Латиноамериканский ответ на проблемы Ватикана

Обсуждая латиноамериканских кандидатов на ватиканский престол, мы рассматривали в качестве наиболее вероятного варианта персону итальянского кардинала из Аргентины Леонардо Сандри. Реальный выбор коллегии кардиналов оказался не далек от нашего прогноза: новым понтификом под именем Франциск действительно стал аргентинский кардинал итальянского происхождения, правда, не Сандри, а Хорхе Бергольо. Итак, что же несет с собой первый латиноамериканец во главе Римской Церкви, и он же – первый иезуит на этом посту?

Нетипичный иезуит

Многие обозреватели уже отметили, что избрание папы-иезуита является разрывом с одной из важных традиций Ватикана. Хотя Общество Иисуса с самого момента своего появления считалось мощным орудием Католической Церкви, папство и другие структуры никогда полностью не доверяли иезуитам. В XVI-XVII веках иезуиты играли роль своего рода спецслужбы Ватикана, прославившись размахом действий, цинизмом и неразборчивостью в методах.

Сложившийся тогда и раздутый либералами XIX века образ иезуитов как всесильных коварных монахов, оплота католического традиционализма, во многом определяет их восприятие в российской культуре, хотя он уже давно устарел.

В XX веке идеология и практика иезуитов очень сильно изменилась. Современный орден иезуитов – это лево-католическая организация, которая провозглашает своей главной целью социальную деятельность, особенно помощь обездоленным^[1]. В Латинской Америке с этой деятельностью иезуитов связано появление «теологии освобождения» – доктрины с радикально-социалистическим оттенком, сделавшей приоритетом для верующих католиков освобождение людей от угнетения, в том числе освобождение насильственными средствами вплоть до революции. Известны иезуиты, которые присоединялись и даже возглавляли отряды партизан, воевавших в 1970-1980-е годы против правых диктатур в этом регионе. В странах Запада с деятельностью иезуитов связано развитие у католиков более либерального отношения к таким противоречащим католической морали темам, как аборты, контроль над рождаемостью, женское священничество и гомосексуальность.

Официальный Рим относился и относится к «теологии освобождения» негативно: против нее высказывались в свое время оба предшествующих папы – Иоанн Павел II и Бенедикт XVI (до вступления на папский престол). Орден иезуитов долгое время находился в Ватикане под определенным подозрением^[2], поскольку многие его члены, по мнению католических иерархов, недопустимым образом смешивают религию и политику, а также навязывают Церкви радикальные методы борьбы.

Кардинал Бергольо был довольно нетипичным примером современного иезуита. За многие годы деятельности в Аргентине он не дал повода заподозрить себя в причастности к «теологии освобождения», а напротив, относился к ней прохладно^[3]. Папа Франциск разделяет интерес своих собратьев по ордену к социальным проблемам. Однако он далек как от стремления вести политическую деятельность на левом фланге, так и от намерения осуществлять либеральные реформы в Церкви, что характерно для многих иезуитов в Латинской Америке или на Западе.

Социальный консерватор во главе католицизма

Новый понтифик не поддерживает радикальных левых, о чем свидетельствует его размежевание с «теологией освобождения». Характерно, что в период правой военной диктатуры (1976 – 1983 годы), ставшей известной благодаря массовому уничтожению местных левых, Бергольо воздерживался от ее публичного осуждения, хотя с 1973 по 1976 годы он занимал пост провинциала – то есть главы – иезуитов Аргентины. Напротив, в аргентинских СМИ обсуждались два случая, в которых можно предполагать ту или иную степень причастности новоизбранного папы к деятельности военных.

В 1976 году двое священников-иезуитов были похищены из бедных районов и подвергнуты пыткам. Как утверждали некоторые издания, один из священников якобы обвинил Бергольо в том, что он сдал его военным властям, а второй опосредованно подтвердил это в одной из своих книг. Однако все источники признают, что в итоге оба священника были освобождены именно благодаря заступничеству высших церковных иерархов, в том числе Бергольо. Сам новый понтифик заявил, что предупреждал этих двух священников об опасности и предлагал убежище в доме другого иезуита. Наконец, после избрания его папой представитель аргентинских судебных органов еще раз опроверг эти обвинения.

