Презентация, которую Путин, вероятно, предназначал как для своей внутренней аудитории, так и для международной, оставила открытыми вопросы, например о том, насколько близки к развёртыванию вооружения, которые были описаны в форме анимации, такие как крылатые ракеты с ядерным двигателем и уничтожающие порты ядерные торпеды, разработанные с целью обходить средства обороны США. Но также важен более широкий международный политический процесс, в котором эта демонстрация — только одно из проявлений. Этот процесс затрагивает не только Россию, но и другие державы и то, как они реагируют на политику США.
Чтобы понимать, что происходит, используйте в качестве отправной точки Стратегию национальной безопасности (СНБ), которую администрация Трампа обнародовала в прошлом году (в то же время держа в уме, что документ такого рода, в любой администрации, не столько истинная стратегия, сколько изложение позиций и целей). Доминирующая тема СНБ Трампа, изложенная в открытой части, состоит в том, что мир то чрезвычайно конкурентное место, в котором враги Америки «твёрдо намерены» предпринимать недружественные шаги. Россия и Китай характеризуются как «полные решимости» «наращивать свою военную мощь». Другие враги «намерены» угрожать американцам путём других вредоносных действий.
СНБ явно отклоняет взаимодействие с противниками, но по меньшей мере столь же значимо то, о чём в документе не говорится. Он не даёт ни малейшего намёка на то, какое из явно недружественных действий противников могло бы быть ответом на действия или политику Соединённых Штатов. Вместо этого предполагается, что любое неожиданное или нежелательное действие со стороны противника произошло, потому что противник уже «был намерен» сделать это.
СНБ декларирует одностороннюю цель «восстановления наших вооружённых сил так, чтобы они оставались «преобладающими» и способными «воевать и побеждать» повсюду в мире. Но она отказывается признать какой-либо способ, при котором даже единственный доминирующий полюс мог бы оказывать влияние на мысли и действия других игроков, кроме как устрашать, сдерживать и разгромить их.
Публичные документы администрации, созданные на основе СНБ, следуют той же принципиальной линии, хотя и с некоторыми отступлениями от этого курса. Самая последняя опубликованная Стратегия национальной обороны (СНО) действительно кратко упоминает предложение «протянуть руку конкурентам и соперникам, открытую для возможностей сотрудничества». Но единственный способ, связывающий СНО с американской политикой, воздействуя на проводимую политику и шаги других, заключается в заявлении «готовность соперников отказаться от агрессии будет зависеть от их восприятия силы США и жизнеспособности наших альянсов и парнёрств». Это характеристика мышления и мотивации противников иллюстрируется замечанием в резюме о Китае: «Поскольку Китай продолжает своё экономическое и военное стремление к лидерству, обретая мощь через долгосрочную стратегию, объединяющую всю нацию, он будет продолжать проводить программу модернизации армии, стремясь к региональной гегемонии в Индийско-Тихоокеанском регионе в ближайшей перспективе и к вытеснению Соединённых Штатов, чтобы достичь глобального доминирования в будущем». Другими словами, опять весь разговор о намерении «другого парня».
Вот и последний Обзор конфигурации ядерных сил (ОКЯС), который привлёк общественное внимание благодаря своей аргументации в пользу развёртывания нового ядерного оружия малого класса мощности местами звучит совершенно пацифистки в сравнении со Стратегией национальной безопасности. В нём говорится о хороших вещах, вроде контроля над вооружениями, за конечную цель принимается отказ от ядерного оружия, и констатируется: «Соединённые Штаты не хотят считать ни Россию, ни Китай противниками и стремятся к стабильным отношениям с обеими странами». Но, как и в случае с другими документами администрации Трампа, конкретно не прописано, как то, что делают Соединённые Штаты, в том числе наращивания свой ядерный потенциал, может повлиять на решения других государств, кроме как удержать их от совершения плохих вещей, которые они якобы намеревались сделать в ином случае.
Эти документы — продукты, получившиеся в результате процесса, в котором участвовало политическое руководство, а также бюрократия, и эту смесь видно по результатам. Не удивительно, что самый беспросветный трампизм демонстрирует ставящая в центр внимания интересы Белого дома Стратегия национальной безопасности, в то время как Стратегия национальной обороны и Обзор конфигурации ядерных сил содержат намёки на более тщательное обдумывание со стороны профессионалов из Министерства обороны и других бюрократических органов сферы безопасности, некоторые из которых, без сомнения, серьёзно обдумывали вопрос о способах, которыми другие страны реагируют на политику Соединённых Штатов.
