Армейско-флотские байки

До нашего профессионального праздника - Дня защитников Отечества - осталось 20 дней.
Блеснем неисчерпаемыми запасами шуток, баек, приколов, анекдотов, просто смешных историй!

Можно, если нечего делать

В семидесятых годах подводные лодки нашего проекта входили в триаду стратегических сил страны. Кроме них там еще были ракетные войска стратегического назначения и такая же авиация.
Понятно, что без внимания разного уровня начальников, и просто высокопоставленных интересующихся, эти силы не обходились. Особенно любопытно было посмотреть на шестнадцати ракетную субмарину генералам. Чаще всего из Генерального штаба.
Так, вот.
Какой-то очень вежливый и очень значительный генерал, в один из дней, в сопровождении свиты и командира появился в центральном посту нашей подводной лодки и стал любопытствовать обо всех возможностях ракетного подводного крейсера. Командир очень четко и толково доложил, что глубина погружения четыреста метров, что плаваем мы недалеко от Соединенных Штатов, что стреляем из-под воды и очень точно. Можем поштучно, по очереди, то есть, но способны и залпом: шестнадцатью ракетами на такое же количество городов.
Подавленный нашей мощью генерал начал интересоваться и другими тактическими и техническими данными. Про связь, в частности.
Командир рассказал и про нее.
Можем, уверил он, из любой точки мира, за время меньше одной секунды, рассказать, где мы и что делаем.
Тогда генерал, узнав, сколько у нас отсеков, спросил, как мы общаемся.
Командир и тут не сплоховал - он подвел крупного военноначальника к устройству громкоговорящей связи, под названием «Каштан» и вежливо предложил ему попробовать самому.
Дальше дело было так.
Командир включил тумблер для связи с десятым отсеком и попросил генерала что-нибудь сказать в микрофон.
Генерал:
- Можно с вами поговорить?
Из десятого отсека:
- Можно, если не хера делать.
Командир застыл в немом ожидании назначения на новую должность со значительным понижением.
Генерал изменился в цвете лица от оттенка розовой спелости помидора, до - полной.
Цвет лица командира пошел в другую сторону.
Порученец генерала стал нашаривать в кармане ручку для записи теста приказа о снятии.
Телефон, все это время равнодушный к происходящему, вдруг отозвался нервным звонком.
- Товарищ генерал-полковник, Вас просит начальник Генерального Штаба, - дежурный по кораблю, слегка бледноватый от волнения протянул трубку генералу.
Генерал, вернув цвет лица в исходное состояние, произнес в трубку:
- Слушаю, товарищ Маршал, - и слушал его в течение минуты.
Сообщение, видимо, было приятное, потому как слова, сказанные командиру при прощании, были такие:
- Что-то, командир, связь с отсеками не очень четкая. Надо улучшить.

Влияние чувства стыда на жизнь

Прошел год моей героической службы на дополнительных штатах разных подводных лодок, и я начинаю чувствовать, что, все-таки, большого круга не избежать. Надежды остаться служить в полюбившейся мне 31 дивизии подводных лодок почти не осталось. Внутренне я уже готов ко всему, но, вдруг, меня срочно прикомандировывают к подводной лодке К-219, которая через несколько дней выходит в дальний поход. Мы ушли летом 1974 и вернулись ранней осенью. Из этого плавания я вынес одну историю, которую прямо сейчас и предлагаю вам прочитать.
Необычные случаи бывают в жизни, а истории, рассказанные на боевой службе, внутри прочного корпуса подводной лодки, относишь, как правило, к фантазиям на вольные темы, преподнесенные исключительно для юмора или для подъема морально-психологического состояния моряков. Но, передав Вам то, что произошло с моим командиром З..м Юрием Ивановичем, и им, же изложенное внимательным слушателям центрального поста нашей ракетной субмарины, думаю, сомнениям не подвергнется.
Попробую почти дословно, от первого лица:
- После выпуска из военно-морского училища, я молодой лейтенант был назначен на дизельную подводную лодку Северного флота. Командиром минно-торпедной группы. И было это в самом начале пятидесятых годов.
В мои обязанности, помимо постоянной заботы о личном составе и ухода за торпедами, входило командование носовой швартовой группой. А вы знаете, что перед выходом в море эта группа должна была отвязывать лодку от пирса, а при возвращении корабля в базу к пирсу его же и привязывать. Если охарактеризовать эти действия одним словом, то подойдет очень морское слово: швартовка.
Так и было в тот день. Успешно приняв концы на борт и, закрепив их, как положено, я выстроил команду на носу лодки, в ожидании приказа спуститься вниз. Стояли мы очень красиво, все как один в спасательных жилетах. Вдруг, неожиданно налетел сильный порыв ветра и, нас накрыла волна. Меня смыло за борт. Остальные моряки, как я потом узнал, чудом удержались на борту.
Дальше я плохо помню. Понятно, что меня выловили, раз я здесь и рассказываю об этом и, доставили в береговой госпиталь…
Там мое сознание включилось на какое-то мгновение и обнаружило свое тело, лежащее на столе. При этом я смутно определил, что вокруг хлопочут люди в белых халатах, преимущественно женского молодого и красивого рода. Мысль зацепилась за то, что я совершенно голый и нахожусь здесь, потому что переохлажден. А раз так, то произошло неестественное сжатие основного мужского органа до совершенно не взрослых размеров. Мне стало очень неудобно, до чувства жгучего стыда. Ведь, в нормальной жизни все не такое. А вы знаете, что стыд вгоняет в краску и разгоняет кровь. По всем членам. Так и вышло.
В общем, жизнь ко мне вернулась.
Вот такое бывает влияние чувства стыда на жизнь.

Две истории про нашего ракетчика


Если еще раз вспомнить удивительных людей, которые встречались мне на служебном пути и рассказать о них, то будет не правильно, если это будет не Слава Фронкин.


