Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Часть 19. После боя

Продолжение.Начало здесь

Эпопея «Варяга» близится к завершению – нам осталось только рассмотреть решения и действия русских командиров после боя, и… надо сказать, что автор настоящего цикла статей честно старался обобщить известные ему факты и выстроить внутренне непротиворечивую версию событий. Однако же кое-какие данные в получившееся описание боя не желают «встраиваться» категорически, и вот именно их нам следует перечислить – еще до того, как мы перейдем к описанию событий после боя 27 января 1904 г. 

Первое – это потери японцев. Анализ существующих на сегодняшний день документов показывает, что японцы в бою с «Варягом» и «Корейцем» потерь убитыми не понесли, именно этой точки зрения придерживается и сам автор. Тем не менее, есть некоторые свидетельства обратного. 

Так, некий журналист McKenzie, автор книги From Tokyo to Tiflis: Uncensored letters from the war. London: Hurst an Blackett, 1905, который лично присутствовал в Чемульпо во время боя 27 января 1904 г., пишет:

«Это утверждение, как много других утверждений японцев о числе их убитых и раненных, некоторыми подвергается сомнению. Я могу назвать два факта – косвенных свидетельств этому. 

Первый факт - Вскоре после семи часов утра после сражения я шел по главной улице Чемульпо, когда я встретил доктора Японской Дипломатической миссии в Сеуле, идущего к железнодорожной станции. Я знал его хорошо, и когда мы пошли вместе, он сказал мне, что прибыл для того, чтобы осмотреть раненных. Но официально японцы не понесли потерь раненными, в то время как о русских заботились на иностранных судах.

Второй факт. Спустя несколько недель после сражения, мой восторженный друг, который имеет близкие официальные связи с Японией, описывал мне случаи героизма людей во время войны. «Например, - сказал он, я недавно пришел, чтобы увидеть мать одного из нашим моряков, который был убит в течение сражения в Чемульпо. Она оделась в лучший наряд, чтобы принять меня, и рассматривала мои соболезнования, как поздравления по поводу счастливого события, так как для нее было был триумф: ее сын должен был умереть за императора в начале войны. 

"Но", сказал я в изумлении, "должно быть это какая-то ошибка. Ведь согласно официальным данным ни один матрос не был убит в том сражении". "Ах", ответил мой друг. "Это так. На военных кораблях не было погибших, но некоторые русские снаряды попали в японские корабли, находящиеся неподалеку, с тем, чтобы следить за движением «Варяга». Матрос, мать которого я посетил, был на борту одного из них, и был убит там».

Прямо скажем, что все вышесказанное донельзя странно. Можно еще как-то попытаться предположить, что доктора японцы пригласили еще до начала сражения, так сказать, «про запас» и никаких раненых он на самом деле не осматривал. Но пояснения друга иностранного журналиста более чем неудовлетворительны – никаких кораблей или лодок, с которых японцы наблюдали бы за «Варягом» и которые могли быть хотя бы теоретически быть поражены русскими снарядами 27 января 1904 г., в природе не существовало. Какие-то японские лодки могли быть на рейде Чемульпо, но там «Варяг» не стрелял. 

Второе. Как мы знаем, никакого японского миноносца «Варяг» не топил, и более того, судя по «Боевому донесению» командира 14-го отряда миноносцев Сакураи Китимару, все три участвовавших в бою 27 января 1904 г кораблика этого класса «вели себя паиньками» - держались за флагманским крейсером «Нанива» и даже не пытались выйти в торпедную атаку. Однако есть две несообразности, которые в эту версию категорически не укладываются.

Первая из них: согласно «Боевому донесению» Китимару, во время боя 27 января 1904 г., его миноносцы следовали за «Нанивой»: ««Тидори», «Хаябуса», «Манадзуру», находясь на кормовых курсовых углах со стороны нестреляющего борта «Нанива» на дистанции 500-600 м, шли параллельным курсом, выжидая удобного момента для атаки». Однако, если мы посмотрим на схему, представленную в «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (в 1904-1905 гг.)», то с удивлением обнаружим, что на ней японские миноносцы следуют вовсе не за парой «Нанива»-«Ниитака», а, скорее, за парой «Такачихо»-«Акаси». Но тогда возникает вопрос – а каким же маршрутом на самом деле ходили японские миноносцы?

