Пошел ты ...., Вудро Вильсон!

От редакции: Terra America продолжает разговор о Русской Ирреденте, как о животрепещущей теме для дискуссии о нынешнем облике нашей страны и ее действий в отношении Крыма и Украины в интеллектуальном пространстве Америки и Европы. Крымский прецедент изменения существующих границ государств Европы был воспринят в США и странах ЕС как слом Потсдамского миропорядка, сложившегося после 1945 года. Собственно, с этого момента мир и начал размышлять о Русской Ирреденте. Для России присоединение Крыма также стало определенной точкой отсчета, запустив те исторические процессы, свидетелями коих мы и являемся сегодня. Событие вызывает по большей части осуждение западного интеллектуального сообщества, хотя встречает и понимание свершившегося. Интересно отметить, что эта дискуссия стала поводом и для весьма интригующих суждений в области политической теории и международного права, в частности – права нации на самоопределение. В связи с чем меняется и отношение к наследию такого президента США как Вудро Вильсон. Разбирает сюжет Наталья Демченко.

***

В американской дискуссии о русском ирредентизме, за которой уже некоторое время пристально следит портал TerraAmerica, есть два логических допущения, абсурдных в своей логике и примечательных самим фактом своего появления.

Первый тезис – об общем истоке двух политически совершенно разных процессов. Речь об отделении Крыма от Украины и возникновении поверх территориальных границ Ливии, Сирии и Ирака непризнанного «Исламского государства в Ираке и Леванте» (ИГИЛ).

И второй тезис – о моральном «износе» принципа имени 28-го президента Америки, Томаса Вудро Вильсона, известного в международной практике как «право на самоопределение народов». Принцип самоопределения народов, вошедший в многочисленные документы международного права, объявляется сегодня участниками дискуссии устаревшим и даже – процитируем – «концептуальным и правовым бардаком».

Высказывает эту точку зрения, например, влиятельный в Америке философ, финалист Пулитцеровской премии 2005 года, преподаватель влиятельного Нью-Йоркского университета Карлин Романо. Он автор весьма примечательной статьи по этой теме в The Chronicle of Higher Education (одно из ведущих американских изданий, предназначенных для работников американских ВУЗов) которая стала далеко не единственным примером подобного рода публицистики.

Отдельного упоминания заслуживает и тот факт, что из первого тезиса как будто закономерно вытекает еще одно утверждение – о политической тождественности Путина и Аль-Багдади. Аль-Багдади, напомним, – глава новорожденного ИГИЛ и руководитель радикальной исламистской организации, претендующей на силовой слом границ трех государств, захвативший ряд городов, местный банков и нефтяных месторождений в Ираке.

Профессора Романо и иже с ним не смущает, при этом, ряд мелких различий. Претензии аль-Багдади на роль халифа не признаются всей мусульманской общиной-уммой, не говоря уже о сопредельных государствах. Создаваемое им образование – «новодел», не обладающий ни религиозной, ни исторической легитимностью.

Поставить с ним на одну доску влиятельного президента самой большой страны мира с тысячелетней историей – ход тактически понятный. Как прецедент же – опасней, наверное, любого крымского, в первую очередь – для тех же США. А почему бы не начать описывать как явления одного порядка Аль-Багдади и Барака Обаму? Сходу называются три-четыре причины, почему это можно было бы сделать. Но не стоит. Будем умнее профессора Романо.

Логика появления всех этих аргументов лежит в пространстве пропаганды.

С одной стороны, это позволяет «скрестить» воедино в недружеском постмодернистском шарже разных (но по-разному неприятных для Америки) людей для «удобства пользователя». С другой – обесценить мартовский референдум в Крыму, лишить Россию права на апелляцию к морали и праву. Если это удается, то и в первый тезис читатель поверит, так сказать, «за компанию».

Надо отметить, что обращение России в «крымском прецеденте» к праву народов на самоопределение, прославленному как раз Вудро Вильсоном, оказалось ходом довольно точным. Даже массированной медийной кампании по очернению России оказалось недостаточно. Поэтому дезавуируют еще и этот принцип международного права – по причине его несоответствия «логике момента».

После распада СССР Соединенные Штаты крайне жестко боролись с failed states, видя в «несостоявшихся государствах» одну из главных угроз глобальной безопасности. И это оказалось не лишенным смысла действием. Поставив, после событий на Майдане, Украину в положение failed state, США ввергли регион в состояние революционной лихорадки. Лихорадки, которая пребольно ударила по оставшимся от американских экспериментов последних двадцати лет останкам международного права.

Главная причина недовольства поведения России на международной арене хорошо известна. Она не раз озвучивалась прямым текстом в интервью экспертов, опубликованных на нашем портале. Это – нарушение status quo границ, сложившихся в результате двух мировых войн и распада СССР.

Почему этот процесс столь болезнен для США и нуждается в столь резком осуждении?

В одном из своих текстов на TerraAmerica мудрый американский политический философ Ли Харрис описал причину такого поведения как тотальное «отсутствие воображения США» и слишком буквальное принятие тезиса Фрэнсиса Фукуямы о «Конце истории», то есть, об окончательной исторической и неотменяемой победе либерально-демократических ценностей – в американском их понимании.

А это означает, в том числе, и то, что застывший в идеологических границах 1991 года мир «идеален» для Запада. Любые основания для возможного пересмотра существующих границ, явных и неявных, должны быть дезавуированы. Отсюда – настойчиво озвучиваемая необходимость похоронить политическое наследие Вудро Вильсона. Следование его принципам может оказаться губительным для всей сложившейся системы, ибо это оружие, которое сейчас внезапно оказалось «не в тех руках».

Проблема в том, что система «Конца Истории» оказалась лишенной гибкости и неспособной на компромиссы, а реальный мир, где, вопреки тезису о «Конце истории», кипит бурная политическая и идейная жизнь, такого не прощает.

«Жесткая» мировая система рушится через большую кровь и большую войну. И, к сожалению, логические ловушки и конструкты, о которых и шла речь, только повышают вероятность такого исхода.