Считается, что во времена военной диктатуры Бергольо действительно тайно укрывал преследуемых оппозиционеров. Тем не менее, он не противостоял властям открыто в то время, когда руководители аргентинской Церкви публично поддерживали хунту, устроившую террор. Левые в Аргентине многократно упрекали Католическую Церковь за то, что она не выступила против диктатуры, жертвами которой стали многие тысячи граждан стран. В прошлом году, когда архиепископом Буэнос-Айреса был Бергольо, Церковь извинилась за то, что не смогла тогда защитить паству. Однако многие политики заявили, что это заявление прозвучало слишком поздно, а поведение Бергольо было обусловлено в основном заботой об образе Церкви.

Наряду с левыми, у нового папы весьма напряженные отношения с либералами как в Аргентине, так и в западном мире. Этот факт подтвердила реакция глобальных медиа на избрание Бергольо: они немедленно стали раскручивать запутанную и спорную историю про священников-иезуитов, якобы им преданных. Франциск категорически отрицает столь близкие либералам идеи о свободе абортов, разрешении эвтаназии, введении однополых браков, гей-усыновления и женского священства, отказа Церкви от осуждения гомосексуализма. Нового понтифика ждет конфликт с гей-сообществом: аргентинские ЛГБТ уже высказали свое крайне негативное отношение к избранию папой именно этого человека.

В 2010 году кардинал Бергольо резко выступил против принятия в Аргентине закона об однополых браках, попытавшись добиться общенационального референдума по данному вопросу. Тогда архиепископ Буэнос-Айреса возглавлял демонстрации, призывал священников выйти на защиту традиционной семьи и организовывал акции протеста у парламента страны. «Не будем наивными, речь не идет о простой политической борьбе. Это деструктивные притязания на план Божий», – утверждал он. Бергольо выступил и решительным противником закона «об идентичности пола», который позволял транссексуалам самим выбирать себе пол.

Активность новоизбранного папы в моральных вопросах, а также его разногласия с правящей леволиберальной партией по вопросам борьбы с бедностью, коррупцией и ростом преступности, стали главными причинами охлаждения отношений между Церковью Аргентины и Розовым домом^[4]. На протяжении многих лет архиепископ неоднократно и жестко противоречил правительству, порой становясь в открытую оппозицию инициативам, исходящим из президентского дворца. Покойный президент страны Нестор Киршнер назвал архиепископа «руководителем оппозиции», а отношения Бергольо с нынешним президентом, вдовой Нестора Кристиной Киршнер, оказались еще более напряженными.

Кем же является папа Франциск?

Он не принимает ни левого социально-политического радикализма, ни либеральной повестки насаждения постхристианской нравственности. В то же время новый понтифик прославился в Аргентине своим огромным вниманием к социальным вопросам, стремлением повернуть Церковь лицом к бедным. Он неоднократно высказывался о том, что резкое неравенство в распределении доходов аморально, создает ситуацию общественного греха и препятствует достижению благодати и лучшей жизни многими людьми. Социальная справедливость – одна из главных ценностей для нового папы, что, впрочем, естественно для уроженца Латинской Америки.

При этом на посту архиепископа Бергольо заявил себя ярым традиционалистом: например, когда в 2007 году Бенедикт XVI позволил всем священникам вновь служить без особых разрешений Тридентскую мессу, Бергольо был одним из первых католических епископов в мире, воспользовавшихся этим постановлением. Уже через два дня в Буэнос-Айресе начала регулярно проводиться старая латинская месса. Известно и о связях Бергольо с католическим движением «Общение и освобождение» (Comunione e Liberazione), позиции которого близки к социальному консерватизму.

Показателен образ жизни самого Бергольо на посту архиепископа Буэнос-Айреса: он отказался от личной машины с шофером, передвигался общественным транспортом, часто лично готовил себе еду и жил не во дворце, а в небольшом помещении на третьем этаже здания, примыкающего к кафедральному собору аргентинской столицы. Первые символические жесты его в роли папы выдержаны в той же самой стилистике: просьба к католикам молиться за папу, отказ от ряда внешних атрибутов сана понтифика, сближение с верующими, постоянные призывы к милосердию и прощению.