А вот и вторая: если мы возьмем дневник одного из очевидцев тех далеких событий: мичмана американской канонерской лодки «Виксбург» Лери Р. Брукса, то прочитаем следующее:

«Когда «Варяг» начал отход, один из японских миноносцев пытался атаковать его с юго-запада, но был отогнан огнем русских, не успев приблизиться».

Следует отметить, что никаких дружественных связей данного мичмана с русскими офицерами, которые могли бы сподвигнуть Л.Р. Брукса на ложь, в природе не существовало. Да и сложно представить, что человек в личном, не предназначенном для широкой публики дневнике стал бы лгать. Кого там обманывать - самого себя?

Единственно, что приходит на ум – все-таки какие-то японские корабли совершили маневр, который издалека мог выглядеть как миноносная атака. Но, если так, то, возможно, и на «Варяге» могли считать так же? А может попытка выхода в атаку все-таки действительно состоялась?

Дело в том, что если предположить, что составители схем книги «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (в 1904-1905 гг.)» все-таки ошибались, а прав был командир, осуществлявший непосредственное руководство миноносцами в бою, то нужно признать - предпосылки для минной атаки все-таки сложились, когда «Варяг» после 12.15 ушел за о. Пхальмидо (Йодольми), а «Нанива», «Ниитака» приблизились к этому острову с другой стороны. В этот момент три японских миноносца имели возможность дать «полный вперед», и, находясь «в тени» о. Пхальмидо (Йодольми), внезапно на полной скорости выскочить из-за него и атаковать русские корабли.

Красным выделен маршрут миноносцев согласно схемы, синим - маршрут миноносцев в том случае, если они следовали за "Нанивой", Возможный маршрут миноносной атаки показан красной пунктирной стрелкой.

Иными словами, в сложившихся обстоятельствах попытка минной атаки выглядит вполне разумной: при этом и русские, и американский мичман наблюдали такую попытку, однако японцы категорически отрицают ее наличие. 

И, наконец, третье. Мы внимательно изучали маневрирование «Варяга» и «Корейца», и несколько менее подробно – движение японских кораблей, при том что их курсы после 12.15 не описаны нами вообще. Подобный подход имеет право на жизнь, потому что в целом маневрирование японских крейсеров выглядит вполне рационально – с началом боя они двинулись в сторону восточного канала, перекрывая «Варягу» наиболее очевидный маршрут прорыва, а затем, в общем, действовали по обстоятельствам, и пошли прямо на «Варяг» во время его заминки у о.Пхальмидо (Йодольми). Затем «Варяг» отступил, снова поставив остро между собой и своими преследователями, но за о. Йодольми на фарватер, ведущий на рейд Чемульпо, за русскими кораблями пошел только «Асама». Однако, подойдя к острову, «Асама» произвел странную циркуляцию, отмеченную в том числе и на японской схеме

Маршрут движения «Асамы» и ее циркуляция выделены красным

Очевидно, что для преследования «Варяга» подобная циркуляция не нужна, но никаких причин, объясняющих ее, Ясиро Рокуро не приводит. Собственно, запись, примерно соответствующая по времени данному развороту в «Боевом донесении» командира «Асамы», гласит:

«В 13.06 (12.31 по русскому времени, здесь и далее мы будем указывать его в скобках) «Варяг» повернул вправо, вновь открыл огонь, затем изменил курс и начал отступать к якорной стоянке, «Кореец» последовал за ним. Этот момент я получил сигнал флагмана – «Преследовать!», изменил курс и приступил к преследованию противника».

«Асама» повернул прямо на «Варяг» и пошел к о. Пхальмидо (Йодольми) самое позднее в 12.41 (12.06) и двигался прямо на противника до самой циркуляции. После завершения циркуляции он также шел за русскими кораблями. Таким образом получается, что сигнал-приказание с «Нанивы» могли поднять только во время циркуляции «Асамы»: на флагмане заметили, что «Асама» куда-то поворачивает, куда-то не туда, и приказали возобновить преследование противника. Следовательно, данная циркуляция – вовсе не результат какого-то распоряжения Сотокичи Уриу. Но тогда что ее вызвало?