1.Полноте, граф или сезон охоты

- Полноте, граф, пустое это право, отнюдь, не стоит благодарностей. Теперь идите, Ваше сиятельство, и не стойте передо мной, как хрен на морозе,- намекая на незначительный рост офицера, старпом поощрил командира ракетной боевой части очередным взысканием: в виде неполного служебного соответствия. А это означало, что сезон охоты на нашего ракетчика Славу Фронкина продолжался и по замыслу командования он должен был закончиться выманиванием его из чащи военной службы в пампасы гражданской жизни. Дело оставалось за малым: настрелять несколько партийных взысканий и, в завершении, добить подраненного офицера исключением из рядов родной коммунистической партии. На номерах стояли командир, старпом, замполит, механик, патроны подносил помощник командира.
Почему же началась эта охота? Для ответа на этот вопрос надо отмотать время на несколько лет назад. Слава Фронкин прибыл на подводную лодку молодым, еще не лишенным иллюзий, лейтенантом и принял обязанности командира ракетной группы. Командной внешностью он не отличался, был маленького роста, с отчетливо обозначенной лысиной, страдал излишней суетливостью и крайней застенчивостью. Иначе говоря, по всем этим признакам, он хорошо подходил под козла отпущения. Поэтому Славу драли все, кому это было положено по должности, но делали это как-то не серьезно и в словесной форме.
Таким вот образом, слегка спотыкаясь на служебной лестнице, он сделал карьеру от лейтенанта до капитан-лейтенанта и от командира группы до командира боевой части.
Задержка в присвоении последнего звания составила всего один год. Но подошло время получать очередное звание, уже старшего офицера - капитана 3 ранга. Однако, легкое раздражение от его службы, переросло в неудовольствие. И командир лодки не стал подписывать представление. И ходить бы Славе в вечных капитанах, но неожиданно подоспел очередной отпуск.
Офицеры и мичманы разъехались в теплые края. Убыл и командир. Командовать оставшимися моряками назначили, естественно, Фронкина. С печатью части и возможностью подделать несложную роспись командира.
Так и вышло. Через пару дней в отделе кадров появились документы, рекомендующие присвоить этому замечательному офицеру звание капитана 3 ранга. Характеристика соответствовала Герою Советского Союза – посмертно. С датой последнего дня перед отпуском. Плюс какое-то количество жидкой валюты делопроизводителю и через пару недель пакет приняли в Столице.
Спустя пару недель, Главком приказал быть Славе Фронкину старшим офицером…
Закончился отпуск. Загорелые и вчера пьяные подводники вернулись на службу. В расположение экипажа прибыл и командир. Известно, что командование встречается командой Смирно! Так и было. Слава застенчиво прокричал, что положено и доложил:
- Товарищ капитан 1 ранга! За время вашего отсутствия ничего такого плохого не произошло. Старший в экипаже капитан 3 ранга Фронкин.
- Как? Почему? Когда? Кто позволил? Расстрелять! Нет, сначала повесить! - плюс другие известные выражения, прочитались в глазах командира. Вслух, лишь, было сказано:
- Зам, старпом и это подобие офицера ко мне в каюту.
Что происходило за дверью не известно.
В последующий период Слава продолжал носить новые погоны. Кто же осмелится передоложить командованию о несанкционированном присвоении звания? За это можно вырасти от первого до второго ранга и, одновременно, получить «повышение» по службе: быть назначенным командиром на какой-нибудь законсервированный корабль. Такой карьеры командир не планировал.
Слава все почти точно рассчитал. Не учел он только того, что командир и его заместители были прирожденными охотниками.
Сезон охоты продолжился и, вот, уже Слава стоит перед старпомом, слушая слова, что вы прочитале в начале моего рассказа:
- Полноте, граф, пустое это право, отнюдь, не стоит благодарностей. Теперь идите, Ваше сиятельство, и не стойте передо мной, как хрен на морозе...

2.Круиз на экватор и обратно

Само, собственно, падение в гражданскую жизнь началась у Славы Фронкина с необычного путешествия. Дело происходило в 1977 году, поздней осенью. Экипаж нервно готовился к очередному отпуску.
Часто в нашей службе случалось, что ты вместо вожделенного купе поезда или кресла самолета, вдруг оказываешься на боевом посту подводной лодки, раздвигающей своим корпусом изумрудные воды Атлантического океана. Переживали еще и потому, что как раз перед получением отпускных билетов и денег, командование корабля начинало заниматься самым банальным шантажом. Уставные требования старпома еще можно было объяснить и понять, но когда замполит требовал предъявить к проверке свежий конспект первоисточников классиков и пленумов партии по сельскому хозяйству, стальные канаты нервов подводников рвались, как гнилые нитки.
Но, вот все препятствия преодолены, и моряки начали свое движение в сторону отпуска.
Праздник начался. Отпущен был, но на пару суток позже и капитан-лейтенант Фронкин (к нему было особенно неравнодушное отношение). Человек он был не женатый и посему в срочном порядке в аэропорт и через сутки был замечен в городе Владивосток. А там уже стоит белый пароход, следующий до экватора, а затем обратно. Заходов в капиталистические порты не предполагалось и, чтобы попасть в круиз, надо было просто купить путевку.
Что Слава и сделал заблаговременно.
Впоследствии Фронкин рассказывал, что маршрут лайнера был спланирован так, что бы желающие предать родину, даже при очень хорошей физической подготовке и исключительном таланте к плаванию захлебнулись бы по дороге к вражеским берегам и были бы скушаны различными морскими хищниками.Рассказывал он также, что три недели он блаженствовал так, как никогда в жизни. Такой отдых был в то время изобретен для номенклатуры, дельцов их родственников, включая жен, дочерей и любовниц и других зажиточных граждан СССР (не надо напоминать, что холостой подводник относился к числу людей с повышенным благосостоянием).
Сыр в масле чувствует себя замечательно. Славик же, ощущал себя там многократно приятнее.
Но, все хорошее заканчивается.
Благополучно, не спрыгнув с плавучего санатория в районе Индонезии или каких-нибудь Филиппин, Фронкин возвращается в родной экипаж. Восторг переполняет офицера (ему бы молчать) и он делится с сослуживцами. Слышит рассказ о теплых океанах и « длинное ухо» контрразведчика. В то время, для результативной работы, особому отделу явно не хватало шпионов и прочих изменников родины, поэтому Славу стали энергично подтягивать под этот статус. И, несмотря на то, что круиз был вполне легальный, капитан-лейтенант был наказан, в том числе и по партийной линии, с формулировкой « за не доклад…»
Движение его в гражданскую жизнь продолжалось...
Через несколько лет я встретил Славу в Североморске. В глазах у него был покой.
Он поведал мне, что жизнь у него вполне сложилась и, что он нашел себя на гражданке.

рассказ полковника Сергея Левкина. "О рыбных полуфабрикатах"

я в конце семедесятых" служил в Вологде командиром роты ПТ-76б (плав. танки)...ДУЦ находился в сто км от города...Я прибыл на полигон где находилась уч. боев. тех-ка для проведения стрельб вкладным стволом ночью...рядом с границей полигона была небольшая деревушка "Кущуба"...пока бойцы готовили танки к ночной стрельбе...Я ушёл в деревню в сельмаг...У магазина встретил местного лесника.. в ходе разговора...он посетовал, что деревенский пруд зарастает тиной, а раньше ловили здесь хорошего карася...и у него год назад один "гигант " со сковородку сорвался и ушел, а сейчас всё заросло и бабам даже бельё прополаскать не где..бельё... Я хорошо зная боевые и маневренные возможности ПТ-76...заявляю ему, что пруд можно элементарно почистить водомётными движетелями танка (два движетеля производительность каждого в минуту до 10м3) и согнать всю тину в угол, а потом собрать вилами и граблями на берег...Он загорелся этой идеей и попросил помочь...Я вернувшись уч. центр выгоняю с полевого парка танк и приезжаю с мех водом в деревню...там меня уже ждёт несколько человек местных зевак...Пруд был в центре деревни рядом с сельсоветом ...На крыльце сельсовета стоял знакомый лестник и председатель сель. совета...Я подогнал танк к краю пруда и приказал механику выполнить работы по подготовке техники к преодолению водной преграды...сам подошёл к председателю и поздоровался....потом деловито уточнил глубину пруда...Они мне в один голос: "Х...ня! У берега 1-1,5 м, а на средине когда рыли не более 2-х метров..., но это было давно, а сейчас и того меньше..."....пруд был прямоугольный метров 10 шириной до 25 метров длинной... Вернувшись к танку получил доклад мех. вода, что он приказ выполнил! Ставлю ему задачу- зайти в пруд по боевому с закрытым люком (вдруг глубина больше)на полтора корпуса машины включить водамёты...поработать 3-5 минут, согнать тину в уголи потом задний ход...Боец сказал "есть" прыгнул в люк , задраил его, подал сигнал, завел двигатель, открыл заслонки водомётов и на 1-ой передаче медленно заехал в пруд...глубина оказалась действительно не большой и танк не всплыл..."поскрежетав кулисой" он включил водометы и дал полный газ... ..И тут началось светопредставление...две мощных струи воды длиной более двух метров вылетели сзади машины...и это всё полетело в сторону сельсовета...там сначала опупели от увиденного...т.к. через менуту по центральной дороге деревни немного под уклон от пруда несся поток воды смывая хлипкие деревенские заборы куры бродившие по дороге метались на валящиеся заборы...зеваки проклиная танкистов начали разбегаться в разные стороны...мне с крыльца сельсовета свистели и отчаяно размахивали руками, что-бы я прекратил этот погром...я метался по берегу пруда и швырял глину в люк..., но механник меня не видел и не слышал...(потом сказал, что занялся в танке укладкой зипа)...пока не отработал положенные пять минут...сдал танк задом из образовавшегося после выхода машины небольшого карьера с лужицой по середине этой ямы...заглушил машину и с победным видом вылез наружи... наступила долгожданная тишина...в образовавшейся яме на поверхности лужи борахтался в грязи тот самый со сковородку карась. его тут же кто-то из мальчишек поимал сачком...на деревенской дороге валялись и еще дергались, прошедшие через водомет, карасики (размером с ладонь), но почему-то все были без головы и хвоста...и пацаны их собирали в полителен. пакеты...председатель подошел ко мне посмотрел на дорогу поднял молча отного из карасей и протянул сквозь зубы:" Бляха-муха...ну и рыбака...одни полуфатрикаты!!! Дня два мы теперь после твоего заплыва заборы и огороды будем востанавливать... Так что вот такая была рыбалка с полуфабрикатами...правда через неделю, то -или от грунтовых вод, но пруд опять наполнился водой и вода стала чистая...и бабы бельё полоскать стали и пацаны купаться...только карасей потом в нем года два небыло....

