29 декабря стало известно о первом бросковом испытании ракеты нового стратегического комплекса «Сармат». В составе Ракетных войск стратегического назначения находятся ракеты мобильного и шахтного базирования, при этом одна из них — РС-20В «Воевода», на замену которой и создается «Сармат» — относится к тяжелому классу. Состав группировки РВСН в ближайшие годы претерпит ряд изменений
В своем обзоре мы не будем касаться морской компоненты стратегических ядерных сил. Баланс между наземными и морскими ракетами — интереснейшая тема для анализа изменений в ядерной стратегии государства, и она заслуживает отдельного внимания. Упомянем лишь, что на данный момент и на перспективу до 2030-х годов доля боевых блоков, развернутых на баллистических ракетах подводных лодок, будет нетипично высокой в сравнении с советскими временами.
Так, в 1990 году за наземным компонентом стратегических ядерных сил (в ведении РВСН) числилось около 6,5 тысяч боевых блоков, а на лодках-ракетоносцах ВМФ — всего 2,8 тысячи. В данный момент носители РВСН лишь немногим превосходят флотские ракеты по числу ядерных боезарядов. При этом эксперты утверждают, что, несмотря на этот факт, наземная группировка РВСН все-таки останется главной в ядерной триаде.
Кочующие стратегические
Значение подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) в группировке сложно переоценить. Мобильные пусковые установки не предназначены для отправки в соседнее полушарие тяжелых носителей, зато в ответном ударе (когда решение на запуск принимается уже после состоявшегося ядерного нападения противника) их живучесть куда выше, чем у шахтных ракет.
Если не считать ограниченное развертывание комплексов «Темп-2С» во второй половине 1970-х, то отечественная группировка ПГРК стратегического назначения ведет свой отсчет с 1985 года. Тогда на боевое дежурство были поставлены первые РТ-2ПМ «Тополь» (еще в переходном варианте, известном как «Тополь.1» или попросту «Тополь-с-точкой»). В 1990-е, с учетом массового сокращения стратегических вооружений, группировка ПГРК приобретала все большее значение, однако их количество также упало.
Выбытие «Тополей» из боевого состава резко ускорилось в начале 2010-х. Во-первых, самые новые ракеты этого типа ушли с Воткинского завода в 1994 году и гарантийный срок их эксплуатации подходил к концу. Ракетам сперва давали 10 лет, потом продлили срок до 15. В 2010-х называли и 20 лет, а потом назначили предельный срок снятия с вооружения в 2019-2021 году. Во-вторых, в 2011-м вступил в действие Пражский договор (СНВ-3) подразумевавший снятие с вооружения части стратегических носителей.
Под влиянием двух этих факторов группировка «Тополей» существенно сократилась. На пике своей численности (вторая половина 1990-х) РВСН держали на боевом дежурстве 360 таких комплексов, но к 2008-му, по данным американских источников, их число уменьшилось до 213, к 2010-му до 171, а на данный момент не превышает 40-50 и активно сокращается.
Уход «Тополей» первоначально сопровождался принятием на вооружение комплекса РТ-2ПМ2 «Тополь-М». В 1998 году он был развернут в шахтной версии, а с 2006-го и в мобильной. На данный момент общий парк этих ракет в обеих версиях составляет 78 единиц. Особенностью «Тополя-М» является высокоскоростной ядерный моноблок увеличенной мощности (1 Мт).
Закупки ракет этого типа продолжались до 2011 года, после чего были свернуты. При этом не вполне верно говорить о том, что от «Тополя-М» отказались в пользу более нового РС-24 «Ярс» с разделяющейся головной частью (принят на вооружение в 2009 году), серийные закупки которого шли по Госпрограмме вооружений — 2020.
В недавнем интервью журналу «Национальная оборона» Юрий Соломонов, многолетний руководитель и генконструктор Московского института теплотехники, указал на разное назначение этих комплексов. «Тополь-М» с мегатонным блоком предназначен для поражения высокозащищенных целей, в то время как «Ярсы» оснащают несколькими высокоточными боевыми блоками индивидуального наведения с меньшей мощностью (по оценкам независимых экспертов – до четырех по 150-300 кт). Таким образом, оба комплекса дополняют друг друга в составе наземной группировки.
По оценкам руководителя проекта Russian Strategic Nuclear Forces Павла Подвига, в России на начало 2017 года было развернуто свыше 90 комплексов с ракетами «Ярс», включая 12 шахтных. Таким образом, общую группировку ПГРК в России можно грубо оценить в 140-150 пусковых установок с более чем 400 боевыми блоками. Основная часть этих блоков развернута на «Ярсах».
При этом до 10% этой группировки (в зачете по блокам) является «уходящей» и будет заменена на более современные комплексы к середине 2020-х годов. Тогда же подойдет срок замены (или принятия решения о продлении ресурса) первых шахтных ракет комплекса «Тополь-М». В 2011 году Соломонов указывал, что «Тополи-М» прослужат в РВСН до начала 2030-х годов.
Изменения в составе группировки ПГРК, закладываемые в ГПВ-2027, помимо снятия «Тополя» с вооружения и поставок «Ярсов», связаны с развертыванием нового комплекса с ракетой РС-26. В РВСН его упорно называют «Ярс-М», хотя раньше попадалось и обозначение «Рубеж». Про него достоверно мало что известно, кроме того, что в Генштабе его именовали как «комплекс с повышенной точностью», а командующий РВСН Сергей Каракаев в 2012 году допустил, что в отдаленной перспективе эта ракета может заменить как «Тополи-М», так и обычные «Ярсы».