Автор предполагал, что, возможно, командир «Асамы», видя, что русские корабли приблизились к границе территориальных вод (а в указанное время они примерно там и были), счел необходимым прекратить преследование. Вспомним, что бой начался именно тогда, когда «Варяг» приблизился к границе тервод, ну а японцы, открыв огонь, могли считать, что русский крейсер уже вышел из них. И теперь, когда они туда вернулись, Ясиро Рокуро мог счесть, что преследовать их там – моветон. Однако это очень сомнительное объяснение, так как в этом случае «Асама» должен был не отворачивать обратно, а прекратить огонь – тем не менее нет никаких свидетельств о том, что «Асама» перестал стрелять во время циркуляции. И, если бы «Асама» действительно прекратил огонь, то на «Наниве» подняли бы распоряжение возобновить стрельбу, а не «Преследовать». 

Второй вариант – что русские корабли как бы «спрятались» за островом во время подхода японского крейсера и «Асама», обходя остров, обнаружил их слишком близко от себя, почему и предпочел разорвать дистанцию, так же выглядит по меньшей мере странно. Зачем «Асаме» было шарахаться от русских кораблей, да еще при этом меняя стреляющий борт во время циркуляции? Как-то не похоже это на японцев.

И наконец, третий вариант – неисправность управления, или получение боевых повреждений, в результате чего «Асама» вынужден был разорвать дистанцию. Выглядит наиболее логично, но, как мы знаем, «Асама» в ходе боя поломок не имел и повреждений не получал.

Надо сказать, что высказывалась и такая точка зрения (В. Катаев), что «Асама» совершил циркуляцию, пропуская миноносец, подошедший к острову для атаки «Варяга». Но, при всем почтении к уважаемому автору, подобное объяснение никуда не годится. Броненосные крейсера не закладывают циркуляций для того, чтобы уступить дорогу миноносцам, и, несмотря на относительную узость судоходного канала в районе о. Пхальмидо (Йодольми), «Асама» там вполне мог разминуться хоть с миноносцем, хоть с «Микасой» Хейхатиро Того безо всяких циркуляций. Да и как может быть, что броненосному крейсеру, идущему на 15 узлах, место для разворота есть, а миноносцу пройти мимо него – нет?

Таким образом, можно сказать лишь одно: проведя большую работу с доступными нам документами и материалами о бое «Варяга» и «Корейца» с превосходящими силами эскадры С. Уриу, мы все же не имеем возможности расставить все точки над «i». Остается лишь надеяться, что когда-нибудь в будущем из глубин японских архивов всплывут еще какие-нибудь «Сверхсекретные протоколы к «Совершенно секретной войне на море»», которые и дадут ответы на интересующие нас вопросы. В общем, как сказал персонаж одной развлекательной книжки: «Завидую я потомкам – столько всего интересного узнают!». Ну а мы вернемся на «Варяг» - после того, как то ли в 13.35 (13.00), то ли в 13.50 (13.15) подбитый крейсер бросил якорь на рейде Чемульпо в непосредственной близости от британского крейсера «Тэлбот». 

Французский и английский крейсера отправили шлюпки с врачами практически сразу же, как только «Варяг» встал на якорь. Всего прибыло три врача: двое англичан, в том числе Т. Остин с «Тэлбота» и его коллега Кини со стоявшего рядом британского парохода «Аякс», а также Е. Прижан с «Паскаля». На французском катере прибыл и командир французского крейсера В. Сэнес (Сенэ?) В разных источниках дается разная транскрипция). Американцы также прислали своего врача, но его помощь на крейсере принята не была. Вообще говоря, действия командира канлодки «Виксбург» и его отношения с В.Ф. Рудневым достойны отдельного материала, но к теме нашего цикла это не имеет отношения, поэтому мы этого описывать и не будем. 

Для того, чтобы понять дальнейшие действия Всеволода Федоровича Руднева, следует учитывать, что командиру «Варяга» приходилось действовать в условиях цейтнота. Мы знаем, что Сотокичи Уриу не решился выполнить свой ультиматум и не пошел на рейд Чемульпо в 16.35 (16.00), как обещал, но командир «Варяга», естественно, знать об этом не мог. Что не менее важно – принимая решение об эвакуации экипажа, следовало учитывать решение командиров иностранных стационеров уйти до 16.35 (16.00), принятое с тем, чтобы их корабли не пострадали в ходе возможной атаки японцев. 

Иными словами, на все про все у Всеволода Федоровича оставалось меньше трех часов. 