Спектакль

Вроде, Вильям сказал, что вся жизнь игра, а люди в ней актеры.
Может быть в старой Англии – это было и так, а в крайнесеверном поселке подводников не все были лицедеями.
Вот, послушайте и сами рассудите: кто здесь театральный деятель, а, кто…? Впрочем, не будем забегать вперед, а начнем сначала.
Старые, циничные, сделавшие к сорока годам «сногсшибательную»* карьеру, капитан-лейтенанты любили семьями, по редким выходным дням, собираться у кого-нибудь на квартире.
В одно из воскресений собрались и нужно уже накрывать стол, но пока еще нечем. А праздник-то запланирован. Однако очень им не нравилось тратить свои собственные деньги на выпить и закусить. Они, деньги копились на беззаботную, уже приближающуюся, гражданскую жизнь.
Тогда, покрытые сединой и, местами, лысиной, опытные головы этих пожилых негодяев, замыслили вот такой спектакль. В основу сценария, как это принято в мировой драматургии, поставлены пороки и слабости человека. Им ли не знать?
А, если конкретно, то повышенная тяга, нормального лейтенанта к женщине, после месяца, другого, проведенного безвылазно на службе, была положены идею этой пьесы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ:

Из квартиры выходит мужская половина компании. Женщины занимают позицию у раскрытого окна и начинают высматривать какую-нибудь группу кобелирующих молодых офицеров. И, вот, уже два самца проходят мимо дома. Раздаются женский смех и слова:
- Девочки, смотрите какие красавцы, - и затем:
- Мы сегодня одни, мужья срочно ушли в море, а нам очень скучно. Не хотели бы вы посидеть с нами? Вот, только выпить, к сожалению, нету.
- Что, значит, не хотели бы, мы только что думали об этом, подождите, через десять минут будем, - это мгновенная реакция лейтенантов.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ:

В магазине.
Лейтенанты покупают шампанское, коньяк и разнообразную снедь, с учетом воскресного дня, вечера, бурной ночи и, утром освежиться.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ:

В квартире.
Стол накрыт. Уже без галстука, один из «счастливцев», готовит бутылку шампанского к радостному хлопку.
Звонок в дверь – это негодяи включаются в финал пьесы.
Женщины, с тревогой, сообщают гостям о неожиданном возвращении мужей.
Разыгрываются гневные сцены и скандалы.
Для убедительности легкие пощечины женам (искусство требует жертв) и, в сухом остатке за столом, ломящимся от закуски, выпивают счастливые и наглые семейные пары.

ЗАНАВЕС

*-к сорока годам даже в пехоте офицеры дослуживались до майора. На атомных подводных лодках, и это парадокс, командиры групп механической боевой части гурьбой теснились под должностью командира дивизиона, но их было много, а вожделенная должность была всего одна. Поэтому фраза: «сделавшие к сорока годам сногсшибательную карьеру, капитан-лейтенанты…» - правдива и отражает реальность карьеры вышеуказанных офицеров в период семидесятых годов 20 века.

Шутка должна быть доброй

В редкие выходные дни подводники проводят время по-разному. Просто пить корабельный спирт не интересно и поэтому, под воздействием выпитого, возникают разного рода розыгрыши и шутки. Про одну такую шутку я поведаю, не называя, правда, фамилий.
Два старых капитан-лейтенанта из механиков, оставленные женами на лето холостяками собрались, у одного из них дома. Собрались и очень грустно выпивали у открытого окна. Постепенно дойдя до кондиции, они по очереди выходили в туалет для слива лишней воды. И в один из таких заходов, оставшийся у банкетного стола решил пошутить над приятелем: он спрятался в шкаф.
Закончив свои дела и вернувшись к продолжению, второй приятель не увидел своего напарника. Поискав глазами и, не найдя его, он решил, что тот вывалился в окно. Наведя резкость в глазах, он начал всматриваться вниз. Понятно, что там никого не было. В панике он стал метаться и спрашивать у прохожих, не видели ли они разбившееся тело. Одним из проходящих был начальник политотдела флотилии, который и обратил внимание на очень не трезвого и кричащего офицера.
Были вызваны соответствующие службы, для препровождения его в комендатуру. Что касается шутника, то он проснулся в шкафу, когда протрезвел…
Говорят, что они не разговаривали и выпивали отдельно целый месяц.

