Появившаяся в «Российской газете» 20 февраля в цикле программных статей В.Путина его публикация "Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России" заставляет вспомнить идеи выдающегося российского либерала (не путать с нынешними эпигонами либерализма) Петра Струве, представленные им в виде своеобразного «закона Струве» в работах «Великая Россия» и «Интеллигенция и народное хозяйство» и охарактеризованные как «верховный закон бытия всякого сложившегося государства». 

Вот что гласит этот закон в формулировке П.Струве: «Всякое здоровое и прочное государство, фактически самим собой держащееся, желает быть МОГУЩЕСТВЕННЫМ и непременно обладать ВНЕШНЕЙ МОЩЬЮ».

Развивая мысль, П.Струве пишет.

1. «Оселком, мерилом всей политики как правительства, так и партий должен служить ответ на вопрос: в какой мере эта политика содействует внешнему могуществу государства».

2. «Великий народ не может под угрозой упадка и вырождения сидеть смирно среди растущего в непрерывной борьбе мира».

3. «Столкновения государств между собой в основе вытекают из конфликтов интересов и из соотношений могущества, а не из-за международного бреттерства правительств».

4. «Политика… и должна начать с того, чтобы на всех пунктах государственной жизни противогосударственному духу, не признающему внешней государственный мощи и с нею не считающемуся… противопоставить новое политическое и культурное сознание». 

5. «Государство должно быть прогрессивно, когда и поскольку этого требует его могущество. Государство не может быть прогрессивным, когда и поскольку это подрывает его могущество».

Невозможно избавиться от впечатления, что приведенные мысли П.Струве - своеобразное послание потомкам.

Почти 25 лет, от горбачевской «перестройки» и до провала «перезагрузки», Россия безуспешно пыталась «интегрироваться» с Западным миром. Ради этой «идеи фикс» были отданы Советский Союз, Варшавский договор, состоялось вступление в «Вашингтонский консенсус» на неравноправных условиях, была допущена перекачка финансового и «человеческого» капитала за рубеж и т.д. Взамен Россия получила: расширение НАТО на Восток; ПРО, разворачиваемую вблизи российских границ; финансовую и моральную поддержку Западом действующих на территории России сепаратистов и террористов; отказ от Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений; подмену норм международного права на «право сильного»; раскручивающийся маховик военных конфликтов… Даже беглый взгляд на географию данных конфликтов не может не вызвать настороженность - Россию сдавливают «конфликтным полукольцом». Это полукольцо грозит скоро быть замкнутым в процессе начавшейся подготовки к дележу шельфа Северного Ледовитого океана. Интересно заметить в связи с этим, что Китай также рвется на Север и строит ледокольный флот.

Всей практикой взаимоотношений России с Западным миром постоянно подтверждаются слова известного русского писателя-эмигранта Владимира Максимова, произнесенные им в 1995 году в Париже: «Если сказать однажды твёрдо и решительно "цыц", - прислушаются на Западе к голосу России. Они здесь быстро становятся очень послушными и вежливыми, начинают разговаривать по-человечески. Но если вы уступили, не ждите от этих цивилизованных людей пощады. С теми, кто им уступает, они не знают ни стыда, ни совести, ни чести, и пока вас не додавят, не успокоятся».

И не надо говорить, что, мол, постсоветские государства начали смотреть в сторону НАТО, убоявшись «имперских амбиций» России. Бывшие советские республики вроде бы стремились, а некоторые до сих пор стремятся попасть в Евросоюз, но дело организовано так, что «входным билетом» в сей «клуб избранных» и «европейскую кассу взаимопомощи» является как раз вступление в НАТО. А что такое современная НАТО? Нам постоянно внушают, что, мол, Североатлантический блок стал другим, изменился, изменились его задачи, функции, механизмы. В массовом сознании формируют образ НАТО как некоего международного элитарного «дискуссионного» клуба, вынужденного, правда (когда «не справляется» Совет Безопасности ООН), выполнять ограниченные полицейские функции борьбы с «международным терроризмом», противодействия распространению оружия массового поражения, ракетным угрозам и т.д. 

