Кто подрезает крылья военной авиации России?

МиГ-35 в российских ВВС станет аналогом американского F-35

Фото: РИА "Новости"

Реформа ВВС: как идет подготовка кадров

Гости – заместитель начальника академии ВВС генерал-лейтенант Иван Найденов и полковник Михаил Тимошенко. Ведущий – военный обозреватель «КП» полковник Виктор Баранец.

Баранец:

– Говорить мы сегодня будем о военной реформе. И о важнейшем ее направлении – о реформе ВВС, подготовки кадров, о летчиках, инженерах, других специалистах. Тимошенко:

– И попутно для наших слушателей поясняю. Академия Гагарина – это командная академия. Она выпускает тех, кто летает. Академия Жуковского еще была, их потом слили, она выпускала тех, что обеспечивает полет: инженеров по бортовому оборудованию, по вооружению. И плюс аэродромное хозяйство.

Баранец:

– Иван Николаевич, если бы полковник Тимошенко был бы слушателем вашей академии, за такое пояснение какую бы вы оценку поставили?

Найденов:

– Я сейчас буду завышать ему оценку. Конечно, командная академия не готовит тех, кто летает. Она готовит руководящий состав оперативно-тактического уровня.

Баранец:

– Какого разряда кадры Академия готовит?

Найденов:

– Академия принимает с должности не ниже командира эскадрильи. Применительно к летному составу. И с майорской категорией, которые прослужили уже в войсках не менее пяти лет. И при выпуске из Академии это будущие командиры полков или замы командиров полков. Это командный состав.

Баранец:

– Расскажите о своей служебной карьере.

Найденов:

– Есть в вооруженных силах понятие «пиджак». Я мечтал быть летчиком. Но в силу определенных обстоятельств опоздал на экзамены и поступил в Московский лесотехнический институт, а там военная кафедра. И я стал штурманом, я тогда еще не знал, что лучшая профессия в мире – это штурман, а не летчик. И, конечно, я счастливый человек. И после этого, когда меня призвали в армию, я летал на ТУ-124, ИЛ-28, ЯК-28. И я учился в Липецке на СУ-24 МЛ. Затем я закончил Ворошиловградское. И нашу любимую Академию, где я получил достойное военное образование. Дальше – преподаватель. В дальнейшем я ушел и возглавил автоматизацию ВВС. А в 97-м году меня пригласили и предложили должность заместителя начальника Академии по учебной и научной работе. До этого я защитил кандидатскую. И в 90-м – докторскую диссертацию. У меня налет на всех типах более двух тысяч часов.

Тимошенко:

– Академия на сегодня – вершина того, что готовила система обучения летчиков и инженерно-технического состава. Какой выпуск у вас сейчас?

Найденов:

– Академия Жуковского создана в 1920 году. А в 40-м году мы появились как факультет этой Академии. «Родитель» для нас – Академия Жуковского. Война наступала и думали об этом. И появилась Академия Гагарина. И 29 марта мы отметим 72 годовщину. А Академия Жуковского – 91-ю.

Емкость Академии была около 4 тысяч. И мы решали этот вопрос. На сегодня мы располагаем после того, как два года не набирали по известным причинам, выпуск представителей ФСБ, МВД, иностранцев. Выпуск у нас небольшой.

Тимошенко:

– Для ВВС вы практически никого не выпускаете?

Найденов:

– Не совсем так. Последние два года не было набора. Но следующие годы, думаю, наборы будут увеличиваться.

Тимошенко:

– Получается, что было 4 тысячи слушателей. Они учились пять лет. На сегодня в стране осталось единственное летное училище – Краснодарское.

Найденов:

– Не забывайте, у нас Сызраньское училище.

Тимошенко:

– На базовый курс Краснодарского принято три человека. Это люди, которых будут учить для ВВС. Сколько же их дойдет до Академии Гагарина? Через пять лет училища и пяти лет службы?

Найденов:

– Эта ситуация будет с каждым годом наращиваться.

Тимошенко:

– У нас примерно полторы тысячи летательных аппаратов – 1600. Самолетов и вертолетов. Примерно 3200 летчиков нам нужно, чтобы эксплуатировать эту технику. Пилоты летают в среднем 20 лет.

Найденов:

– Бывает меньше, бывает больше.

Тимошенко:

– Получается примерно 150 человек в год уходит.

Найденов:

– Раньше была убыль 5-7 процентов.

Тимошенко:

– Программа вооружений предусматривает, что к 2020 году нам промышленность поставит еще 1600 летательных аппаратов. Из тех, что есть, что-то, конечно, выйдет в отход по ресурсу, но меньше двух тысяч не будет.

Где летчиков-то брать? Раньше они приходили из системы ДОСААФ, из военных училищ. Из гражданской авиации не приходил, как правило, никто. А сейчас-то? Сызрань и Краснодар. А там всего народу 20 человек получается!

Найденов:

– Никуда мы не денемся. Будет увеличиваться количество набора.