Кролиководство в военно-морском флоте

Иногда возвращаясь назад во времени и, задерживая свое внимание на некоторых событиях, вдруг, понимаешь, что юмор и крайнее его проявление – сатира, вкраплены в саму жизнь и службу. Бывают и трагедии, круто замешанные на комедиях. А бывают все эти жанры и одновременно.
Ну, например.
Прибыл я служить в дальний северный городок, названный в честь героя-подводника времен войны, Магомета Гаджиева. Полный знаний и сил молодой лейтенант тут же был назначен, но не на первичную должность командира гидроакустической группы подводной лодки, на которую неплохо учился целых пять лет, а - командиром взвода хозяйственной роты. Вы подумаете, что в строительный батальон? И ошибетесь. Это подразделение создавалось в те времена из остатков личного состава экипажей подводных лодок, плавающих на просторах мирового океана или отдыхающих на берегах внутренних морей Советского Союза. Офицеры поставлялись в эту роту военно-морскими училищами, выпекающими, молодых лейтенантов со скоростью большей, чем темпы строительства подводных лодок. Иначе говоря, надо было пристраивать свежих лейтенантов, чтобы им не было, сразу же, скучно служить. Так что плановые и внезапные погрузки, разгрузки, покраски, приборки, перетаскивания и затаскивания, а, так же мероприятий под названием кого бы куда-нибудь послать, были обеспечены такими ротами стратегических флотилий подводных лодок Военно-Морского флота СССР.
Пролетел сентябрь, начался октябрь, который очень быстро подкатил к ноябрю. А, поскольку, север, то и стало холодать. Не просто холодать, а сильно морозеть: до минус пятнадцати, со снегом и метелями.
Было воскресенье, что-то около 14.00. Собрался я, было в городок, что бы скрасить остаток выходного рюмкой и другими возможными развлечениями: кинофильмом в доме офицеров или чем-нибудь еще другим, если повезет. Но не тут, то было. Прямо у выхода из казармы, где я жил, меня задержал звонок оперативного дежурного флотилии. Говорили же мне, что не надо без крайней необходимости поднимать трубу телефона.
- Лейтенант, - голос на том конце был строг, - Срочно в штаб с тремя матросами.
- Да, - подумал я, - Му… дуракам закон еще не написан, - и начал выполнять приказание.
От казармы до штаба рукой подать и через несколько минут дежурный принял мой доклад:
- Товарищ капитан 2 ранга лейтенант Надеждин прибыл и готов выполнить любое приказание родины.
- Любое не надо, а вот такое придется, - и дежурный подозвал меня к окну, выходящему на бухту.
- Видишь остров, лейтенант?
- Отчетливо, - ответил я, не понимая еще, что меня может ожидать.
- Так, вот, - продолжил оперативный и, не скрывая своего раздражения и флотского сарказма, поведал мне следующую историю.
Перескажу ее своими словами.
Еще в начале лета, один из наших политических руководителей, занимался улучшением питания подводников. И занесло его на подсобное хозяйство, а там кроме свинарника был еще и крольчатник со значительным поголовьем зверьков с диетическим мясом и ценным мехом. После просмотра диетического стада в голову большого политического начальника неожиданно вступила гениальная идея: отправить кроликов на необитаемый остров на вольный выпас и активное размножение. Он где-то слышал, а, может быть, и читал в бессмертном произведении Ильфа и Петрова про кроликов, про их ценность в мясном и меховом смысле и на основании этих знаний решил, что к наступлению холодов, без естественных врагов, на подножном корме, стадо даст приплод и увеличится в несколько раз.
А, тогда…
И мысли его начали струиться в сторону, всеармейского почина, почетных грамот, может быть наград и, в довершение всего, перевод в вожделенный центр на очень вышестоящую должность…
Приказ был исполнен.
Все лето кролики размножались, кушали, что есть и снова размножались… В итоге быстро съели всю растительность…
В это же время исторические решения очередного форума коммунистической партии заместили в голове политинициатора* мысли о бедных зверьках. Его подчиненные тоже увлеклись политикой и о животных забыли. А потом наступил сентябрь - время отпусков для политических руководителей и они, понятно отъехали в южные санатории…
Я с неподдельным интересом слушал речь дежурного, но еще не понимал связь между мной, островом, кроликами и отдыхающем на солнечном юге политработнике. Вопросов, однако, не задавал, помня главную заповедь для военного: «Наличие вопросов – признак недисциплинированности». Все стало своевременно ясно, когда дежурный, завершив рассказ, перевел взгляд с острова на меня и приказал:
- Тебе, лейтенант, придется осуществить массовую эвакуацию грызунов. Принимай катер. Видишь, командир его, мичман Сидоров, не способен это сделать, - и оперативный, вернув взгляд в обратную сторону, показал рукой на покачивающееся плавсредство, стоящее у пирса и на повторяющего колебания катера, Сидорова.
- Есть, - ответил я и направился в сторону острова. Сначала пешком до причала, затем морем.
Гордость переполняла меня: за каких-то двадцать минут я вырос в должности - от командира взвода хозяйственной роты до капитана корабля, хотя и маленького. Только, как им управлять, я забыл. От морской практики в училище до описываемых событий прошло почти пять лет, да и местный морской театр, во время хозяйственных работ, я изучить не успел. Однако матрос- моторист успокоил меня, когда я высказал некоторые свои, на этот счет сомнения.
- Товарищ лейтенант! Это плевое дело, я много раз бывал там.
До острова мы дошли без происшествий и сразу же бросились собирать кроликов, которые, все как один окоченели, то есть погибли от холода. Такая, вот, грустная наблюдалась картина.
Я доложил обстановку в штаб и получил приказание возвращаться.
Дело шло к вечеру - темнело уже. Отлив, который к этому времени сделал море несколько мельче, я не заметил и, конечно же, не учел, помог мне успешно, на виду штаба флотилии, посадить катер на камни…
Операция по эвакуации животных плавно перетекла в мероприятия по съему маломерного судна с мели…
В очень изящной форме я был отодран вышеупомянутым оперативным дежурным. И, похоже, что все свое раздражение, вызванное инициативами политического кроликовода, он вылил на меня.
Что касается виновников гибели кроликов, то они успешно отдохнули в бархатном сезоне на южных берегах и с новыми силами приступили к внедрению в нашу жизнь новых политических инициатив.

В море, однако, лучше

Подводная лодка имеет форму сигары: утолщенная вначале, она плавно уменьшает свои размеры к корме. Заканчивается винтами и вертикальным рулем, чтобы плыть в нужном направлении. Еще ее отличает от табачного изделия размер и рубка, находящаяся в первой трети корпуса. На рубке бывают горизонтальные рули, позволяющие удерживать заданную глубину. Некоторые субмарины несут в себе ракеты и все – торпеды.
Моя родная подводная лодка, размеров в хороший многоэтажный и многоквартирный дом, вооружена шестнадцатью баллистическими ракетами с очень большой дальностью полета. В несколько тысяч километров. И именно на таком расстоянии мы и патрулировали вдоль берегов Соединенных Штатов Америки. И, если внимательно посмотреть на карту, то можно понять, что путь наш проходил где-то по центру Атлантики, от северной Европы до Бермудского Треугольника и обратно.
Внутри лодки служат, живут, радуются, переживают и скучают по дому подводники. Матросы, мичманы и офицеры, объединенные в боевые части, службы, группы, команды и отделения. Все несут вахту. Посменно. Четыре часа через восемь. Первая – с начала суток до четырех утра и – с двенадцати до шестнадцати. Вторая после первой и, понятно, что третья смена служит в оставшееся время.
Я любил выходить в море. Именно там чувствуешь себя настоящим моряком, причастным к чему-то очень важному и значительному. На берегу тоже гордишься, что ты подводник, но чаще в отпуске или в компании очаровательных женщин.
Повседневной жизнью совсем не гордишься, потому как она суетлива и бестолкова. Боевая подготовка часто заменяется на различные работы, не всегда имеющие отношение к делу. Ну, там, на уборки территорий, на покраску всего к приезду большого начальства, на субботники по субботам и воскресники на следующий день, на строевые занятия и на такие же смотры и на различные наряды, не связанные со службой и на какую-нибудь художественную самодеятельность, придумываемую нашими политработниками к революционным и государственным праздникам. В общем большое и бестолковое разнообразие береговой службы. Как, например, такое.
Однажды, меня даже направили нести патрульную службу в мурманский аэропорт, на целых десять дней. Тогда, в семидесятых годах, он располагался в местечке Килп-Ярв. На военном аэродроме. Я, молодой лейтенант, получив пистолет и шестнадцать патронов к нему и, взяв собой двух матросов, отбыл в начале сентября 1973 года в город Мурманск. В комендатуре, получив строгий инструктаж от коменданта города и бланки протоколов досмотра военнослужащих, я направился к месту своей службы. Поселили нас в каком-то бараке с неудобствами, прикрепили к летной столовой воинской части в пяти километрах от аэропорта. То есть, ходить надо было три раза в день по тридцать километров. А, поскольку машины нам не дали, то мы, сходив пару раз туда и обратно, перестали это делать. Стали питаться за свои деньги в местном буфете. Кефиром, чаем, сосисками и бутербродами. У матросов, конечно же, денег не было, поэтому почти всю свою зарплату я истратил на поддержание жизни подчиненных.
В общем, служба пошла ровно, без видимых происшествий. Обычная служба патрульного. Контроль за отданием воинской чести, опрятной формой одежды, бравым и трезвым видом. У военных, конечно. За гражданскими пассажирами следила доблестная милиция, с которыми я располагался в одном помещении. Тогда его называли пикетом милиции. Именно с тех незапамятных времен отношение к органам правопорядка у меня в значительной степени изменилось. От сильного неуважения до стойкой неприязни. Не стесняясь моего присутствия, они обирали нетрезвых пассажиров. Изымались деньги и ценные вещи. Без протоколов и санкций. Часть денег пропивалась, остальные пересылались начальству. Пытались привлечь к этому беспределу меня и моих матросов, но мы дистанцировались от этого. Я с нетерпением ждал конца своей ссылки. Было скучно и противно. Каждый день. Кроме двух раз.
В первом случае мне пришлось разоружать лейтенанта из местной воинской части. Во втором – во главе комендантского взвода ждать на посадочной полосе самолет, который был захвачен террористами. С взведенным пистолетом в дрожащей руке. Но обо всем по порядку.
Сначала - про захват в воздухе. Как раз в те времена стали происходить случаи угона самолетов за пределы нашей необъятной родины. Поэтому пилотам провели в кабину тайную кнопку, с нажатием которой земля принимала специальный радиосигнал и готовилась к встрече в полной готовности. В данном случае в виде начальника патруля, двух матросов и человек пятнадцати солдат с автоматами. А, поскольку, «Альфу» еще не придумали, то нам было поручено разрулить ситуацию. Думаю, что при реальном захвате мы бы покрошили в клочья весь самолет с террористами и пассажирами. Хорошо, что сигнал оказался ложным. Видимо, кнопку поставили в том месте, где она легко задевалась ногой.
Но ситуация с лейтенантом оказалась серьезнее. Здесь была неразделенная любовь. Переживая, юноша добыл пистолет и пошел вместе с ним в ресторан аэропорта заливать горе. По мере опустошения бутылки водки, его решимость застрелиться, трансформировалась в ненависть ко всем окружающим. И он стал подумывать кого-нибудь застрелить вместо себя. Официантка, которую он держал под прицелом, была бледной как лист бумаги. В готовности оказаться без чувств. Я уже был готов стрелять на поражение. И только боязнь попасть в девушку, удерживала меня сделать это. Тогда я принял другое решение. Попытаться разоружить несчастного влюбленного. И сделал я это так.
Ресторан находился на первом этаже, и высота окон позволяла заглянуть в зал с улицы. К одному окну лейтенант сидел спиной. И оно было приоткрыто. Я очень аккуратно влез через него в зал, потихоньку подобрался и обхватил его руками, так, чтобы он не мог размахивать пистолетом.
Борьба была недолгой. Матросы помогли мне быстро его разоружить.
За героический наш поступок, командование воинской части, в обмен на молчание, оставшиеся два дня, выделяло машину, которая возила нас на завтрак, обед и ужин. Я только пожалел, что лейтенант так поздно решился на свой поступок, а то все десять дней питались бы мы здоровой и вкусной пищей, по летному пайку.
Такая, вот, была служба подводника в море и на берегу.
Но в море, однако, было лучше.