Вскоре после того, как «Варяг» встал на якорь (спустя 20 или 35 минут, в зависимости от того, какое время постановки на якорь верное), В.Ф. Руднев покидает крейсер. Запись в вахтенном журнале корабля гласит:

«14.10 (13.35) Командир на французском катере отправился на английский крейсер «Talbot» где заявил, что намерен уничтожить крейсер за полной его непригодностью. Он получил согласие на перевоз команды на английский крейсер».

Переговоры не заняли много времени. Следующая запись в журнале «Варяга»:

«В 14.25 (13.50) Командир вернулся на крейсер где сообщил офицерам о своем намерении причем последние его одобрили. В то же время к .крейсеру подошли шлюпки с французского, английского и итальянского крейсеров. начали сажать на шлюпки раненых, а затем и остальную команду, и офицеров».

Не совсем понятно, когда к русскому крейсеру пошли первые шлюпки для эвакуации экипажа – такое ощущение, что они были направлены к «Варягу» еще до того, как Всеволод Федорович объявил о своем решении эвакуировать корабль. Возможно, был дан семафор с «Тэлбота» на «Паскаль» и «Эльбу»? Это автору настоящей статьи неизвестно, но вот о чем мы можем сказать точно – никакого промедления допущено не было. Тем не менее, и несмотря на то, что «Варяг» был поставлен на якорь в непосредственной близости от иностранных стационеров, процесс эвакуации затянулся.

Напомним, что врачи приступили к своей работе в 14.05 (13.30) – и, несмотря на то, что оказывали они только первую помощь, закончили они ее в 16.20 (15.45), и то, не осмотрев при этом всех раненых, а только большую часть получивших «более-менее серьезные ранения». То есть, по сути, одна только подготовка раненых к транспортировке (а таскать их по трапам и шлюпкам даже без первой помощи было бы совершенно неправильно), при том, что она осуществлялась при помощи иностранных врачей, приступивших к работе в кратчайший срок, все равно затянулась почти до окончания времени ультиматума С. Уриу. 

Правда, вахтенный журнал «Варяга» дает немного иную информацию:

«14.05 (15.30.) Вся команда покинула крейсер. Старший и трюмный механики с хозяевами отсеков открыли клапана и кингстоны и тоже покинули крейсер. Пришлось остановиться на потоплении крейсера вследствие просьбы иностранных командиров не взрывать судна чтобы не подвергнуть опасности их корабли на узком рейде, а также и потому что крейсер погружался все больше и больше».

Впрочем, 15-минутную разницу в воспоминаниях британского врача Т. Остина и записях вахтенного журнала крейсера достаточно легко «примирить» между собой – так, например, В.Ф. Руднев мог уйти на последний обход крейсера, распорядившись увозить последних раненных (к тому моменту – очевидно, находившихся на верхней палубе «Варяга») и не увидеть, когда именно отвалили последние шлюпки с экипажем.

«16.25 (15.50) Командир со старшим боцманом, удостоверившись еще раз, что все люди покинули крейсер, отвалили от него на французском катере, который ожидал их у трапа».

И это было все. В 18.45 (18 часов 10 минут по русскому времени)

«Крейсер «Варяг» погрузился в воду легши совсем на левый борт».

Что же до канонерской лодки «Кореец», то с ней дела обстояли так. После того, как в 14.25 (13.50) В.Ф. Руднев объявил о своем решении уничтожить крейсер, не предпринимая повторной попытки прорыва, на «Кореец» был отправлен мичман Балк. В 14.50 (14.15) он поднялся на борт «Корейца» и сообщил о решении уничтожить «Варяг», а команду свести на иностранные стационеры. 

В 15.55 (15.20) состоялся военный совет, на котором решено было «Кореец» уничтожить в силу того, что на рейде канлодка была бы расстреляна неприятелем с недосягаемых для ее орудий дистанций. Видимо, кто-то предложил вариант уйти за остров So-Wolmi (о. Обсерватории), чтобы попытаться воевать оттуда: речь шла о небольшом островке, находящемся неподалеку от достаточно большого о. Роуз, между ним и выходом с рейда. Однако эту идею нельзя было реализовать в отлив – не позволяли глубины. 

В 16.40 (16.05) два взрыва, состоявшиеся с интервалом в 2-3 секунды, уничтожили канонерскую лодку «Кореец».

