Текст статьи на базе заключения эксперта ЕАК Александры Егоровой, составленного в первую декаду января 2020 года.
Такое событие, как убийство официального лица, высокопоставленного военнослужащего одной страны силами другой может быть оценено не только политически (что уже было сделано неоднократно), но и юридически. Последний критерий не кажется столь значимым в то время, когда он регулярно оказывается на вторых ролях в международных отношениях, и баланс смещается в сторону публичной дипломатии, реализуемой через средства массовой информации и социальные сети. В них транслируется не столько реальное положение вещей, сколько их субъективное восприятие авторитетными «говорящими головами». Такие высказывания не только задают содержательные рамки современной политики, но и придают ей особо эмоциональный и нестабильный оттенок.
Убийство Касема Сулеймани вновь подняло животрепещущий для проблематики международных отношений и международной безопасности вопрос о целенаправленных убийствах. Этот термин вошел в дискуссионное пространство в 70-е годы в связи с операциями Вооруженных сил Израиля в рамках палестинского конфликта, неоднократно звучал в отношении США и ряда других государств. Несмотря на это, сам термин «целенаправленное убийство» международным правом не урегулирован.
Этот метод реализации государственных интересов находится в ещё более «серой зоне», чем использование частных военных компаний и ряда других спорных механизмов, и представляет собой намеренное и заранее запланированное применение летального оружия против определенного человека (или группы людей). Намерение нанести именно летальный вред, планирование и отсутствие обязательного контекста военных действий, а зачастую и экстерриториальное применение силы, отличает целенаправленное убийство от летальных потерь, которые происходят в рамках обычного вооруженного конфликта, а также от полицейских операций.
Обстоятельства гибели генерала Сулеймани вполне позволяют заключить, что это было ни что иное, как целенаправленное убийство, совершенное вне вооруженного конфликта – поскольку, несмотря на все трения между США и Ираном, в состоянии войны эти страны не находятся – с экстра-территориальным применением силы. Право на совершение подобного акта США взяли на себя, признав Корпус стражей исламской революции (КСИР), главой спецподразделения которого был генерал Сулеймани, международной террористической организацией. Заявление о том, что КСИР, наряду с такими организациями, как Хезболла, «Палестинский исламский джихад», Хамас, включен в соответствующий список, было опубликовано на сайте госдепартамента США еще в апреле 2019г. Однако, делает ли такое признание кого-либо законной целью с точки зрения международного права и должно ли оно вообще рассматривать этот вопрос?
Вопрос законности экстратерриториального убийства вне вооруженного конфликта лежит в плоскости стандартов прав человека, защищающих, в том числе и право на жизнь. Эти стандарты предполагают, что летальные средства могут быть применены только в отсутствие других способов предотвратить пропорциональную угрозу другим лицам. И даже в случае применения силы со стороны правоохранительных органов, стандарты в области прав человека требуют минимизировать возможный вред. Таким образом, именно убийство никогда не может являться непосредственной целью применения силы для защиты третьих лиц. На этом принципе построены не только права человека в международном смысле – но и нормы национальных законодательств, касающиеся, например, самообороны. Проще говоря, тот, кто применяет силу, должен стремиться не к уничтожить потенциальную угрозу, а спасти или защитить то, что в этом нуждается.
На последнем тезисе стоит вновь вернуться к Соединённым Штатам. В своих выступлениях по поводу убийства Касема Сулеймани и ситуации в отношениях с Ираном в целом, президент Трамп подчеркнул, что решение об убийстве было принято в связи с угрозой, которую, по мнению главы государства, иранский генерал представлял для американских граждан, военнослужащих и дипломатического корпуса, планируя нападения как в Ираке, так и в других странах. Официальные позиции – как президента, так государственного департамента, хоть и позволяют расценить убийство в качестве защитной меры, по-прежнему не делают его пропорциональным, а предположения о планируемых со стороны КСИР нападениях на граждан США еще не создают условий, когда применение летальной силы является единственно возможным выходом для защиты жизни.
Что же касается обстоятельств совершения убийства, ответственность за которое берет на себя государственный институт, на территории третьего государства – они, несомненно, затрагивают вопрос суверенитета. Устав ООН (ст.2(4)) непосредственно указывает государствам на необходимость воздерживаться от применения силы.
Применение силы может и не быть незаконным и даже не создать между государствами состояние вооруженного конфликта – равно как и применение силы для самозащиты еще не исключает его противоправности. В этом смысле, отсутствие состояния войны между Ираном и США делает наиболее разумным продолжать рассматривать произошедшее именно через призму прав человека, а не в рамках правовых норм, действующих во время войны – в частности, международного гуманитарного права.
Неодобрение такого рода убийств уже подчеркивалось Организацией объединенных наций – в частности, в оценке убийства Израилем палестинского главы боевого крыла группировки «ФАТХ» в Тунисе в 1988 г. Тогда в Резолюции 611 от 25 апреля 1988г. ООН осудила «акт агрессии против суверенитета и территориальной целостности Туниса». Значительное отличие от ситуации в Тунисе состоит, конечно, в том, что Соединённые Штаты нанесли удар на территории государства своего военного присутствия – с 2014г. ВС США действуют в Ираке в составе сил коалиции против ИГИЛ*, которые были введены по согласованию с правительством Ирака.
В этой связи огромное влияние на правовую оценку действий США оказывает реакция официального Ирака, и первой её ласточкой можно назвать заявление Совета безопасности Ирака, о нарушении государственного суверенитета авиаударом США против Сил народной мобилизации еще 29 декабря 2019 года. Один из руководителей этого военного соединения, Абу-Махди аль-Мухандис, так же, как и Касем Сулеймани, был признан террористом в США и убит 3 января. Что касается непосредственно январских событий – в их отношении Парламент Ирака большинством голосов принял резолюцию о прекращении иностранного военного присутствия, что вполне свидетельствует о юридически закрепленной отрицательной оценке акта агрессии со стороны Соединённых Штатов.
Убийство генерала Касема Сулеймани – совершенное вне вооруженного конфликта, на территории третьего государства, без его ведома и одобрения, на основании только предположений и признания его террористом только внутренним решением государственного органа США – нельзя расценивать как правомерное применение силы. Тот факт, что популистские заявления политических лиц заглушают все попытки объективной оценки этих событий, только подрывает и так некрепкий авторитет международного права, влияние которого, в отсутствии принудительной силы, которая в действительности могла бы его обеспечить, держится в первую очередь, на взаимном соблюдении договорённостей.