Тимошенко:

– Мы же их выпустим только через пять лет! А естественная убыль получится чуть ли не тысяча. Как разрыв сократить? Мы же школу теряем!

Найденов:

– Вы затронули очень глубинный вопрос подготовки кадров в широком смысле. Начавшаяся реформа военного образования опиралась на то, что у нас переизбыток, что у нас столько не годится, что у нас очень много вузов. И дальше у нас началась бездумное сокращение наших высших учебных заведений. Для того, чтобы ответить четко на ваш вопрос, для этого нужна концепция развития всей системы вооруженных сил, в том числе и ВВС. Исходя из нее мы должны были разработать концепцию системы военного образования, программу. И расписать все по деталям, рассчитать потребность. К сожалению, никакой концепции и программы на сегодня в ВВС по подготовке кадров нет. Более того, федеральная программа развития военного образования на период до 2010 года, участником разработки, которой я был, она закончилась. И команды разработки концепции со стороны руководства не поступало. С приходом Фрольцовой Тамары Анатольевны, занимающего должность начальника управления военного образования, она жестко и четко поставила: мы живем в отсутствии концепции и программы. Собрала нас, бывших заместителей по учебной и научной работе. Но почему-то ее пыла хватила месяца на два. И на этом все закончилось.

Баранец:

– У нас военное образование даже по линии ВВС стихийно развивается, я правильно вас понял?

Найденов:

– Без всяких сомнений. Об этом знает и Приезжева Екатерина Геннадьевна. У меня сложилось впечатление, что на сегодняшний день в Вооруженных Силах в вопросах военного образования разбирается глубоко только один человек. Это статс-секретарь заместителя министра обороны генерал армии Панков Николай Александрович. Остальные выполняют только какие-то указания. И серьезного разговора вести не с кем.

Баранец:

– Откуда у Фрольцовой и Приезжевой были такие глубочайшие познания в концептуальных вопросах военного образования?

Найденов:

– В военном образовании России никогда женщины не управляли. Были попечители. Но они всегда военное образование любили. А в данном случае я, как военный человек, как офицер, конечно, мне говорить о женщинах плохо не приходится… Они красивые, в чем-то умные… Фрольцова Тамара Анатольевна умная. Она начала разбираться в наших вопросах, стала помогать. Но почему-то она быстро ушла…

Баранец:

– А не лучше ли было сразу назначить человека, который знает суть вопроса?

Найденов:

– Считаю, это всем понятно. Я не могу только не понятно президенту, премьер-министру. Это неправильно.

Тимошенко:

– Думаю, что если бы дело казалось юризьма или экономизьма… Тогда нашли бы того кто в этом понимает. Вот назначили девушек. Замечательно. Посади ты ее в танк. И покатай ее в полевом районе неделю. Пусть в блиндаже поспит. А если с самолетом, то посади ее в самолет. Пусть бы ее кто-нибудь покрутил. А когда ее оттуда вынут…

Найденов:

– Это уж очень жестоко!

Тимошенко:

– Но понимала бы, зачем пришла!

Тимошенко:

– Я так понял, что с умыслом или без, все высшее образование ВВС пытаются сконцентрировать в Воронеже. А там есть, кому учить?

Звонок, Александр:

– если помните меня по ВЧ 19/161. Отпустили майором. Пять лет назад уволился. Из Жуковки.

Найденов:

– Очень приятно вас слышать! Спасибо, Саша!

Александр:

– Иван Николаевич, по-моему, то, что произошло с Жуковкой и с Гагаринкой, это просто выходит за рамки какой-то логики. Откровенное вредительство. Действительно, а кто будет учить в Воронеже? Постоянно общаюсь со своими учениками, которые остались в Жуковке. То ли плакать, то ли смеяться…

Найденов:

– Мне только что такой вопрос задали: кто будет учить в Воронеже. Это главное, о чем мы печалимся. Учить там некому. Но я хочу сказать, не надо обижать Воронеж. Это наше бывшее тыловое училище. В дальнейшем университет. И по своим направлениям там достойные учителя. Но в вопросах подготовки офицеров оперативно-тактического профиля и командного состава, они с нулевым потенциалом. На сегодняшний день туда уехало ряд молодых офицеров. Но они не подготовлены для этого дела. И начало учебного процесса в Воронеже, а мне звонят и докладывают о том, что это издевательство над учебным процессом. Подготовка летчика дальней авиации – это одно, фронтовой – другое.

Баранец:

– Подготовка эквивалентна денежной сумме или массе золота, равной 70 килограммов. Это так?

Найденов:

– Такая оценка известна в мире. Подготовка первоклассного летчика, прошедшего полный курс, это 70 килограммов золота. Мы говорим – вес летчика.

Баранец:

– А сколько летчиков в результате военной реформы были преждевременно сокращены?

Найденов:

– Могу только сказать о педагогах. Допустим, на сегодня в результате последнего приказа министра обороны 11/36 от 12 июля нам вручили уведомление 487 единицам профессорско-преподавательского состава. Это значит, что 19 октября они должны покинуть стены Академии. В дальнейшем еще около 800 человек пройти сокращение.