Да, НАТО существенно меняется, но не в том направлении, в котором нас убеждают пропагандисты этой организации. На Лиссабонском саммите в ноябре 2010 г. была принята новая стратегическая концепция «НАТО в 2020 году: гарантированная безопасность, динамическое взаимодействие». Она подготовлена на основе рекомендаций группы экспертов во главе с Мадлен Олбрайт. Из данного документа прямо вытекает, что НАТО изменяется в сторону глобализации своей деятельности и при этом существенно расширяет трактовку базовой статьи 5 Североатлантического договора, определяющей условия применения альянсом военной силы. То есть общий вектор движения НАТО направлен от регионального оборонительного союза к некой закрытой элитарной структуре, вытесняющей (дублирующей) ООН и ее Совет Безопасности, сочетающей функции международного судьи и шерифа. Согласно этой стратегии, «эффективная оборона… должна начинаться далеко за пределами территории Североатлантического союза». Соответственно, развертывание ЕвроПРО (включая мобильный компонент ПРО) прямо лежит в русле новой стратегии НАТО.

Особые опасения вызывает то, что условия, требуемые для выполнения основного обязательства НАТО, изложенного в статье 5 Североатлантического договора, принимают «новую форму». Введение понятия «новые угрозы» позволяет весьма расширенно трактовать, «что же является нападением в рамках статьи 5». Как следует из упомянутых выше рекомендаций группы Олбрайт, в качестве «casus belli» могут рассматриваться следующие условия:

1. «…совершаемые с целью нанесения урона обществу кибернападения…». Теперь уже не надо напрягать силы на организацию сложных и опасных провокаций типа операции «Танненберг» («Гляйвиц») и «Тонкинского инцидента». За хакерской атакой (реальной или фиктивной) с территории какой-либо страны (Россия не исключение) может последовать «асимметричная» военная реакция. 

2. «…противозаконное нарушение функционирования критически важных путей снабжения…». Теперь в России должны будут задуматься, прежде чем отключать газ неплательщикам, а в странах, по территории которых должен пройти газопровод «Набукко», можно будет легко найти соответствующий предлог для вмешательства. Действия России в Арктике по обеспечению национального контроля над Севморпутем также могут «подпасть под 5-ю статью».

3. «…вызовы, которые не затрагивают напрямую безопасность НАТО, но… важны для граждан её стран-членов…» (!) Значит ли теперь, если Россия решит, например, пересмотреть грабительские условия нефтегазовых концессий на Сахалине или потребовать строгого выполнения экологических условий, то там появится флот НАТО? 

Возникает вопрос: с чем связаны такие изменения в стратегии НАТО? 

Использование динамических методов моделирования макроэкономических процессов показывает, что в условиях рыночной конкуренции экономическое равновесие, существование которого является краеугольным камнем классической экономической теории, имеет неустойчивый характер, чреватый кризисными явлениями. Для стабилизации равновесия необходимо:

- либо перейти к регулированию экономики, отказавшись от рыночных принципов (как это делали в СССР и других социалистических странах) или существенно ограничив рыночную стихию (как это делают во всех странах во время экономических кризисов);

- либо (если нет желания ограничивать рыночную конкуренцию) обеспечить приток дополнительных ресурсов в экономическую систему, что делает возможным сглаживание социальных противоречий. В этом случае идет постоянный экономический рост, и он не должен остановиться, иначе рыночная система дестабилизируется. То есть для стабильного существования такой системы необходимо наличие периферии, из которой можно всё время выкачивать дешевые ресурсы. 

С этой точки зрения НАТО есть инструмент поддержания устойчивости системы «центр - периферия», в которой только и может существовать Западный мир. В этом и состоят новые функции альянса. Фактически НАТО - это объединение государств Западного мира для новых «крестовых походов», которые, как известно, в первую очередь были экономическими предприятиями.

Анализируя последние статьи и выступления российского лидера, все больше приходишь к мысли, что сегодня лучшие представители российского политического класса отчётливо сознают необходимость формирования «нового политического и культурного сознания» (П.Струве). 

Все рассуждения оппонентов из праволиберального лагеря по поводу статьи В.Путина "Быть сильными…», если свести их к главному, выразятся в предложении отказаться от стратегии «сдерживания» и перейти к стратегии «умиротворения» Запада. Скрытым (скрываемым) параметром предлагаемой стратегии была до некоторых пор цена «умиротворения». Теперь цену уже называют. От России требуют: «делиться надо». Идеи М.Олбрайт и Д.Чейни поддерживаются российскими «либералами» типа академика Ю.Пивоварова, публично рассуждающего о возможности совместного (с развитыми мировыми державами) управления ресурсами Сибири. И если кому-то данный сценарий покажется невозможным, в том числе с международно-правовой точки зрения, то напомним, что Российская Федерация есть правопреемница Российской империи, а та в 1884 г. подписала соответствующую международную конвенцию, содержащую «принцип эффективной оккупации». Из него следует, что если какая-либо страна не способна эффективно управлять своими ресурсами, то может быть введено внешнее управление. Если в конце XIX в. данный принцип был призван узаконить колониальную систему, то завтра он может обосновать правомерность изъятия у России исключительных прав на управление ее собственными ресурсами.