Рассказ Сергея Левкина. Афганистан.

Был этот случай в 1982г. году в Афганистане в г. Файзобаде в 860 омсп, которым командовал всем известный, тогда ещё подполковник Лев Рохлин. На вечернем совещании начальник разведки полка доложил, что в одном из кишлаков не очень далеко от ППД полка остановилась банда боевиков до 100 человек, зашедшая с Пакистанана территорию ДРА.
Соответственно была попытка их вытеснить из кишлака силами местного афганского полка \"зелёных\" и царандоя (милиции), но успеха их операция не имела.
Была информация, что местные жители перед приходом банды кишлак оставили. Соответственно первое решение было разметать весь кишлак с боевиками...артиллерией и разбомбить вертолётной эскадрильей....Возможно это было единственное правильное решение, если-бы на совещании не сказал своё мудрое слово нач. хим. полка... Он вестко бросил вводную: \"Товарищ командир! У нас на складе
накопилось большое колличество \"хлорпикрина\" и если мы с большой высоты
сбросим на них пустые дырявые бочки, как немцы в годы 2-ой мировой...и
закидаем их 3-х литровыми банками с хлорпикрином, мы их теплыми
возьмём...или они все к нам прибегут сдаваться сами!!!\"
...Идея всем понравилась.
На вопрос Рохлина, а как мы будем хлорпикрин в банки заливать?
Начхим ответил, что это не проблема...рота рхбз разольёт в банки из
под кващенной капусты и закроет полиэтилен. крышками и уложит \"готовые
химические боеприпасы\" в деревянную тару из под кващ. капусты по четыре
банки...и в принципе можно будет так в таре и сбрасывать... План в целом всем понравился...а далее были только детали уточнений и согласований...
Лётчики сказали, что МИ -8МТ в зависимости от погоды и степени загрузки может вылезти на потолок до 4,5 км...для метания банок...прикрывать его будут две барражирующих пары МИ-24..пехота сядет по гребням высот и создаст вокруг кишлака огневой мешок...батарея 122 мм гаубиц подготовила все данные для огня...короче говоря все были готовы...но начало операции зависело от действий начхима...
Химики с задачей справились и начальник службы РХБЗ доложил о том что всё готово..
За два часа до рассвета всё завертелось по установленному плану...и к 6-ти утра все выдвинулись на свои места...в 7.00 нач. службы РХБЗ и прапорщик и боец роты РХБЗ были в вертолёте со всем своим подготовленным добром..на высоте 4,5 км над указанным кишлаком... Далее...борт. техник вертолёта открыл дверь и указав на вниз на кишлак передал команду командира вертолёта, что борт находится над целью...и начхим приступил со своей группой к работе...
Нам снизу видно было как полетели кувыркаясь и завывая пустые бочки....потом начали падать ящики с банками...всё шло по плану...и духи даже не стреляя начали разбегаться из кишлака, но вдруг...в воздухе что-то произошло и вертолет начало резко кидать из стороны в сторону...а потом он резко..снижаясь по крутой касательной... упал как многим показалось...за одну из ближайщих вершин где сидела наша пехота...многие тогда кто это видел подумали, что вертолёт сбили, так не видели как он приземлился ...
В остальном ...всё было удачно и пленные духи и трофеи и полк не имел 200-х...
А что произошло с вертолётом...мы узнали уже в полку... А в вертолёте призошло следующее... Когда метали ящики с банками...на одном из ящиков провалилось дно и две банки упали и разбились в салоне вертолёта...
Наши тренированные химики конечно тут-же одели противогазы...а у летунов их не было...поэтому им и пришлось \"падать\" на вынужденную посадку, высунув головы в боковые форточки и сломать при вынужденной посадке стойку шасси и одну из лопастей, а что дальше произошло в вертолёте после их вынужденной посадки....то это можно было судить по двум огромным фиолетовым бланшуам вокруг обейх глаз у начхима и его прапора ....вечером они выглядили на ужине как два испуганных лемура!!!
Но зато на другой день наши два химика в больших зеркальных солнцезащитных очках ходили в
героях дня...т.к. обоих командир публично на построении представил , за удачно
реализованную идею, к ордену \" Красной звезды\".....

Две истории про Новый Год


Мое воображение просыпается четыре раза в год: в дни весеннего и осеннего равноденствия, летнего и зимнего солнцестояния. Вы не подумайте, что в остальное время я полная бездарь, без абстрактного мышления и пространственного восприятия мира. Нет, надеюсь. Просто в указанное время мне лучше всего пишется, в смысле миниатюр, рассказов, повестей и..., впрочем, дальше я не заходил. Причем по времени эти произведения соответствуют, как правило, тем же временам года. Такая, вот, если смело назвать, литературная особенность.
Сегодня как раз что-то около двадцать третьего декабря, если точнее, десятое и я стал чувствовать знакомый зуд в тех местах, которые и отвечают за литературу: в голове (там у меня бывают мысли), в указательных пальцах обеих рук (ими я печатаю) и в пятой точке (на ней я сижу за компьютером). Стала, иначе говоря, вырисовываться тема и, как я сказал выше, она будет про Новый год.
Жизнь питает воображение и это верно. Но у меня наоборот: воображение рисует жизнь. Как в сказках. А сказки – это исторические события, поэтому и у меня будет про прошлое, про меня или связанное со мной.
Итак, начнем.


