Странную пару представляют собой две крупнейшие страны Старого света, даже если не считать огромную азиатскую часть более густонаселенного государства из них. Игравшие столь существенную роль для судеб половины человечества в ходе своей долгой истории многообразные отношения между Россией и Германией всегда отличались удивительным взаимным притяжением и/или отторжением, а, следовательно — в ходе бесконечных фаз чередований — и превалирующей и хронической двойственностью, которая наблюдается в последние несколько лет.
Это уже подчеркивалось весной, после трудоемкого обновления правительства «большой коалиции» в Берлине. Трудоемкого, и об этом стоит немедленно напомнить, в том числе и потому, что две крупнейшие национальные партии, старые соперники, часто при этом выступающие в роли союзников ради обоюдного удобства, едва не были наказаны на последних выборах, проиграв голоса, главным образом, молодому правому образованию, «Альтернатива для Германии», популистскому, выступающему против Европейского союза и решительно симпатизирующему России Владимира Путина, как и другие подобные в Старом Свете.
Особенно тяжелые потери понесла СДПГ, социал-демократическая партия Германии, которой, несмотря на это, вновь доверили министерство иностранных дел, а также вице-канцлерство, в то время как президентский пост ФРГ предстояло занять, разумеется, ее влиятельному представителю Франку-Вальтеру Штайнмайеру (Frank-Walter Steinmeier), до этого занимавшему пост министра иностранных дел, где его сменил коллега по социал-демократической партии Зигмар Габриэль (Sigmar Gabriel).
Обоих политиков отличала более мирная позиция в отношении России по сравнению с линией, проводимой Ангелой Меркель (Angela Merkel), хотя канцлер, представительница христианско-демократической партии, никогда не выходила за рамки в своей строгости к Москве и никогда не отказывалась от стремления к конструктивному диалогу с Кремлем, пусть и — на данный момент — в рамках западной солидарности. В остальном и в ее партии, ХДС, а еще больше в последнее время в ее баварском «филиале», ХСС, строгая проатлантическая политика никогда не поддерживалась единогласно и бесспорно.
Поэтому неудивительно, что журнал «Шпигель» (Der Spiegel) в мае заговорил даже об «особых отношениях» с Россией, практически сравнивая их (но это было бы явным преувеличением) с традиционными отношениями между Великобританией и Соединенными Штатами. Гамбургский еженедельник задавался, однако, вопросом, не наблюдаем ли мы их закат как раз накануне возобновления большой коалиции, когда канцлер отправилась в Сочи, чтобы в очередной раз попытаться, пусть и явно с несущественным успехом, смягчить расхождения и ослабить напряжение в отношениях с «новым царем».
В ходе своего первого выступления новый министр иностранных дел Германии социал-демократ Хайко Маас (Heiko Maas) осудил «все более враждебную» Россию и исключил любую возможность отзыва западных санкций, о которой, однако, говорил его предшественник. Объяснимое, помимо прочего, распространением на Германию российских кибернетических вмешательств, осуществленных по указанию правительства или без оного, подобное начало вызвало, однако, удивление и замешательство не только в Берлине.
В действительности, если перемена направления уже назревала, то в течение ближайших нескольких месяцев, она должна была проявиться намного заметнее и с противоположным знаком к тому, который был намечен или которого опасались. Это направление определилось и стало все более явственным, пусть и не для всех желанным, после знаменитых яростных нападок Дональда Трампа (Donald Trump) на НАТО, Европейский союз и саму Германию, когда он обвинил их в ряде нарушений в отношении Америки, словно стремясь любой ценой разрушить западный альянс, чтобы облегчить свою самую последнюю попытку прийти к соглашению с Путиным.
Эта попытка до сих пор не дала сколько-нибудь ощутимых результатов, несмотря на то, что происходило на саммите в Хельсинки в июле, исход которого в лучшем случае можно было бы назвать промежуточным, и за этой встречей должны последовать дальнейшие прямые переговоры двух президентов. Если, конечно, постоянно усиливающиеся протесты против американского президента в его стране не ослабят окончательно его позиции и не лишат его в результате свободы действий или не спровоцируют его свержение, невзирая на набравшую полные обороты экономику.
В то же время (и, разумеется, нельзя сказать, что зато) операция, инсценированная Белым домом, вызвала беспрецедентную реакцию со стороны традиционных союзников США и, в частности, того, который играет в целом самую важную роль не только в Старом Свете. Речь идет именно о Германии, являющейся основной опорой частично интегрированной Европы и об излишней, по некоторым оценкам, гегемонии Берлина, по другим оценкам, управляемого с недостаточным усердием, авторитетом и беспристрастностью.