Главный тезис прозападного лобби состоит в том, что «демократический Запад никогда не нападет на Россию», а, следовательно, предлагаемые В.Путиным меры укрепления обороны излишни (избыточны). Данный тезис активно внедряется в сознание общества и ярко характеризует концептуальную убогость квазилиберальной картины мира. Вполне очевидно и не требует никаких доказательств, что у Запада нет ни малейших «табу» на применение военной силы в любой точке мира. Наоборот, вся практика международных отношений последних 20 лет свидетельствует:

а) о полном переходе Запада от Вестфальской системы международных отношений к концепции ограниченного национального суверенитета (Америка – мировой шериф);

б) об активном использовании военной мощи НАТО при решении внешнеполитических вопросов, вплоть до прямой вооруженной агрессии.

При этом непосредственное военное нападение на Россию (согласно трактату «Лао-Цзы», такое нападение - «худшая из войн») Западу может и не понадобиться. Лидеры Западного мира, основываясь на теории непрямых действий, давно научились использовать фактор силы опосредованно - как один из элементов механизма «внешнего управления».

Российские борцы за американский вариант «мира во всем мире» наконец-то должны осознать, что мирно ворковать на эту тему, греясь на солнышке и поклёвывая «крохи малые», они смогут только лишь тогда, когда небо у них над головами будут сторожить отечественные «ястребы», вооруженные ядерным мечом и антиядерным щитом. В этом случае у них есть хоть какой-то шанс выжить в «пищевой цепочке». В противном случае, когда заокеанские «ястребы» сделают свое дело, «пятую колонну» они «склюют» в первую очередь как отработанный материал в назидание другим.

Если мы хотим сами потреблять свои ресурсы и не согласны с тем, о чём нам твердят, - что Россия, например, «несправедливо владеет Сибирью», наша страна обязана быть сильной. И это не просто громкая фраза. Недавно на центральном российском телеканале прозвучало сообщение о том, что на «Сибирско-американском факультете» одного из ведущих университетов Сибири (!) проводилась «деловая игра», на которой рассматривалось ее отделение от России с образованием конфедерации «Сибирь», включающей в себя все основные региональные субъекты федерации в качестве отдельных государств! Это полностью совпадает с предложениями, высказанными З.Бжезинским на международном политическом форуме в Ярославле, а также 14 октября 2011 г. в Нормандии при получении престарелым польско-американским русофобом премии Алексиса Токвиля.

И теперь нам остаётся рассмотреть ещё один вопрос: «А по карману ли России безопасность?» Об этом – во второй части статьи.

В первой части нашей статьи («Зачем России быть сильной?») мы писали о том, что Западный мир во главе с Соединёнными Штатами, остающимися пока единственной сверхдержавой, теряет способность самостоятельно справляться с выходящими из-под контроля глобальными изменениями. Основным вектором этого процесса является "возвращение" к устойчивому состоянию соперничества двух мировых сил как объективной альтернативе той "неопределенности", которая возникла после развала СССР и резкого ослабления позиций России на мировой арене.

Субъектами этого соперничества, по всей видимости, будут выступать новые политические и экономические альянсы сил Запада и Востока.

Достаточно ясно, что стремление к глобальному доминированию Запада, квинтэссенцией политики которого являются интересы США, инициировало соответствующее противодействие. Новое противостояние будет иметь существенные отличия от противостояния коалиционных группировок, возглавлявшихся в прежний период, соответственно, Советским Союзом и Соединёнными Штатами. При этом "мотивационная" составляющая нового противостояния по-прежнему будет носить "ресурсный" характер. Вместе с тем глубина, логика развития и последствия противостояния будут всё больше отражать достижение предела антропогенного воздействия на среду обитания.

В этих условиях оставаться в стороне от назревающих мировых процессов уже не сможет никто.

В ходе идущей глобализации средств производства и общения мировая система движется по направлению к созданию «единого организма». Вопрос лишь в том, как именно будет происходить глобальный переход от конкурирующих кластеров-государств к единому «Мир-организму» (являющемуся следующей стадией развития Мир-системы в теории И.Валлерстайна ).