1.История первая. О чувстве неприязни к конкретному человеку и к его профессии перед Новым Годом

Родине я служил в военно-морском флоте, а если конкретнее, то на стратегических подводных лодках. Эти мощные и очень полезные для ведения холодной и, не приведи Господь, горячей войны корабли, способны держаться на плаву, погружаться на большие глубины и передвигаться там в любом направлении. Для этого они и несли боевую службу в готовности выстрелить по врагу своим оружием. Все – торпедами, а моя - еще и баллистическими ракетами.
Я был связистом, то есть радиоушами подводной лодки. Для расширения кругозора читателя, уточню: был я командиром боевой части номер четыре. Вполне понятно, что в круг моих обязанностей входило принимать информацию и обеспечивать передачу донесений на берег. Из любой точки мирового океана, днем и ночью, в праздники и будни.
На боевую службу мы выходили часто: по два, а то и три раза в год, а однажды....
Об этом и расскажу.
Ушли мы к берегам США за несколько месяцев до Нового Года и когда, с погружением командир вскрыл пакет с боевым распоряжением, то стало известно, что вернемся и всплывем у родных берегов 28 декабря.
Плавание прошло успешно: войны не случилось и ровно в 14.00 мы всплыли там, где было запланировано. Всплыли и тут же получили радио с плохим известием: «Из-за плохой видимости в Кольском заливе, приказываю погрузиться до 14.00 следующих суток и отрабатывать учебные задачи» - Командующий флотом. А это означало, что возможной датой возвращения в базу стало 29 число. Экипаж стал испытывать легкое раздражение, выраженное полушутливыми подколкам:
- Опять связисты не ту радиограмму приняли.
Понял и пережил.
Наступило 29 декабря. В радиограмме изменилось число на тридцатое. Раздражение обострилось и ту же саму фразу, я стал слышать чаще.
Тридцатое перетекло в тридцать первое. Весь экипаж стал глухо не любить связь, как физическое явление, связистов как людей, а меня стали, на полном серьезе - ненавидеть, считая виновником плохой погоды.
Перед всплытием на сеанс тридцать первого, я услышал в свой адрес откровенные угрозы, однако командующий, "переживая за мое здоровье", разрешил нам следовать в базу. А, если серьезно, то держать нас в море стало очень опасно: морально-психологическое состояние, как там, наверху поняли, опустилось до нуля и, в связи с этим могла случиться авария, в любой момент.
Основная часть команды стала относиться ко мне и моим подчиненным с дополнительной нежностью, кроме механиков, которым, уже в базе, пришлось охлаждать реактор, до утра первого января.

2.История вторая или правдивая история о Деде Морозе, черте, детях и влиянии алкоголя на ориентацию во времени и пространстве.

Многим хочется поведать свои истории под названием «Как я был Дедом Морозом». Примерно за две недели до 31 декабря наблюдается всплеск числа таких рассказов, а за праздничным столом, под бокал шампанского, байки про новый год бывают особенно популярными и, иногда и интересными. Потом на одиннадцать месяцев все почти успокаивается. Вяло, только, говорят про 23 февраля, 8 марта, 1 мая и праздники профессий: день железнодорожника, строителя, торговли, ВДВ от 2 августа, 150-летие какого-нибудь вокзала и про празднование юбилея граненого стакана в день, например, жестянщика.
Сегодня за окном, да и в других местах, декабрь - как раз время и подходящий случай для начала воспоминаний про новый 1976 год. Нет – про старый 1975, накануне 1976-го и про мое непосредственное в этом участие. И начну я с таких слов: «Время, отсчитываемое ежедневными подъемами Военно-Морского флага, поворачиваниями, частыми дежурствами и редкими выходными, катилось к новому году.… И докатилось».
Как это принято во всем мире, в этот праздник, ко всем детям приходит Дед Мороз, Санта-Клаус, Йоулупукки, Баббо Натале, Микулаш, Шань Дань Лаожен, Папа Ноель или Одзи-сан из Японии со Снегурочками, гномами и другими волшебными сопровождающими. Поскольку в закрытые военно-морские городки эти сказочные персонажи не допускаются по соображениям секретности, то они назначаются, как правило, из числа офицеров и мичманов. При этом к ним предъявляются дополнительные морально-политические требования, такие, как несклонность к употреблению алкоголя, либо склонность к этому, но при способности пьянеть не сильно. Я почти подходил под эти критерии, вдобавок был еще и холостяком, в связи, с чем и стал для детей нашего экипажа подводной лодки, Дедом Морозом-76. Одновременно стали искать Снегурку. Обычно эта роль отводилась одной из жен офицеров или мичманов. Однако с учетом прошлогодних опытов, они, ни по каким видом, не соглашались еще раз таскать на себе сильно никакого Деда. Но выход нашелся: мы придумали черта. Костюм его был прост - канадка наизнанку и маска с рогами, надетые на нашего штурмана. Деду же, сделали халат из кумача, на форменную шапку натянули красный чехол, а на лицо - нос с усами и очками, называемые в то время армянским носом.
Перед походом мы провели инструктаж, на котором попросили не наливать Деду и черту ничего или, при невозможности сделать это – наливать, но в малых дозах и не очень крепкие напитки. Нам хотелось сломать традицию и дойти до финала.
31 декабря в 14 часов мы начали обход с поздравлениями и, понятно, короткими застольями, где все-таки приходилось принимать, поскольку, как вы понимаете, отказываться не было никакой возможности. Мы стойко держались, успевая даже, иногда, по просьбе жителей, заходить в чужие квартиры.
Дедов Морозов было много - некоторые бродили расстегнутые и весьма нетрезвые. Один из них носился с посохом, пытаясь кого-нибудь им ударить, причем, предпочтительно, патруль. Как выяснилось позже, таковой нашелся, и дедушка с радостью прошелся по нему. Волшебный посох оказался водопроводной трубой, обтянутой материей.
Через некоторое время я стал замечать, что состояние моего спутника ухудшилось, и я решаю, что он будет пропускать некоторые квартиры, особенно на верхних этажах.
Таким вот образом, мы добрались до последних домов и, около одного из них «Черт» остался сидеть на ступеньках, а я поднялся на пятый этаж… Когда я спустился, то обнаружил, что штурмана, в образе черта, нет… Пришлось завершить обход в одиночестве.
После праздников выяснилось, что из другой квартиры этого же дома вышел другой, весьма нетрезвый, Дед Мороз, и мой черт автоматически пошел за ним, причем, как рассказывали очевидцы, никто из них не заметил подмены
Говорят, в истории флотилии того времени - это был единственный Дед Мороз, который поздравил всех детей экипажа, умудрившись перевыполнить план.


