету МФЦ — это мощнейший «плавильный котел», в котором «варятся» спекулятивные ресурсы. Если такой центр не опирается на соответствующую экономическую политику и внутреннюю структуру, то вы получите лишь то, что еще большая часть ресурсов будет отвлекаться на спекулятивные операции. Не говоря уже о том, что все это страшно дестабилизирует экономику. Чем страна слабее в экономическом отношении, тем опаснее для нее исполнение функций Международного финансового центра. Мы не Сингапур и не можем все жить лишь за счет деятельности МФЦ. Реальное благо для экономики от его существования в наших условиях будет исчерпываться наличием инфраструктуры для его обслуживания (гостиницы, рестораны и т. д.). То есть теми людьми, которые будут непосредственно кормиться за счет МФЦ. Больше никого толка от него не будет.

Одним из достижений в ходе реализации антикризисной стратегии правительства наши власти считают рост доходов населения. Считается, что с помощью этого удастся придать дополнительный импульс к оживлению производства. Проблема лишь в том, что мы не китайцы и кроме накачки внутреннего спроса нам нужно было бы как минимум держать заниженный курс рубля и осуществлять валютный контроль. Потому что при малейшем повышении доходов в России идет замещение внутреннего производства импортными поставками. И все об этом прекрасно знают. Но власти ничего не делают для исправления данной ситуации, а лишь констатируют тот факт, что у нас даже при высоких ценах на нефть может быть отрицательный платежный баланс. Это импотенция. То есть за счет повышения внутреннего спроса мы можем лишь стимулировать внешнее производство иностранного ширпотреба.