Сегодня уже сложно кого-нибудь удивить торговыми спорами Америки. К настоящему моменту, если не брать в расчет экономически вовсе уж мелкие страны, Соединенные Штаты находятся в состоянии экономической войны практически со всем миром. В особенности это касается их союзников, вместе с которыми Вашингтон почти целое столетие формировал так называемый коллективный Запад, обеспечивающий мировое доминирование.

В значительной степени эта дружба держалась на деньгах. Как на заемных (прежде всего, американских инвестициях), так и получаемых в виде прибыли от доступа иностранных промышленных товаров на казавшийся бездонным богатейший внутренний рынок США. Кроме того, Европа была в качестве соучастника (с небольшой долей) по распилу мировой валютной ренты.

Дружить с США долгое время было банально выгодно экономически. И напрямую, и благодаря возможности захвата прочих внешних рынков благодаря превосходству экономической и военной мощи "общего коллектива". С тех пор в мире случились два важных изменения.

Во-первых, закончилось внешнее свободное пространство, ранее обеспечивавшее свыше половины потребления. Например, ранее совокупный европейский экспорт в Америку составлял около 15-16%, тогда как сегодня он достигает почти трети. Так что мелкие торговые свары, случавшиеся и раньше, особо серьезно итоговый результат по году не меняли.

Во-вторых, США внезапно обнаружили, что партнеры и союзники начали вытеснять их по лестнице прибыльности вниз даже на их внутреннем рынке. Если, скажем, в сельском хозяйстве дела изменились не сильно, то объем автомобильного импорта значительно вырос. Строго говоря, эти проблемы впервые стали наблюдаться еще в 80-е годы ХХ века, но тогда казалось, что их удалось успешно решить в результате шоковой программы Рейгана.

Как выяснилось сейчас, только казалось. Даже собственные, формально американские, производители в итоге предпочли вынести производство за рубеж для максимизации прибыли. А взаимное перекрестное опыление через обмен капиталами, пакетами корпоративных акций и совместные проекты по созданию единых автомобильных платформ, на базе которых выпускаются вроде как совершенно разные модели, ситуацию запутало окончательно.

В результате, еще не очень давно ведущая промышленная держава автомобилей экспортирует на 55,4 млрд долларов в год, тогда как бобов на 22 млрд., кукурузы - на 10 млрд., орехов на 7,7 млрд., пшеницы на 5,3 млрд.  А импортирует (!) тех же автомобилей на 173 млрд. долл.  И если с продажей сельскохозяйственной продукции у нее особых проблем нет, то "иномарки" дома заполонили буквально все. Мало того, что с тонны веса бобовых США зарабатывают в 5 раз меньше чем с усредненной тонны веса автомобиля, так еще и рабочих мест автопромышленность "на тонну продукции" обеспечивает в 6 раз больше.

Таким образом, нелюбовь Трампа к странам-автоэкспортерам в целом совершенно понятна. И конфликт с Южной Кореей также не удивителен. На 2,4 млн. штук проданных в 2017 году в США "фордов" пришлось 1,7 млн. "корейцев". Стремление хозяина Овального кабинета их как-нибудь подвинуть, на первый взгляд, выглядит естественным, если бы не меры, с помощью которых он пытается добиться желаемой цели.

Еще на прошлогоднем цикле торговых переговоров с Евросоюзом глава Белого дома, как ему кажется, успешно отработал интересную технологию. Сначала оппоненту предлагается какое-нибудь новое соглашение, в котором каждая из сторон "чуть-чуть" друг другу уступает. Пока протокольные отделы готовят ратификацию вроде как достигнутого договора, Трамп вытаскивает какое-либо прежнее, еще действующее соглашение и, придравшись к формальному поводу по нему, вводит высокие запретительные санкции. В частности, по автомобилям они составляют дополнительную пошлину в размере 24%. В результате оппонент ставится перед выбором: или отказаться от договоренностей и тем самым дать США формальный оправдательный повод ввести запрет, или заново договариваться, делая почти односторонние дополнительные уступки.

С немцами схема прошла успешно. В итоге удалось и пошлины несколько повысить (хоть и не так сильно), и дополнительно добиться снижения квот на объемы. А, как известно, если технология работает, то зачем ее менять?

Ту же самую схему Вашингтон попытался провернуть с Сеулом, но тут, похоже, таки нашла коса на камень. У Южной Кореи оказался сильный неучтенный козырь - новый договор о свободной торговле, который американцам необходим едва ли не больше, чем корейцам. По нему предполагается изрядно квотировать не только торговлю автомобилями, но и множеством других высокотехнологичных направлений экспорта, в которых США сегодня также проигрывают остальному миру. И тут уже не ясно, что выгоднее не только в долгосрочной перспективе, но и чисто сиюминутно: все-таки дожать корейцев в автомобилях сейчас или выиграть на общих объемах всего импорта в целом потом?

Но самое главное, США все очевиднее демонстрируют свою глобальную недоговороспособность в целом. Если раньше "с большим братом" тягаться оказывалось непросто, но можно, так как правила в целом соблюдали обе стороны, то сейчас Вашингтон легко меняет свою позицию буквально на ходу даже после достижения формального соглашения по любому вопросу. И не только с чужаками, вроде Ирана. Прямо кинуть союзника, даже ключевого, их нисколько не смущает. Как в известной поговорке: ничего личного, только бизнес.

Как показывает практика, после года сиюминутных точечных успехов (например, с Германией и Саудовской Аравией), схема начала не просто буксовать, а прямо толкать бывших "очень младших партнеров" искать варианты других геополитических конфигураций, более предсказуемых и надежных в договорном смысле. Та же Южная Корея уже прямо наращивает контакты с Китаем и Россией по формированию нового внутреннего азиатского рынка.

Что для Америки означает ускорение утраты геополитического влияния, благодаря размерам которого с ней пока еще вообще пытаются как-то договариваться и входить в ее "временные трудности". Понимают ли это в Вашингтоне? Скорее всего, да. Не стоит думать, что там сидят полные идиоты. Однако правящая элита США оказалась в той ситуации, когда сиюминутное выживание становится значительно важнее долгосрочных перспектив, до которых еще надо как-то дожить. Как долго она сможет выживать, прямо сжигая свое будущее - сегодня является самым главным вопросом современности.