Между кают-компанией и понедельником

В самом конце рабочего дня: часов, так в десять, сидели мы в каюте нашей подводной лодки и оставалась еще надежда переночевать в домашних условиях, если, конечно, у старпома будет приличное настроение, и он разрешит сход на берег. Бывали такие случаи, называемые у нас африканскими, однако не часто. Но тогда кто-то разнес слух по кораблю, что видел на лице старпома улыбку, да не ту, с которой он вставляет очередной пистон, а другую - добрую. А эта гримаса соответствовала двум случаям: или его, как следует, выдрали за плохую организацию службы на корабле, либо он получил хорошее известие, насчет продвижения по службе. А он эту новость ждал уже целый месяц, и ровно столько же ожидала нового командира соседняя субмарина.
Мы же, привыкшие к превратностям подводной службы, не стали гадать, а просто сидели и ждали команды, которая и прозвучала по трансляции голосом дежурного по кораблю:
- Командирам боевых частей и служб прибыть в кают-компанию на доклад. Чтобы не морякам было понятно, объясню – это такое мероприятие на кораблях, где собираются вышеупомянутые офицеры и докладывают старпому о выполнении суточного плана боевой подготовки, получают соответствующие указания на предстоящую ночь и следующий день и затем убывают для их выполнения. Некоторые, иногда большинство - в поощренном виде, то есть ненаказанными, а остальные - с очередным взысканием.
В этот раз все было совсем по-другому.
Исполняя команду, в сторону второго отсека, один за другим, потянулись: полутрезвый помощник со странной фамилией Колбаса, седой механик, худощавый ракетчик, веселый штурман, пузатый минер, молодой связист, химик, отрешенный от реальной жизни и «любимец» старпома – начальник радиотехнической службы. Замполит, понятно, отсутствовал, сказав, часов так в семнадцать:
- «У меня сегодня много дел, - и ушел в политотдел». Правда, его почему-то видели в поселке, прогуливающимся с семьей, именно в то время, когда он находился в политотделе.
В кают-компании, мы по очереди, по мере вхождения в нее, столбенели. На своем месте сидел старпом, с улыбкой на лице, по второму варианту. А на столах дружно расположились бутылки с армянским коньяком, в количестве, равном полуторному числу приглашенных офицеров, и деликатесы: икра, семга, севрюга в томатном соусе, разогретый хлеб, шоколад и ядреный яблочный сок, от которого трезвеешь, не зависимо от выпитой дозы. Все по подводному пайку, кроме воблы и красного сухого вина.
- Предварительная отвальная, - сказал старпом, - и пригласил всех к празднику.
- Кстати, - добавил он, - Завтра суббота, но всем отдыхать до понедельника, если, конечно, получится, - и он многозначительно скосил глаза на коньяк.
- Похоже, не получится, - синхронно подумал я и перевел взгляд со стола на, одновременного со мной холостяка и друга, штурмана. Его глаза уже стали транслировать мне план выходных: «Комета» в восемь утра – Мурманск – гостиница «Север» - ресторан при ней – номер и тяжелый подъем флага в понедельник. Между рестораном и понедельником предполагалось снятие накопленного сексуального напряжения.
К старпому мы относились хорошо и, даже по-своему любили его, особенно в моменты случайного избегания наказаний. Не все одновременно, а только те, и тогда, когда неудовольствие проносилось мимо. Сегодня, например, штурман, любил, я не - очень, начальник РТС ненавидел, а завтра, наоборот, остальные испытывали эти же чувства, не считая постоянно ненавидящего ртэсовца – его не наказывали, только в отпусках.
В этот, еще не поздний вечер, отношение к старпому было исключительно нежное: все-таки он нас покидает, плюс коньяк с закуской. Другому экипажу повезло несколько больше, потому, как командиры редко спускаются до ежедневных разносов. Не царское, а старпомовское это дело. Хотя, у них есть свой, а какой он – нас не касается.
У меня, молодого связиста и веселого штурманца было достаточно времени, чтобы довести себя до состояния неистребимого желания сесть на плавсредство, следующее к мужским радостям жизни. Тут, главное, не сильно увлечься и загрузить себя не настолько, сколько поместится, а на сто грамм меньше. То есть, итог застолья должен звучать так:
- Выпил меньше, чем смог бы и меньше, чем хотел.
Другой и обычный вариант:
- Выпил больше, чем смог бы и больше, чем хотел,- мог резко помешать исполнению задуманного.
Но, как говорят:
- Боевая подготовка планируется ну, для примера возьмем метр, а выходит на сантиметр. Пьянка, же – на сантиметр, а получается на полтора-два метра, - так в реальной морской жизни и получалось.
Подтверждением может служить наш случай. На автопилоте мы добрались до Мурманска, где нас успешно встретил офицерский патруль.
Понедельник был очень тяжелым особенно, когда нас драли по очереди: старпом, командир, начальник штаба дивизии, все политработники и родная коммунистическая партия.

АВИАГУСАРЫ. История Сереги Мосина.

Было это давно в маленьком авиационном гарнизоне на берегу Балтийского моря.
Проводились крупные учения, и наш полк принимал в них активное участие. Не-сколько дней мы летали без передышки; с задачами справились, все задания были вы-полнены, каких-то серьезных недостатков не было и по всему чувствовалось, что полк должен получить хорошую оценку.
В этот день нам объявили, что учения завершились. Мы привели технику в исходное положение и нас отпустили пораньше – отдохнуть и подготовиться к завтрашнему разбору и подведению итогов. Времени было достаточно, и наша компания решила немного расслабиться, да и по-вод был подходящий – день рождения штурмана. Организовали небольшой пикник на бе-регу моря. Время пролетело быстро и весело. Стало смеркаться и, помня, что завтра на службу, все засобирались домой.
Как-то так получилось, что мы с другом немного отстали от товарищей, и чтобы дог-нать их, решили сократить путь. Проходя мимо подсобного хозяйства, мы увидели лошадь, которая паслась на лужайке. Мысль о том, что это отличное транспортное средство, нам пришла одновременно и сразу, а про лихих гусар, шампанском и женщинах - уже в процес-се. Лошадь как-то сразу прониклась к нам пониманием и позволила не только оседлать себя, но вполне управлялась и двигалась в нужном направлении. Впереди сидел мой друг Бурчалкин (его по понятным причинам так все называли, и он этим даже гордился: по жизни он очень много и хорошо бурчал, а когда выпьет, то и пел). Кроме этого, у него через плечо висел планшет (с которым он редко расставался) и шлемофон. Я был не экипирован, поэтому занял место «второго пилота».
Мы особо не «газовали», но через некоторое время лошадь пошла легким аллюром. Мы предвкушали, с каким шиком подъедем к нашей холостяцкой гостинице и сочувствова-ли тем, кто тащился сейчас пешком без всякой романтики. Душа ликовала, был полный кураж, нам, соответственно, захотелось петь, и мы не противились своему желанию. Так с песнями и въехали в городок. Планировалось, что мы проедем там, где меньше народу, но лошадь решила по-своему и поцокала по центральной аллее, но это было все равно в нужном направлении, и мы не стали настаивать, тем более, появилась возможность про-ведать нашего друга, который стоял в наряде дежурным по части. Репертуар наш состоял в основном из кавалерийских песен, что и соответствовало обстановке. Ну, вот и штаб показался, на крыльце маячил наш друг. Пришпорив, мы за-орали:
« Из-за леса выезжает конная милиция,
Поднимайте, девки, юбки, будет репетиция …»
Так хотелось порадовать человека, сделать ему приятное, скрасить его скучную службу, поделиться своей радостью… Но он что-то не ликовал. И когда мы поравнялись с ним, приветствуя как высокое начальство, в дверях показался… наш Командующий в со-провождении командира полка и свиты.
Естественно, нас тут же «стреножили», лошадь отпустили. А утром, конечно, был и разбор полетов и итоги подвели…

Бигус. История Владимира Романенко

А Вот ещё история рассказанная выпускниками Вольского училища тыла. 70 годы. Ранняя Весна
вучилище было 2 факультета. Сухопутный и Морской.
--Будующий Морской волк. Собрался в увольнение. А на обед был в столовой \"БИГУС\" . Это картошечка с квашенной капусткой и если повезёт то иногда и с мяском. Но к весне это блюдо страшней любого О.В.
Ну соответственно и выхлоп с него у непревычного человека слезу вышибает.Вообщем нагулялся он с дамой сердца. И Она приглашает его домой.
-- Родители в гостях . Сестра в кино. ушла.
-- А его уже раздувает как дерижабль но марку держит. Приходят домой. Дома темень хоть глаз выколи.
--Ты проходи в комнату а я поставлю чай!1
--Врывается он к комнату и задрав ногу трижды издаёт такой салют\"\"\"Аврора отдыхает\" но вдруг понимает что его продаст запах. Срывает с плеч бушлат и бегая вокруг стола со своими флотскими прибаутками и размахивая бушлатом разбавляет концентрацию.!!! -- Заходит его дама в комнату.
--- А чтож ты тут в полной темноте.?? И включает свет.!!
--- На диване поджав ноги. С выпученными от страха глазами И открыв рот !!
--Сидит её 15 летняя сестра со своим парнем .!!!!