Баранец:

– Мы можем говорить, что идет сознательное угробление научной школы двух великих академимй?

Найденов:

– Вы употребили научную школу в широком смысле, а говорю, что 57 научных школ погибают в результате уничтожения трех академий: военно-инженерной академии Жуковского, легендарной ВВС Гагарина. Еще уничтожают военную академию в Твери.

Звонок, Сабир, Красногорск:

– Я слушал с 77 по 80-й годы на Северном флоте. На авианосце «Киев» – блестящий корабль. В 2000-м году его списали. У меня вопрос: с чем это было связано? Он был что, экономически нецелесообразен? Или что-то еще? Экипаж был сильный, летчики были просто одни из лучших.

Баранец:

– Кроме «Киева» были уничтожены или, как говорят, списаны на иголки, еще ряд других авианосцев. И в руководстве России, в военно-морском флоте, министерстве обороны в те годы признали, что страна и так милитаризирована, что мы не будем гнаться за американцами с их великими глобальными идеями. И что у нас нет денег на содержание. Была сделана великая предательская, не побоюсь сказать, глупость. А теперь мы сидим и мечтаем о наших новых авианосцах.

Тимошенко:

– А китайцы за копейки утащили к себе практически весь наш авианосный флот. И теперь, если что-то произойдет, нас выдуют как мух сквозняком из кухни.

Баранец:

– За 20 миллионов долларов они купили…

Найденов:

– На эмоциональном уровне мне больше добавить нечего.

Тимошенко:

– Как писал великий русский писатель Платонов, «любопытен я знать»… А вот президент или премьер, они, когда летают на самолетах правительственного авиаотряда, они интересуются у пилотов, что те кончали? В основном это были военные летчики.

Найденов:

– По всей видимости, интересуются. Но я не присутствую при этом.

Тимошенко:

– Думаю, не интересуются. Потому что если бы интересовались, то по-другому к этому бы относились. Мне просто любопытно на лицо первого, второго, третьего, четвертого лица, когда бы ему вдруг сказали, что ваш самолет обслуживал рядовой срочной службы такой-то… Я думаю, что он развернулся бы от трапа и как чесанул обратно в павильон. А ведь хотят сделать это! Должность инженерно-технического состава, наземные экипажи, сильно сокращены сейчас?

Найденов:

– Я вспоминаю начало своей летной деятельности в 70-е годы. Тогда они облизывали самолеты. Мне посчастливилось. Я пролетал восемь лет. Не так много. Но мне посчастливилось не провожать в последний путь ни одного из своих товарищей. И то, какое было обслуживание тогда, и какое сейчас… Потому и падают самолеты.

Тимошенко:

– А что мы хотим? Ачинское училище, техникум, оно же исчезло. А было лучшее в Союзе.

Звонок, Андрей:

-В Саратовской области, город Пугачев, сокращают полк. Куда будут деваться все офицеры? Неужто так у нас губят, да еще и под корень срезают? А потом будем жалеть об этом!

Тимошенко:

– Жалеть будет некому. У нас такие добрые и бескорыстные, ласковые соседи. Слева НАТО, справа Китай.

Звонок, Виктор Дмитриевич, Красноярск:

– Мне, как военному пенсионеру, служившему в авиации, очень больно слышать. У нас комитет по обороне, возглавляемый господином Заварзиным, какие-то меры принимает? Полностью разрушена вся авиация. Вы сейчас говорили про Ачинское училище, оно у нас, под Красноярском. Убрали. А кто будет готовить наземных специалистов? Как будет обеспечиваться безопасность полетов?

Найденов:

– Это у всех, кто связан с системой подготовки. Подготовка и в Иркутском училище, институте. Я не говорю об Академии имени Жуковского. В нашей Академии подготовка инженерного состава осуществлялась. И были проблемы, а сейчас, в моем понимании, положение будет еще хуже.

Баранец:

– А про Заварзина человек спросил? Как вы оцениваете роль этого генерала, возглавляющего ключевой оборонный комитет в Госдуме?

Найденов:

– К сожалению, мне приходится говорить о нем только отрицательные слова. Я вынужден был обратиться от имени и по поручению нашего научного коллектива к председателю Госдумы о том, чтобы приостановили уничтожение двух Академий. Я получил ответ от Заварзина. Оскорбительный. «Товарищ Найденов, ваши пожелания будут учтены. Но с учетом мнения министра обороны». Во-первых, я Заварзину не писал. Я писал председателю Госдумы от имени 1100 человек. И такой ответ нас всех возмутил.

Мне, генерал-полковнику, неудобно говорить такие слова. Но что заслужил, то пусть заслуживает.

Тимошенко:

– Депутаты, как только их избирают, у них что-то с головой происходит.

Баранец:

– Мне кажется, товарищ Заварзин как раз ударник вот этого труда по развалу ВВС и всей армии.