Обвинениям, обрушившимся со стороны Вашингтона на ФРГ, нет числа. Самое старое и, в целом, наименее необоснованное, состоит в том, что Германия слишком мало тратит на оборону, доверяя свою внешнюю безопасность американской военной защите. Берлин также — не без ультиматумов — упрекают в том, что он рискует безопасностью из-за излишней энергетической зависимости от России, что в последнее время усугубляется строительством второго газопровода через Балтийское море.
И это вместо того, чтобы заменить, хотя бы отчасти, российский газ за счет импорта сжиженного газа, который США предлагают понемногу всем европейским странам, и некоторые из них — в отличие от прочих — предпочитают его российскому по политическим причинам, несмотря на его более высокую стоимость. И это, следует добавить, не учитывая, что зависимость импортеров от России уравновешивается зависимостью России от ее клиентов, по меньшей мере, столь же тяжкой по причине постоянного отсутствия адекватных альтернатив в сфере экспорта.
Трамп, недовольно утверждающий, помимо прочего, вопреки всем очевидным фактам, что бывшее Европейское сообщество, а ныне Европейский союз появился на свет 60 лет назад, чтобы вредить американским интересам, до сих пор обвиняет ЕС в систематическом и бесстыдном ущемлении Америки при помощи коварной конкуренции с продукцией США и финансово-экономической практики, которая идет в ущерб платежному балансу США. Отсюда и значительные пошлины, которые недавно были наложены (без каких-либо согласований в ВТО, организации, регулирующей или обязанной регулировать мировую торговлю) на различный экспорт из Европы в Америку, в том числе на популярные и люксовые немецкие автомобили.
На экономическую проблематику накладывается, наконец, выход Америки в мае этого года из многостороннего соглашения 2015 года по предотвращению ядерного вооружения Ирана, которое, как следует из обвинений Вашингтона, Тегеран не соблюдает. И США наказывают его, налагая санкции и угрожая распространить их в том числе и на предприятия других стран, нарушающих их условия и продолжающих вести торговлю с исламской республикой.
Интересы Германии здесь являются одними из наиболее приоритетных (как, впрочем, и интересы Италии), главным образом, в экономическом, но также и в политическом отношении. И, разумеется, их разделяет Россия, друг и до сих пор союзник Ирана на сирийском фронте, где мирное разрешение длительного и разрушительного конфликта, еще окончательно не угасшего, желательно для всех, как и начало масштабной и дорогостоящей реконструкции.
Берлин поэтому не намерен уступать под натиском и обвинениями Вашингтона и даже в этом вопросе стремится к альянсу и к конкретному сотрудничеству с Москвой, а также хочет согласовать с ней без дальнейших промедлений начало строительства второго балтийского газопровода, в котором принимают участие в том числе и другие европейские предприятия, включая итальянскую компанию ENI.
На повестке тесного диалога с Москвой, который Меркель и ее сотрудники завязали в последние несколько месяцев со своими российскими коллегами при косвенном давлении резких действий и решений США, остается еще множество других вопросов. Прежде всего, это конфликт на Украине, в связи с которым у Берлина есть хорошие основания как верить в успех проходящего между Москвой и Вашингтоном диалога, так и в то же время опасаться его.
Решение может быть достигнуто за счет интересов киевских властей и в ущерб некоторым западным соседям Украины и нарушить допустимые пределы, связанные с принципами международного права и самоопределения народов, которые Запад до сих пор призывает противостоять действиям России и требовать как можно более объективных перемен. Очевидно занимающая менее жесткую, чем США, позицию по этому вопросу, до 27 августа, Германия может оказаться вынуждена в какой-то мере подстроиться под вероятное опережение со стороны Америки, но попробует, вполне возможно, спасти то, что еще можно спасти в своих собственных интересах и в интересах своих европейских партнеров, особенно, при условии достаточной поддержки сильнейших участников этой тесной команды.
Если можно, таким образом, говорить о вероятном исходе соперничества между Берлином и Вашингтоном, которое не касается исключительно Украины, на данный момент следует отметить, что по конкретным вопросам позиции той и другой стороны остаются, в сущности, близкими. Как и безудержный Трамп, несмотря на свое заискивание (презираемое многими в Америке как таковое) перед Путиным, кажется, почти ничего не получил в ответ в Хельсинки, безмятежная Меркель, похоже, тоже немного получила от «нового царя», помимо скорого согласия на приглашение встретиться с ней в Берлине 18 августа.
