Европе не хватает военного потенциала

 

Подписав Римский договор в 1957 году, Европа избавилась от остатков своих милитаристских импульсов и сконцентрировалась на строительстве разрастающегося, мирного общего рынка. С тех пор единственным средством демонстрации силы для Европы стала её торговая политика.

Но в этой политике ЕС не руководствуется стратегическим мышлением, и поэтому имеет лишь ограниченное глобальное влияние, несмотря на колоссальные успехи на мировых рынках. Для Европы настало время перестроить себя, чтобы стать подлинным глобальным игроком, но не пытающимся копировать какую-нибудь классическую супердержаву, а консолидируя и применяя различные виды силы.

Европа уже обладает значительной нормативной силой (то есть способностью задавать глобальные стандарты с помощью так называемого «брюссельского эффекта»), которую можно увидеть, например, в её стремлении обуздать технологические компании. Недавно вступивший в силу «Общий регламент по защите данных» устанавливает правила сбора и обработки персональной информации о частных лицах внутри ЕС.

Цифровые платформы, включая могущественные американские компании, стараются теперь к ним приспособиться. Под давлением со стороны ЕС оказалась и «большая четвёрка» американских технологических компаний (родительская компания Google – Alphabet Inc., а также Apple Inc., Facebook и Amazon), что вызвано их доминирующими позициями на рынке.

Тем не менее, ЕС часто не осознаёт своей нормативной силы, не говоря уже об использовании её выгод в полной мере. Это непонимание является одновременно следствием и усиливающим фактором слабостей в трёх сферах – самоуважение, понимание рисков, способность к действиям.

Самоуважение включает в себя: убеждённость в том, что ЕС – это стоящее начинание; готовность с уверенностью заявлять об этом публично; понимание истинного потенциала ЕС с точки зрения проекции силы. Такое понимание категорически отсутствует во многих странах ЕС, начиная с Германии, которая, несмотря на вернувшуюся к ней уверенность в собственном будущем, ревностно оберегает свои ресурсы.

Поскольку Трамп ругает Германию за то, что при постоянном профиците она недостаточно вкладывается в трансатлантическую оборону, эта страна должна быть особенно мотивирована использовать свои возможности для укрепления Европы. И тон дебатов о возможности поделиться ресурсами в Германии начинает меняться, однако для конкретных изменений потребуется время.

Неготовность Европы развивать и применять своё влияние резко контрастирует с напористым применением Америкой её рыночной силы для отстаивания собственных интересов и предпочтений. Например, после того как Трамп объявил о решении выйти из «Совместного всеобъемлющего плана действий» 2015 года (СВПД), который больше известен как Иранское ядерное соглашение, и возобновить санкции против Ирана, многие европейские компании, опасаясь потери доступа к американскому рынку, решили покинуть эту страну.

Стремясь убедить европейские компании остаться в Иране, Еврокомиссия обновила «Блокирующий регламент» 1996 года, который запрещает организациям, находящимся под юрисдикцией ЕС, соблюдать экстерриториальные санкции, позволяет компаниям компенсировать ущерб от таких санкций, а также аннулирует действие в ЕС любых решений иностранных судов, принятых на основании этих санкций. Но данное решение оказалось неэффективным. Примером этого стала ситуация с «Обществом всемирных межбанковских финансовых каналов связи» (сокращённо SWIFT) – безопасной системой сообщений, которая используется для осуществления глобальных трансграничных финансовых транзакций.

В 2012 году Иран на собственном опыте узнал, что потеря доступа к сети SWIFT фактически означает потерю доступа к международной финансовой системе. Однако именно этого требуют США: если к началу ноября система SWIFT не перекроет доступ Ирану, против неё будут предприняты контрмеры. Но если SWIFT подчинится этому требованию, будут фактически уничтожены любые, ещё сохраняющиеся у Ирана стимулы оставаться в СВПД. Это будет равнозначно крупнейшему политическому провалу для Европы, поскольку SWIFT находится под юрисдикцией ЕС.

Европа демонстрирует также саморазрушительное отсутствие уверенности в евро. Евро – вторая важнейшая валюта в мире, но она отстаёт от доллара почти по всем параметрам, что повышает уязвимость ЕС перед торговыми санкциями США.

Вторая слабость, устранением которой следует заняться ЕС, – понимание рисков. Например, Китай нуждается в доступе к промышленным технологиям Европы, чтобы реализовать свои экономические амбиции, и ему нужен доступ к европейским портам для выполнения программы «Пояс и путь». Но, по сути, Европа позволяет себя грабить, в том числе, разрешая Китаю покупать порты и объекты в аэропортах. Отношения между ЕС и Китаем должны быть обязательно эквивалентными. Евросоюз и, в частности, страны Южной и Восточной Европы, которые с открытыми руками приветствуют китайские инвестиции, должны осознать угрозы для безопасности, которые создаёт деятельность Китая.

Впрочем, для этого Европе потребуются более единообразные подходы к России, которая, хотя и представляет для ЕС меньшую угрозу, чем Китай, старается акцентировать – и усилить – внутренние разногласия в Евросоюзе. Как можно осуждать Грецию за продажу портов китайцам, когда Германия реализует трубопроводный проект «Северный поток-2», повышающий энергетическую зависимость Европы от России?

Всё это осложняется эскалацией напряжённости между Европой и США, что, помимо всего прочего, мешает их сотрудничеству с целью сдержать Китай. И именно здесь на первый план выходит способность к действиям. Вместо ожиданий, что кто-то другой даст отпор попыткам администрации Трампа разрушить многосторонние структуры, Европа должна взять инициативу в свои руки, представляя систему без США.

Это означает, что надо не только гарантировать возможность сохранения международного торгового режима без США, но и развивать военный потенциал, способный повысить геополитический авторитет ЕС и изменить глобальный баланс сил. И здесь инициатива президента Франции Эммануэля Макрона создать европейские военные силы вне НАТО является исключительно важной. Её успех будет зависеть от наличия единого, коллективного подхода, даже с потенциальным участием Великобритании. Трудности очевидны. Но награда – для ЕС и всего мира – вполне будет стоить затраченных усилий.