Что обычно любят у нас ставить в вину Всеволоду Федоровичу по части его действий и решений после боя? Первое – это поспешность, с которой он принял решение об уничтожении «Варяга». Ну как же – только корабль встал на якорь, офицеры еще не закончили осмотр крейсера, а Всеволод Федорович уже единолично все решил и далее претворял свое решение в действие. 

Но ведь на самом деле у В.Ф. Руднева было больше чем достаточно времени, чтобы оценить боеспособность «Варяга». Почему-то критики командира крейсера «Варяг» полагают, что к освидетельствованию его состояния можно приступать только после того, как корабль встанет на якорь на рейде Чемульпо, а это было совершенно не так. Как мы знаем, В.Ф. Руднев после 12.15 отступил за о. Пхальмидо (Йодольми) с тем, чтобы оценить степень повреждений своего корабля, и, естественно, получил при этом какие-то сведения об имевшихся проблемах. Затем «Варяг» отступал на рейд Чемульпо, причем огонь по нему был прекращен в 12.40: после этого уже ничего не могло мешать сбору информации о повреждениях корабля. Как мы знаем, В.Ф. Руднев, отправился на «Тэлбот» в 13.35, то есть с момента прекращения огня японцами и до убытия на британский крейсер у Всеволода Федоровича был почти час на то, чтобы разобраться в состоянии «Варяга». За это время нельзя было, конечно, вникнуть во все нюансы полученных повреждений, но оценить состояние корабля и степень падения боеспособности, конечно, было можно. 

Что же до того, что Всеволод Федорович убыл до завершения обследования крейсера, то здесь стоит вспомнить знаменитое правило Парето: «90% результата достигаются 10% затраченных усилий, а вот для оставшихся 10% результата приходится прикладывать остальные 90% усилий». Обследование корабля соответствует определенным требованиям и должно отличаться полнотой – в то же время как уже того, что было известно, вполне хватало для понимания, что выводить корабль в бой повторно смысла уже не имеет – возможности причинить ущерб неприятелю очевидно были исчерпаны.

Второе, в чем обвиняют сегодня Всеволода Федоровича – это в том, что он всего лишь затопил корабль, а не взорвал его. Сам В.Ф. Руднев дал следующее объяснение в рапорте Управляющему Морским министерством:

«Пришлось остановиться на потоплении, вследствие заверения иностранных командиров не взрывать судна, чтобы не подвергнуть опасности на узком рейде их корабли, а также уже потому, что крейсер все более и более погружался в воду».

Однако наши ревизионисты сочли подобные резоны неудовлетворительными: «Кореец» же взорвали, и ничего страшного не произошло, так что никаких проблем, по их мнению, с «Варягом» не возникло бы. Может, оно, конечно и так, но есть ряд нюансов, которые не позволяют равнять между собой «Кореец» и «Варяг». 

Сейчас уже трудно определить точное местоположение русских кораблей относительно иностранных, но сопоставляя фотографии взрыва «Корейца» с «Виксбурга»

и с «Паскаля»

с фотографией «Варяга» на якорной стоянке,

Мы можем вполне обосновано предположить, что «Варяг» находился значительно ближе к иностранным стационерам, чем «Кореец». Поставить «Варяг» дальше по приходу на рейд было нельзя – это затруднило бы эвакуацию раненых и экипажа, а, как мы помним, иностранцы собирались до 16.35 (16.00) покинуть рейд. При этом следует помнить, что на «Варяге» не осталось собственных шлюпок, и своими силами эвакуировать экипаж он не мог. Конечно, шлюпки были на «Корейце», но, во-первых, их было мало, а во-вторых, с их помощью нужно было эвакуировать экипаж канонерской лодки.

Иными словами, для того, чтобы взрывать крейсер, необходимо было уже после эвакуации его экипажа увести его от места стоянки иностранных кораблей, или же настаивать на том, чтобы они сами ушли ближе к 16.35 (16.00). Но при этом договориться с командирами, чтобы те прислали шлюпки для эвакуации подрывной партии. 

Сегодня нам легко рассуждать – мы знаем, когда фактически окончилась перевозка экипажа на иностранные стационеры, а вот Всеволод Федорович этого точно знать не мог. Крейсер не имел специальных приспособлений, чтобы грузить раненых на шлюпки, отчего их эвакуация оказалась той еще задачей. Их передавал с рук на руки выстроившийся в цепочку экипаж, помогая идти и спускаться тем, кто мог передвигаться самостоятельно, и все это получалось достаточно медленно. В том числе и потому, что приступать к транспортировке раненых следовало только после того, как им будет оказана хотя бы первая помощь, пять врачей работало не покладая рук, но дело все равно двигалось медленно. 