Путей формирования Мир-организма в принципе может быть два.

Первый путь: центр существующей Мир-системы - нынешний экономический лидер США и его союзники (приверженцы либерально-рыночной парадигмы) – выстраивают глобализацию «под себя», руководствуясь принципами максимизации прибыли (естественно, своей) и «экономической эффективности». При этом положение Запада как получателя всех выгод мирового развития сохраняется, страны периферии подстраиваются под потребности Запада, обслуживают его интересы. Оппозиция «центр-периферия» сохраняется и усугубляется, отношения между странами принимают выраженно неравноправный характер.

Второй путь: «общественный договор» стран мира (глобальный консенсус) по поводу путей развития на основе общих интересов, согласованных целей и принципов взаимодействия с учетом мирового разделения труда.

Пока еще трудно с определенностью предсказать, по какому направлению пойдет развитие глобальных процессов в Мир-системе. Вместе с тем уже сейчас становится ясно, что глобальный кризис, охвативший практически весь Западный мир, оставляет ему все меньше возможностей для мирной (без опоры преимущественно на военную силу) реализации первого из вышеуказанных путей.

Можно только согласиться с мнением академика И.П. Шмелева, изложенного в статье «Россия – Запад: требуется концепция ограниченного возмездия. Взгляд экономистов» (журнал «Экономические стратегии», №8, 2008 г.): «Анализируя действия США, нельзя не прийти к следующему выводу. Своей стратегической целью Соединенные Штаты определили ликвидацию России как адекватного военного конкурента, как равносильного игрока, способного нанести смертельный ответный удар. Обезопасить себя на все случаи жизни путем навязывания России военной недееспособности – таков консенсус американской политической элиты, независимо от партийной принадлежности и имени президента».

Оппоненты В.Путина из «праволиберального» блока, признавая (на словах) важность обеспечения сдерживающих возможностей Вооруженных Сил России, и в частности ее Стратегических ядерных сил (СЯС), в порядке критики статьи премьера "Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России" обычно выдвигают тезис о том, что в качестве ведущего ограничивающего фактора, не позволяющего якобы достигнуть условий гарантированного обеспечения потенциала стратегического ядерного сдерживания, выступает экономический фактор. У оппонентов, например, вызывает сильное раздражение названная В.Путиным сумма, выделяемая на развитие Вооруженных Сил России, — 23 триллиона рублей.

В связи с этим необходимо отметить следующее. С конца 80-х годов прошлого века в сознание общества, причем даже его интеллектуальной части, успешно внедрялся архетип «вредности военных расходов для экономики страны». Тот же академик И.П. Шмелев (директор института Европы РАН) пишет: «С экономической точки зрения военно-промышленный комплекс представляет собой тяжелое иго для общества и государства… Военные расходы, по выражению одного классика политэкономии позапрошлого века, суть прямой вычет из национального богатства – это все равно что бросать в воду каждый N-й мешок зерна».

Таким образом «отбиваются» все призывы к адекватной оценке военно-политической ситуации в мире, требующей как минимум остановки деградации Вооруженных Сил России (в том числе и СЯС) и принятия мер по началу их восстановления.

Однако приведенное выше мнение (насчёт ВПК как «тяжёлого ига» для общества и государства) является ошибочным и свидетельствует, на наш взгляд, лишь о недостаточном знании предмета.

Если ссылаться не на экономистов «позапрошлого века», а на более современные исследования, то в 1973 году Э. Бенуа обнаружил положительную зависимость между расходами на оборону и экономическим ростом для 44 развивающихся стран в период 1950-1965 гг. Это исследование положило начало большому циклу работ различных авторов, изучавших на основе эконометрического анализа связь динамики макроэкономических показателей и военных расходов в десятках стран мира как с высоким, так и с низким уровнем экономического развития.

Результат исследований оказался неоднозначным. Получается, что взаимное влияние между экономическим развитием и военными расходами может быть как положительным, так и отрицательным, или такая связь в явном виде может отсутствовать. Выявлена существенная роль конкретных экономических условий, в которых находится рассматриваемая страна, при этом наибольший положительный экономический эффект от военных заказов возникает при увеличении финансирования военных исследований и разработок (НИОКР).

Оценка степени зависимости между экономическим ростом и военными расходами привлекла значительное внимание экономистов Европейского Союза и стала предметом обширной теоретической и практической деятельности.