Интерес к социальной проблематике, непоколебимая твердость в защите католической традиции и личный аскетизм – это вполне определенные характеристики. Они указывают на то, что новый папа Франциск является социальным консерватором, способным пойти на самые решительные шаги в сфере отношений Церкви и общества, не сделав при этом уступок в вопросах догматики и нравственности. Именно повестку социального консерватизма Хорхе Бергольо принес с собой в Ватикан из далекой Аргентины.

Политик компромисса и медиа-персона

За время пребывания на посту архиепископа Буэнос-Айреса Бергольо проявил себя как опытный церковный политик, решительно отстаивающий свои принципы, но при этом способный поддерживать хорошие отношения с другими силами и заключать с ними компромиссы. Несмотря на твердую традиционалистскую позицию по вопросам нравственности, избранный понтифик считался одним из умеренных в составе епископата Аргентины, представлявшим «золотую середину» между прелатами-консерваторами и «прогрессистским» меньшинством.

Хотя Бергольо находился в конфликте с президентами Нестором и Кристиной Киршнер, ему удавалось одновременно поддерживать уважительные и ровные отношения со спикером нижней палаты, губернатором провинции Буэнос-Айрес и многими другими важными фигурами национальной политики, в том числе принадлежащими к правящей партии супругов Киршнер.

Нелюбовь к публичности не помешала Бергольо создать хорошую пресс-службу, во главе которой всегда стояли священники, являющиеся специалистами по взаимодействию со СМИ. Кафедральный собор Буэнос-Айреса по указанию архиепископа открывал двери не только для церковных служб, но и для светских мероприятий благотворительного характера. Эффективность медиа-коммуникаций нынешнего понтифика показала та быстрота, с которой мир узнал о его привлекательных чертах – аскетизме, скромности, заботе о бедных и даже страстном увлечении футболом. Франциск имеет все данные, чтобы, подобно Иоанну Павлу II, стать новой медиа-звездой на папском престоле, хотя стиль аргентинца будет кардинально отличаться от стиля поляка.

Способность идти на компромиссы и умение создавать свой положительный образ во многом предопределили путь архиепископа Буэнос-Айреса в Ватикан. По данным ряда СМИ, еще на конклаве 2005 года по количеству поданных за него голосов кардиналов Бергольо занял второе место, но призвал их поддержать кандидатуру Йозефа Ратцингера. Хотя на конклаве 2013 года новоизбранный понтифик не рассматривался в числе основных претендентов, его победа не вызывает большого удивления.

В силу своих личных качеств Хорхе Бергольо оказался компромиссной фигурой для групп, борющихся между собой в римской курии. Он – первый на папском престоле выходец из Третьего мира, и в то же время он – белый. Папа Франциск представляет Латинскую Америку, где проживает наибольшее число католиков в мире. Тем самым Церковь демонстрирует особое внимание к этому, самому важному для ее будущего, региону. В то же время Бергольо – этнический итальянец, что делает его более приемлемым для сильной неформальной партии итальянских кардиналов. Он зовет Церковь повернуться лицом к бедным, однако избегает перемен в католическом нравственном учении, которые были бы вероятны, например, при избрании папой кардинала из Бразилии – страны, где целибат священников де-факто исчезает.

Новый понтифик известен своей нравственностью и решительным традиционализмом, он лично не причастен к финансовым^[5], коррупционным и педофильским скандалам, которые сотрясают Католическую Церковь последние шесть лет. В то же время он новичок в Ватикане: с точки зрения группировки римских кардиналов^[6], контролирующих финансовые потоки Церкви, Франциск – умеренный и осторожный чужак, который не может провести масштабные чистки в папском аппарате по причине отсутствия своей команды. Они отводят аргентинцу роль доброго и народного папы, погруженного в заботу о бедных и немощных во всем мире и не вникающего в закулисную жизнь курии. Например, ожидается, что он не даст хода документам из подготовленного после «ватиликса» по заказу Бенедикта XVI расследования фактов коррупции и злоупотреблений деньгами Церкви. Нравственный авторитет нового понтифика в таком случае будет в будущем только лучше покрывать разнузданные финансовые и аппаратные махинации ватиканских завхозов и бухгалтеров в кардинальских мантиях.