Некоторые из этих документов отражают давно сложившиеся стереотипы мышления кругов национальной безопасности в Вашингтоне, советников-ястребов во внешней политике, одним из основополагающих принципов которых является поддержание во всем мире сверхдержавного превосходства в США. Но полное пренебрежение к тому, что другие могут ответить активно, а не смиренно на то, что делают Соединенные Штаты, это более явный трампизм. Такое же блаженное пренебрежение к таким ответам ярко проявляется в заявлении Трампа о торговой войне.
В условиях развивающейся новой Холодной войны с Россией, и, возможно, ещё одной с Китаем, принимающим решения американским политикам следовало бы ещё раз ознакомиться с кое-какими доктринами, связанными с первой Холодной войной, ставшими результатом долгого и серьёзного её изучения политологами и стратегами. В частности, стоит упомянуть два феномена, приходящих на ум; оба неблагоприятны для интересов Соединённых Штатов, причём оба позиция администрации Трампа игнорирует.
Одно из них — дилемма безопасности, по которой то, что делает одно государство по соображениям обороны, другим государством воспринимается как агрессивное и угрожающее; и оно, скорее всего, будет реагировать в том же роде. Эта ситуация всё более применима к большинству из того, что Соединённые Штаты делают с помощью своей «жёсткой силы», учитывая, что они самый могущественный игрок в мире и что это играет по меньшей мере такую же роль для населения соседних стран, как и для населения собственно США. Дилемма безопасности может возникнуть не только в отношениях США с Россией или с Китаем, но также и с другими государствами, которые Соединённые Штаты определили как своих противников.
Другой феномен — это гонка вооружений: реакция на наращивание военной мощи противником путём наращивания собственной военной мощи, в попытке восстановить предшествующий баланс. А затем противник наращивает силу ещё больше, в попытке достичь своей версии баланса — и так далее. Выступление Путина с речью демонстрацией было частью гонки вооружений, которая уже идёт. Россия прямо ссылается на выход администрации Джорджа У. Буша из Договора по ПРО как на причину для разработки передовых образцов стратегического вооружения, обходящего систему ПРО, о котором говорил Путин. Его правительство делает это не просто потому, что «было намерено» это делать, даже учитывая акции Путина во внутренней политике. Компоненты схожей дилеммы безопасности и гонки вооружений, на уровне как обычных, так и ядерных вооружений между США и Китаем уже значительны. И поскольку внутренние настроения в Китае могут влиять на действия китайских лидеров во время международного кризиса, эти лидеры с большей, а не с меньшей вероятностью, откажутся отступить перед лицом военной угрозы со стороны Соединённых Штатов.
Многополярность сегодняшнего мира осложняет дилемму безопасности и гонку вооружений так, что это выходит за рамки великих держав и затрагивает периферийные державы. Администрация Буша объясняла свой выход из Договора по ПРО с точки зрения необходимости защиты от «стран-изгоев». Соединённые Штаты объясняли позднее развёртывание систем ПРО в Восточной Европе соображениями защиты Европы от иранских ракет, но Россия рассматривала это как угрозу себе и как попытку сведения на нет потенциала российских стратегических вооружений.
Некоторым из тех, кто размышляет о первой Холодной войне могут вожделенно думать то том, как Рональд Рейган объявил о гонке вооружений с СССР и «выиграл» в том смысле, что случилось через несколько лет с СССР. Но это неверный вывод, потому что похожим событиям не суждено произойти. Русские уже пережили свою историю распада союза, хаос ельцинских лет, и поймали волну национализма, что Путин искусно выражает и использует. Путин уходить не собирается. Очевидно, не собирается уходить и Си Цзиньпин в Китае, который не проявляет никаких признаков, что он превращается во что-то похожее на Советский Союз 1991 года.
Администрация Трампа идёт своим курсом, не обращая внимания на реакцию остальной части мирового сообщества на свою политику, чтобы сохранять противников противниками, если не создавать их больше, и сохранять положение в мире столь же опасным, как и раньше, если не ещё более опасным. Военные расходы могут повышаться, и завывания могут становиться громче, но безопасность американцев не увеличивается.