Поставим себя на место В.Ф. Руднева. У него «на руках» сильно поврежденный крейсер и множество раненых. Собственных средств эвакуации нет, а приступить к уничтожению «Варяга» надо не позднее 16.35 (16.00). Взрывать крейсер в непосредственной близости от «Тэлбота», конечно, не стоит. Но если крейсер отвести от «Тэлбота» сейчас – эвакуация затянется. Если сперва эвакуировать раненых, а потом пытаться увести крейсер, то времени может не хватить, и на рейде могут появиться японцы – а на крейсере только партия «охотников», которая должна обеспечить его взрыв. Так можно и вовсе подарить японцам корабль. Просить иностранцев самих покинуть их места стоянки до 16.35 (16.00), напомнив, что именно это они и собирались сделать, в случае если «Варяг» не выйдет на бой с эскадрой С. Уриу? А если до указанного времени еще не получится эвакуировать всех раненых, тогда что? Взрывать крейсер вместе с ними?

Это сегодня мы знаем, что японцы не пошли на рейд после 16.35 (16.00), но у В.Ф. Руднева не было ни малейшего основания предполагать подобное. Его решение топить, а не взрывать крейсер, продиктовано необходимостью управиться до указанного срока с одной стороны, и необходимостью находиться как можно ближе к иностранным стационерам для своевременной эвакуации – с другой. 

При этом следует отметить, что затопление крейсера, хотя и не уничтожало его полностью, но гарантированно не позволяло поднять его до конца войны. То есть японцы заведомо не могли бы им воспользоваться в ходе военных действий, а потом… 

Не надо забывать, что «Варяг» был затоплен на рейде нейтральной державы. И 27 января 1904 г., когда боевые действия только начались, никак невозможно было предполагать того сокрушительного разгрома, который претерпит Российская империя в этой войне. А ведь даже в случае ничейного результата ничто впоследствии не помешало бы русским поднять крейсер и вновь ввести его в состав Российского императорского флота… Вот с «Корейцем», кстати, так поступать не следовало – в силу малых размеров поднять его было бы значительно проще, чем крейсер 1-го ранга свыше 6 000 тонн весом, каковым являлся «Варяг». 

Таким образом, перед Всеволодом Федоровичем Рудневым возникла альтернатива – он мог, с риском для раненых, членов экипажа, и даже с определенными шансами на захват «Варяга» японцами, взорвать крейсер, или же, избегая указанных рисков, затопить его. Выбор не был ни прост, ни очевиден. Всеволод Федорович выбрал затопление, и это решение имело ряд преимуществ. Как мы знаем, оно не стало оптимальным, и лучше было бы В.Ф. Рудневу взорвать «Варяг» - но мы рассуждаем с позиции послезнания, которого у Всеволода Федоровича не было и быть не могло. Исходя из той информации, которой располагал В.Ф. Руднев на момент принятия решения, его выбор в пользу затопления вполне обоснован, и ни о каких «предательствах» или «подарках «Варяга» микадо» речи здесь идти не может.

Особенно абсурдным в этой связи выглядит неоднократно высказывавшееся мнение, что японский орден Восходящего солнца II-степени, которым был награжден В. Ф. Руднев уже после войны, вручен ему за то, что Всеволод Федорович «подарил» свой крейсер японцам. Дело в том, что в самой Японии на тот момент вполне еще культивировался кодекс Бусидо, с точки зрения которого подобный «подарок» расценивался бы как черное предательство. Предателям, конечно, могут заплатить оговоренные «30 сребреников», но вот награждать их вторым орденом Империи (первым был орден Хризантемы, а орден Павлонии на тот момент еще не был отдельной наградой – когда он стал таковой, орден Восходящего солнца переместился на третье место) никто, конечно же, не стал бы. Ведь, если бы им наградили предателя, то как к этому отнеслись остальные кавалеры этого ордена? Это стало бы для них смертельным оскорблением, а к подобным вещам в Японии относятся крайне серьезно. 

Продолжение следует...

Источник