Рецепты для будущего. Сергей Нарышкин о том, как история влияет на современность

Сергей Нарышкин считает, что история мстит за ее незнание - жизнь это подтверждала не раз. Фото: РИА Новости

Восстановить его деятельность, прерванную после революционных событий 1917 года и Гражданской войны, удалось лишь четыре года назад и благодаря инициативе наших современных историков, работников музеев и архивов, деятелей культуры и СМИ. Новое Общество переняло не только традиции, но и сам дух прежнего РИО, в котором подъем гражданского интереса к историческому знанию был определяющим.

Думаю, нечто похожее происходит и сегодня. И причиной тому оказалась не только грубая ревизия мировой истории со стороны Запада, но и стремление найти в нашем собственном прошлом ответы на новые вызовы современности. Успело вырасти поколение, на сознание которого, с одной стороны, влияет глобальное информационное пространство, а с другой - в нем, как и во все времена, присутствует стремление найти свое место в быстро меняющемся мире, а главное - в собственной стране. Быть ее гражданином, не зная истории Отечества и своих предков, - невозможно. И лучше всего это выражено в старой, но емкой формуле: "Откуда ты родом?" А она подразумевает не только родственные связи, но и связь со своей землей. Рано или поздно каждому становится понятно, что прошлое его семьи и Родины друг от друга просто неотделимы...

Каждый из нас, и я в том числе, проходил через подобное самоопределение. Однако написать эту статью я взялся еще и потому, что в следующем году исполнится 100 лет событиям, которые кардинальным образом повлияли на жизнь и моей собственной семьи, и всего народа. Две подряд, но очень разные по своим целям революции, после которых история нашей страны потекла по длинному и извилистому руслу, были многократно описаны. Но описаны настолько по-разному, что совсем нелишне еще раз и, как говорится, "всем миром" разобраться с результатами этого, столетней давности, поворота реки под именем "история". И, несмотря на все очевидные трудности, попытаться вывести главный урок тех лет. Тем самым найти рецепты на будущее, которые сближают, а не разобщают нас и поведут вперед, предохранив от новых потрясений. Дадут нашей стране долгую созидательную перспективу.

Сказанное имеет прямое отношение и к целям деятельности современного РИО. Его работа тем более ответственна, что массовый интерес к истории часто возникает на общественных переломах. И в нее за аргументами начинают "нырять" как одни, так и другие. Но, находя их там с одинаковым успехом, оказываются вынуждены создавать свою историю заново. Возможно, в этом и заключается одна из важнейших функций исторической науки - стимулировать развитие. Но вслед за новыми спорами ученых на сцену выходят идеологи. И тогда "упражнения с прошлым" уступают место соревнованию за будущее. Однако и здесь еще продолжают действовать рамки, заданные самой историей.

Во-первых, в ней, что называется, "всё есть". И, как ни крути, любая новая политическая идея оказывается воспроизводством старых, хоть и спрятанных под модными одеждами. Именно так даже в нашем веке были сконструированы и растиражированы по всему миру так называемые "цветные" и другие гибридные идеологии. Причем "чьих кровей" эти клоны, история поведала быстро, ибо хроника пропаганды - ее неотъемлемая часть.

Во-вторых, одновременно действует и консервативное начало исторической науки. В этом она сродни правовой. Известно, что право до последнего служит отжившим свое формам правления, а закон остается подчас единственным оружием наведения порядка в бурлящем и плохо контролируемом социуме. Вот почему история государства и история права неотделимы друг от друга, а в поворотные времена они терпят похожие издержки. Но в такие моменты многие государствоведы и историки, увы, замолкают - профессиональные знания подсказывают им, что пора уберечься хотя бы от личных ошибок...

Здесь самое время вспомнить еще одну, третью, особенность истории. Ее неразрывную, генетическую связь с фактами. И когда функция исторической экспертизы переходит в руки дилетантов и политиканов, возникает кризис доверия к исторической науке. В конечном итоге историческое знание оказывается невостребованным обществом. Люди, в том числе облеченные властью, становятся нечувствительными к историческим аргументам, что ставит общество на грань нигилизма, а государство перед самой опасной для него угрозой - перед риском расшатывания внутренней стабильности. Если же в этот кризис безопасности вмешиваются и внешние силы, ситуация становится крайне тяжелой.

Казалось бы, как раз в такие моменты надо делать все, чтобы консолидировать общество вокруг программы, очищенной от идеологического наследия прошедшей эпохи. Ведь именно оно поставило государство перед столь страшным вызовом. Но, вопреки здравому смыслу, вначале прибегают к уже привычным рецептам. Ко двору оказываются советчики, предлагающие "перевести стрелки" на кого-то другого - по сути, включить конфронтационный механизм. Однако история, в том числе совсем недавняя, учит, что попытки разделить общество, назначив очередного внутреннего врага, дабы на его костях построить "светлое" будущее, приводили к наивысшему обострению, к стихийным госпереворотам и даже гражданским войнам. К сожалению, такие примеры дает и современность. Достаточно вспомнить, что случилось на Украине.

Вы скажете: что толку в исторических уроках, коль уж сама жизнь не раз демонстрировала их игнорирование, а право - забыв об инстинкте самосохранения, - переставало служить интересам народа? Полагаю, что так история мстит за ее незнание. А значит, надо чаще заглядывать в нее за теми фактами и примерами, которые помогали выходить из тупиков, а не загоняли конфликты вглубь. И прибегать к ее свидетельствам не только, чтобы ответить на чью-то ложь, а чтобы использовать полезный прошлый опыт в новых условиях. Гордыня здесь ни к чему - были люди и поумнее нас, а времена не легче нынешних, и хронику их история сохранила не случайно...

Добавлю, что человеческая память - это не только память на даты и события. Это еще и чувственная память. Народный подъем, рост национального самосознания, периоды энтузиазма и общего стремления к созиданию тоже оставили свой след в истории. Поэтому повторю: она - не самый плохой советчик, но лишь при условии, что ею не манипулируют, а помнят. Как манипулировали в последний раз, у нас помнят как минимум два поколения. И часть этих людей до сих пор считает тот период самым счастливым, другая - для себя отрицает. Но это не столько традиционный конфликт "отцов и детей", сколько конфликт мировоззрений.

Хотя разницу взглядов можно найти в любом обществе, для нашего будущего она критична. Можем ли мы об этом забыть? Нет. А можем ли этим как-то управлять? Лишь опосредованно - давая знания вообще и знание истории в частности. Тогда, по крайней мере, не придется корить себя за то, что не воспользовались шансом, данным нам как людям из настоящего. Передача исторического опыта побед и ошибок - это лучшая страховка. Остальное нам вряд ли подвластно. И здесь я вынужден согласиться с классиком, считавшим, что "главной чертой истории - и будущего - является наше отсутствие. Нельзя быть в чем-то уверенным, если никогда не был его частью" (И. Бродский, "Профиль Клио").