После короткой, но важной остановки в Вене (которая, должно быть, не пришлась по душе канцлеру Германии), сделанной ради посещения свадьбы министра иностранных дел Австрии, где президент России даже танцевал с невестой, членом популистского, пророссийского правительства, Путин, как представляется, не дал Меркель никаких обещаний, кроме того, чтобы не отрезать окончательно Украину от транзита газовых поставок в Центральную и Западную Европу. Это обещание, вероятно, не очень дорого стоит и в целом остается неопределенным.
Обоснованно ли будет предположить, что в Кремле хотят лучше понять, в диалоге с каким собеседником можно получить большую выгоду и пойти при этом на меньшие уступки, и в целом, какой выбор предпочтительнее, учитывая также эволюцию отношений между двумя противостоящими сторонами? Вероятно, да, в том числе и потому, что никто не знает, какая судьба ждет Трампа и его внешнюю политику, находящуюся на кону на внутреннем фронте.
С другой стороны, уже давно происходит целый ряд контактов на самых разных уровнях, это значительный, но неявный кропотливый дипломатический труд, сопровождающийся нормальными схватками, исход которых, а также и процесс, остаются неизвестными. Меркель, к примеру, в июле еще раз встретилась с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, но принимала также и генерала Валерия Герасимова, начальника генерального штаба российской армии, с которым могла затронуть не одну тему: от неизменно шаткого режима перемирия на Донбассе до предложенной отправки на эту территорию голубых касок ООН, от повторяющихся и вызывающих беспокойство военных учений России и Атлантического альянса на территории Европы до сложных военно-политических вопросов в Сирии.
Не говоря уже о том, что касается вызывающего наибольшие опасения вооружения, вопрос о котором поднимается, пусть и не в открытой форме, возможно, в самом впечатляющем событии года, по крайней мере, для Германии — новом выступлении Хайко Мааса (Heiko Maas) спустя несколько дней после берлинской встречи Меркель и Путина. В статье, опубликованной экономическим ежедневным изданием «Хандельсблатт» (Handelsblatt) министр иностранных дел вышел далеко за пределы, очерченные его предшественниками из социал-демократов, практически возвещая о переосмыслении, если не о разрушении, уже устаревших связей с Соединенными Штатами.
Он сделал это, обвиняя без обиняков действующую американскую администрацию в том, что она презирает солидарность с европейскими союзниками и нарушает их интересы, заставляя их самостоятельно заботиться в том числе и об их собственной безопасности. То есть, в сущности, вынуждает их обзаводиться адекватным военным аппаратом, а также создавать автономную финансовую систему, независимую от той, которой они пользовались до этого времени совместно с США и от которой стремятся отказаться также Россия, Китай и другие крупные государства. Все это вписывается в картину нового многополярного мирового порядка, который уже устанавливается в международной реальности.
Одним словом, это предложение полной независимости от гегемонии, пусть даже только в западном поле, сохраняющейся мировой сверхдержавы, которая уже ведет себя, впрочем, далеко не на уровне для подобной роли, в чем Маас жестко упрекает Трампа и его эгоистичную программу «Америка первым делом». Остается, однако, понять, идет ли речь только о предложении или о практическом направлении со всей его революционностью для всего немецкого правительства и поддерживающих его политических сил.
В Берлине и его окрестностях уже говорят о новой стратегии, явно преуменьшая непосредственную отстраненность Ангелы Меркель, которая, как представляется, не одобряет тон, избранный ее коллегой. Сама канцлер, в конце концов, увенчала в последние несколько месяцев свою полноценную критику в адрес Трампа обращенным к европейцам призывом взять, наконец, свою судьбу в свои руки.
В поддержку выступления Мааса, на всякий случай, не замедлили ответить из Парижа президент Франции Эммануэль Макрон (Emmanuel Macron) и министр финансов Брюно Ле Мэр (Bruno Le Maire), сделавшие в своем послании особое ударение: последний не забыл громогласно заявить, что Старый свет не может смириться с ролью вассала. А новый глава международного ведомства Германии вернулся к своим обязанностям, прежде чем отправиться в Турцию на переговоры с другим раскаявшимся вассалом Америки, выступая на этот раз за отзыв санкций, направленных против России. Реакцию последней все теперь будут ждать с большим интересом.
Источник: L'Indro