Как личность новый понтифик устраивает и другую группу кардиналов, которые давно не скрывают сильного раздражения деятельностью банковских структур, приближенных к Ватикану. Они утверждают, что эти банки нанесли огромный ущерб престижу Церкви во всем мире^[7]. Папа Франциск представляется этой группировке подходящим кандидатом хотя бы для восстановления внешней международной репутации католицизма.

Латиноамериканская повестка для Ватикана?

С давних пор папство существует в двух измерениях. В одном оно – центр крупнейшей мировой религии во главе с наместником апостола Петра, к которому обращены взгляды сотен миллионов католиков всего мира. Там решаются мировые вопросы огромного значения, там формируются ответы на глобальные вызовы новых эпох. В другом измерении папство является непрозрачным финансово-управленческим институтом, где правит бал «человеческое, слишком человеческое» – коррупция, махинации с деньгами, скандалы и темные истории, разврат и беззастенчивое политиканство. Тут на память приходят времена самых бесславных пап, вроде Иоанна XII или Александра VI Борджиа.

Франциску будет очень непросто разобраться с теневой стороной деятельности курии. Не факт, что это получится у него лучше, чем у столь опытного аппаратчика, каким был Бенедикт XVI. Главная проблема новоизбранного папы – это отсутствие собственной группировки в курии, для создания которой потребуется время. Скорее, аргентинец займет умеренно консервативную позицию и будет стараться поддерживать существующий порядок вещей, избегая резких колебаний – расследований и радикальных реформ либо возврата Ватикану средневекового блеска в виде Тридентской мессы или старинных папских нарядов.

Первые речи нового понтифика носят миролюбивый характер, в них нет намека на какие-либо реформы или чистки в Католической Церкви. Но не исключено, что папа Франциск, как истинный иезуит, до поры до времени скрывает свои истинные намерения. Заслуживают внимания его постоянные упоминания о необходимости для Церкви обратиться к бедным: в них могут крыться и скрытые выпады против группировки римских кардиналов, погрязших в финансовых злоупотреблениях.

Общим местом в рассуждениях комментаторов стало то, что выбор папой имени в честь Франциска Ассизского означает приоритет социального служения и личного аскетизма в качестве повестки начинающего понтификата. У этой темы есть латиноамериканская составляющая, которая выразилась во фразе нового папы о том, что он хочет «бедной Церкви для бедных» – слова, естественные для выходца из Латинской Америки, где массовая бедность остается важнейшей преградой для развития общества.

Кардинал Бергольо проявил себя в Аргентине как сторонник активного участия Церкви в решении социальных проблем и в обеспечении достойных условий существования для бедняков и нуждающихся, вплоть до явных люмпенов. Инициативы архиепископа Буэнос-Айреса были направлены на то, чтобы сохранить за Церковью влияние на общество в условиях усиливающего кризиса католицизма в Латинской Америке. Бергольо на своей родине выдвинул программу широкой общественной активности Католической Церкви при сохранении ее традиционной морали, чтобы остановить отток верующих и повысить роль католицизма в современном мире. Уже в сане понтифика он успел призвать кардиналов к выработке новых, более творческих и действенных способов распространения и укрепления христианской веры. В этом, прежде всего, заключена специфическая латиноамериканская повестка нового папы для Ватикана.

Хотя на родине папы Франциска нет такой специфической проблемы, как магические полуязыческие секты в соседней Бразилии, Церковь Аргентины тоже терпит ущерб от нарастающей секуляризации. Она также вынуждена конкурировать с протестантами^[8] за влияние на низы социума в условиях, когда предыдущий поворот к бедным в духе Второго Ватиканского собора и «теологии освобождения» оказался не слишком удачным. Опыт нового понтифика у себя на родине по активизации общественной деятельности Церкви может быть востребованным католиками во многих странах, где им приходится противостоять секуляризации (прежде всего, в Европе и США) и распространению харизматического протестантизма (в Латинской Америке).