О героях Великой войны рассказ в поезде.

Рассказ Олега Калугина

Ехал я, в отпуск в первый свой лейтенантский с Целинограда в Днепропетровск 1988 год. дорога бала длинная и дискуссии начинались , да и заканчивались сами собой. Плацкарт тогда был как общий . Вот один рассказ я и хочу поведать.

Узнал один из пассажиров что я офицер танкист. Стал как водится задавать вопросы как там жизнь современных танкистов , да какие марки танков сейчас на вооружении... Я напрегся , ясно дело , болтун находка для шпионов. И я поинтересовался - с чего это такой живой интерес. Оказалось, что он сам служил танкистом и был офицером командиром танка . А едет он в город который освобождал по приглашению местных властей. Потому как является почетным гражданином этого самого города. И захотел поведать мне о подвиге своего- его экипажа в котором он был командиром танка кажется в 44 году. Скажу честно не помню толи сам рассказывал толи его сын, не помню точно. Но кажется все- таки сам, сам участник сих событий. Буду рассказывать от первого лица. Но с начала он мне подсунул газетку местного издата города пупкина с перепечаткой статьи из газеты времен окопной правды. Суть статьи заключалось в следующем : Что мол "N-ская" танковая бригада преследуя в 3-х дневных боях отступающий пехотный полк фашистских войск вышла на окраину города"N-ск" где и надежно окапались эти самые супостаты. Наши советские танкисты пошли в атаку , но в город смог ворваться только танк лейтенанта (?). Пройдя город , а это была еще и узловая станция, насквозь и расстреливая фашистов в том числе и разгружающихся с вагонов принудили последних быстренько ретироваться. В итоге выскочив на околицу городка танкисты заняли оборону и удерживали ее до подхода танковой бригады. Кем и были спасены, так как в дело уже пошли гусеницы. За этот подвиг. Командир танка был награжден званием Героя Сов. Союза, остальные члены экипажа орденом Ленина, а механик водитель кажется красной звездой........ Здорово! Но не понял. Почему так долго «подползала» бригада? А, чо так жизнь не ровна и за что так мелко механику ? ...... Дедок усмехнулся и рассказал, как на самом деле было.

Три дня мы штурмовали это город. Бес толку, столько танков сгорело и людей положили, шли ведь на скоком- были в прорыве. Командование очень торопило комбрига. Дали сутки на подготовку и разведку ну , а дальше или герои или извиняйте - комбриг.

Сидим мы значит в танке вечер , а механик водитель и говорит - мол братцы у меня сегодня день варенья то есть день рождения. давайте отметим . Как командир? Сказано сделано, выпили. Налили выпили и еще раз. Кончилось, маловато . Уже стемнело . Механик и говорит командир тут неподалеку брал, давай махнем. – Был бы трезвым отказал , а так - поехали. Едим ,едим, темень хоть глаза коли . Ты куда нас везешь, спрашиваю у механика , он да вот и приехали. Вылезаю из люка и батюшки мои ... Ты куда нас Сусанин привез ? Станция , с эшелонов фрицы выгружаются. Хмель мигом сошла. То есть мы в самом центре обороны супостатов. Настраиваю радиостанцию и ротному так мол и так , нахожусь на станции , наблюдаю высадку с эшелона противника. А, с эфира мат перемат и что ищат нас уже час и что трибунал уже готов. ...

Что делать их тьма, в бригаду хода нет, решили по дороже жизни продать. Заряжай –огонь! . Снарядов было около сотни так мы по городу как ошалелые носились, все на своем пути давили , на станции еще раз ,а то и несколько раз побывали. Все горит .пылает , стреляет и мы как угорелые носимся и палим, палим, палим. К утру фрицы стали сматываться , а нам бы где-то отсидеться, так нет выскочили на околицу. И и видим , хвост колонны фрицев уходит. Так мы ему и поддали. А, дальше до немчуры дошло, что кроме нашего танка и нету то ни кого. И решили они город отбить. Развернулись и на нас в атаку. А , у нас боекомплект на исходе ну как то отстреливаемся , а сами по радийке помощь просим у своих. Те матами на нас алкоголики хр-ы. А, сами прислушиваются бой то на окраине города с другой стороны идет . Во общем когда мы уже в гусеницы ударили тут и наши подошли часов так 11-12. Так вот и захватили мы городок. Предстали мы перед ясны очи комбрига. Объявил он нам 7 суток губы. А, губой была ближайшая яма. Сидим мерзнем пока наша судьба решается. В это время приехал большой чин ( вроде Жуков) Ну что комбриг как город будешь брать очень важный тот городок. Так взяли тов. генерал . Как мол взяли шутишь комбриг. Тут и поведал комбриг нашу судьбинушку. Ребят наградили сразу, меня чуть попозже. А, в яме мы все 7 суток отсидели. По приказу комбрига. А, меня потом сделали почетным гражданином этого самого города. Да вот и он. Поезд остановился ииииии. Эх мало, мало поговорили. Вот такая вот быль . Не зря супостат говорит , что не бойтесь русского танка . Бойтесь пьяного русского экипажа - их маневр не предсказуем. Героям Родины посвящается. Ни имени его ни фамилии, я не помню . Вышел этот скромный герой Советского Союза, где то между Россией и Украиной !

Честь имею - Олег Калугин. http://gidepark.ru/post/article/print/id/152861

История, рассказанная моим другом, командиром Ту-134ш.

В начале 90 х, когда только начали появляться "комки", решил он сделать бизнес.
Однокашник из Воздвиженки , ушедший в коммерцию сообщил, что у них в большом дефиците туалетная бумага и яйца(куриные) и, что на этом можно хорошо заработать.
Тут, как раз, командировка в Воздвиженку. Друг продаёт машину и на всю выручку покупает тулетной бумаги и яиц. Всё это грузит на самолёт, первй салон под потолок забит корбками с яйцами, второй пипифаксом.
В Серышево приходит группа контроля. На вопрс старшего группы куда вам столько яиц, последовал бодрый ответ, что летаем много, в столовую не всегда успеваем, вот и запаслись продуктами. Старший окинул взглядом несколько центнеров яиц и спросил:"А не обсеретесь?", потом прошёл во второй салон и увидел несколько центнеров тулетной бумаги, на его немой вопрос командир ответил - "а это на случай если обсеремся". Что бы их отпустили с миром с частью груза пришлось расстаться, но бизнес удался.

************

В 1996 году проходили первые совместные учения морской пехоты России и США на полигоне Клёрк в Приморье. Наши десантировались с американских БДК, а американцы с наших. И вот, одна из американских машин заглохла прямо на берегу перед апарелью и заблокировала высадку. Американский водила - здоровый негр, сидит и мер никаких не предпринимает. Видя такое безобразие к нему подлетает наш прапорщик и жестами и "доходчивыми" словами объясняет, что надо уезжать. Негр на томже языке объясняет, что это невозможно и надо ждать техпомощь, т.к. сел аккумулятор и машина не заводится. Наш прапор видит, что с негром каши не сваришь, взял и выкинул его из-за руля, тросом прицепл машину к нашей, включил 2-ю передачу и дал команду дёргать. Тягач дёрнул, американская машина завелась с полоборота и десантирование благополучно продолжилось. Надо было видеть глаза негра, в них отразился весь восторг и восхищение, вся любовь к прапорщику.