В 2004 г. группой ведущих экономистов экономических факультетов Фессалийского и Иоаннинского университетов был подготовлен отчет «Групповой фактический анализ зависимости экономического роста от военных расходов в Европейском Союзе». Приводим без комментариев выдержку из данного отчета: «На основании этих результатов можно утверждать, что, в контексте политики общей европейской безопасности и обороны, увеличение европейскими государствами оборонных бюджетов, необходимых для поддержки и развития независимой обороны ЕС, может также вызвать и рост самой европейской экономики. Стимулирование совокупного спроса, технический прогресс, вызванный военными НИОКР, даже прибыль от экспорта вооружения могут рассматриваться как возможные каналы, через которые оборонные расходы могут способствовать экономическому развитию, хотя трудно точно оценить степень влияния на экономику».

Что касается российской экономики, то, оставаясь (в духе основателя Римского клуба) верными «принципу Печчеи» («чем спорить, лучше подсчитаем»), мы считаем, что оценивать макроэкономические последствия увеличения военных расходов для страны можно только с помощью специализированной динамической математической модели. Такая модель была создана учеными РАН совместно с Академией военных наук. Она прошла всестороннюю верификацию и апробирована в Минэкономразвития и Минобороны России. Результаты моделирования показывают следующее:

1. В условиях существования значительного оборонно-промышленного сектора в экономике страны (доля ОПК в промышленности России без учета топливно-энергетического комплекса и сырьевых отраслей составляет примерно 12%) наличие гособоронзаказа (ГОЗ) оказывает стабилизирующее влияние на общее экономическое состояние государства.

2. До определенного уровня (в целом соответствующего полной загрузке имеющихся производственных мощностей ОПК) увеличение ГОЗ приводит к увеличению ВВП, выпуск гражданской продукции при этом не снижается (так называемый «эффект вытеснения» отсутствует). Это свидетельствует о положительном влиянии ГОЗ на производство продукции российской обрабатывающей промышленности.

3. В целом влияние объема госзаказа на состояние экономики носит нелинейный характер:

- при сравнительно невысоком объеме гособоронзаказа (1.6 - 1.8% ВВП) он позволяет удерживать экономическую систему в устойчивом состоянии, выполняя роль стабилизатора;

- при повышении размера госзаказа одновременно с реализацией мер стимулирования гражданских отраслей промышленности возможен переход экономики в устойчивое высокопродуктивное состояние. При этом улучшаются макроэкономические показатели и существенно повышается благосостояние всех слоев общества;

- при дальнейшем увеличении размера гособоронзаказа (свыше 4% от ВВП) макроэкономические показатели начинают ухудшаться.

Увеличение ГОЗ (свыше 4% от ВВП) требует больших вложений в наращивание основных фондов ОПК, возрастают производственные издержки и начинается негативное влияние военных заказов на гражданскую экономику (возникает «эффект вытеснения»). Вместе с тем имеется нижняя граница объемов гособоронзаказа, когда вследствие недофинансирования начинается дестабилизация функционирования ОПК, возникает реальная угроза оборонно-промышленной безопасности страны. Таким образом, существует диапазон рационального финансирования ГОЗ.

В целом расчетные оценки показывают, что в современной ситуации увеличение размеров ГОЗ до уровня 3 - 4% от ВВП не приведет в краткосрочном плане к ухудшению экономического развития России. Более того, это увеличение окажет благоприятное влияние на экономику, будет способствовать нормализации экономической структуры общества, выравниванию доходов, увеличению спроса на отечественную продукцию.

Еще более наглядный результат получается,  если оценить влияние размеров финансирования ГОЗ не на ВВП, а на значение геополитического статуса России. В этом случае оптимум зависимости ВВП от размеров ГОЗ становится еще более выраженным, он достигается при значениях ГОЗ более чем в два раза превышающих существующий уровень.

Таким образом, следует вывод: Россия «может себе позволить» тратить на обеспечение военной безопасности, по крайней мере, не меньше, чем Япония, Франция или даже Великобритания. Оппонируя уважаемому академику (И.П. Шмелеву), мы на основе результатов математического моделирования утверждаем: Россия экономически не только не «надорвется» на высокотехнологической модернизации ее Вооруженных Сил и на поддержании потенциала сдерживания СЯС, но и обеспечит переход своей экономики в высокопродуктивное состояние.

И, надо сказать, очень актуально звучит сегодня широко известное высказывание одного из лидеров Советского Союза: «История России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость… За отсталость военную, за отсталость промышленную... Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно».

России пора менять свою ролевую функцию в мире. По крайней мере, к этому надо стремиться.