Кроме того, еще в январе 2011 года Соломонов указывал на проведение работ по принципиально новому боевому оснащению. Результат он охарактеризовал образно: «ракета как единое целое практически перестает существовать после завершения работы последней маршевой ступени».
Следящие за отечественными РВСН эксперты утверждают, что тем самым признано: в России создается боевое оснащение, известное в США как «синие ангелы». Стандартная схема, которую американцы именовали «почтальон», подразумевает использование так называемого «автобуса» — размещение всех блоков на платформе разведения с единым двигателем. В этом случае автобус «развозит» блоки, в нужный момент отстреливая по одному. В компоновке «синих ангелов» боеголовки оснащаются собственными двигательными установками и сразу расходятся по индивидуальным траекториям. Из-за этого На ракете их размещается меньше, но такой вариант считается более надежным с точки зрения противодействия ПРО.
На дежурстве под землей
Группировка стационарного (шахтного) базирования определяла облик советских РВСН. На 1991 год, когда был подписан договор СНВ-1, из примерно 6,5 тысяч боевых блоков в ведении РВСН на ПГРК «Тополь» размещались лишь около 330 и еще 360 — на ракетах боевого железнодорожного комплекса 15П961 «Молодец» (цифры отличаются от приведенных в протоколах к договору СНВ-1, так как в них датой отсечки был выбран сентябрь 1990-го). Остальные боезаряды — то есть почти 90% арсенала стояли на ракетах шахтного базирования.
В данный момент по числу носителей соотношение сил существенно изменилось. Как мы уже отметили, РВСН на 2017 год имеет две шахтные версии ракет мобильных комплексов «Тополь-М» (около 60 единиц) и «Ярс» (12 единиц на начало года, к концу 2017-го это количество несколько выросло). Однако основу стационарной группировки по-прежнему составляют старые советские носители с продленными сроками эксплуатации.
Российские шахтные комплексы предыдущего поколения сосредоточены в трех позиционных районах: Татищево (Саратовская область), Ясный (Оренбургская область) и Ужур (Красноярский край).
В Татищево, по данным западных источников, находится до 30 ракет типа УР-100Н УТТХ (РС-18Б), по шесть боевых блоков на каждой. В Ясном и Ужуре развернуты две ракетные дивизии, за которыми в США числят суммарно 46 тяжелых ракет типа Р-36М2 «Воевода» (РС-20В), способных нести до 10 боевых блоков. (Все данные по числу блоков — в соответствии с международными документами о контроле над наступательными вооружениями.)
Таким образом, на шахтной группировке в начале 2017 года предположительно находилось до 640 боевых блоков. Уступая ПГРК в численности, эти ракеты превосходят их, если можно так выразиться, в «огневой мощи». Однако они будут сниматься с боевого дежурства все активнее. Кроме того, известно, что за 2017 год Россия резко (более чем на 200 единиц) сократила зачетное количество развернутых боевых блоков, чтобы к февралю 2018-го попасть в норматив Пражского договора СНВ-3 (1550 боезарядов). Ряд западных экспертов полагает, что основную роль в таком существенном сокращении сыграло снятие с боевого дежурства ракет УР-100Н УТТХ, которые теперь используются только для испытательных целей.
Дискуссии о потребности в новых жидкостных ракетах шахтного базирования велись специалистами давно, и периодически обострялись, выливаясь в прессу. Тем не менее, в конце концов военные продавили запуск программы новой тяжелой ракеты на замену Р-36М2 — проект «Сармат» (РС-28) с боевой нагрузкой до 10 тонн (у Р-36М2 — 8,8 тонны). В новой Госпрограмме вооружений 2018-2027 годов заложено серийное производство «Сарматов».
Несколько особенностей
К облику РВСН недалекого будущего, какими они станут по итогам ГПВ-2027, следует добавить еще пару штрихов. Есть два перспективных проекта, широко обсуждавшихся в прессе в последние годы, но их ждет, скорее всего, совершенно разная судьба.
На данный момент военные заморозили все работы по новому «ядерном поезду» — боевому железнодорожному ракетному комплексу (БЖРК), который Московский институт теплотехники разрабатывал под шифром «Баргузин». Технический облик комплекса предусматривал использование ракет РС-24 «Ярс».
Историю конфликтов вокруг этой разработки еще только предстоит написать в будущем. Например, особый интерес представляет позиция разработчика — МИТ. В начале 2010-х годов Юрий Соломонов неоднократно и подчеркнуто отрицательно отзывался об идее нового БЖРК, что выглядело крайне необычно: исполнитель заказа публично утверждает, что заказ не нужен, но военные требуют его. А нынешней осенью, в уже упомянутом интервью «Национальной обороне», Соломонов занял совершенно противоположную позицию: комплекс превосходный с точки зрения живучести в ответном ударе и очень востребован в РВСН, но военные, что достойно сожаления, не согласны с такой оценкой.
То, что «Баргузину» из всех новых стратегических разработок почти гарантирована роль дежурного резерва для оптимизации (особенно на фоне ухудшающегося экономического положения), говорили уже много лет. Неплохо эта система и выглядела в качестве разменной карты на переговорном столе с США. На данный момент, насколько можно судить по сообщениям в прессе, комплекс разработан, и даже проведено бросковое испытание ракеты (в ноябре 2016 года). Однако серийный выпуск и постановка на боевое дежурство пока отложены до неопределенного времени.
А вот второй проект ждет совсем иная судьба. Уже давно сообщается, что ракеты УР-100Н УТТХ, постепенно снимаемые с боевого дежурства, используют для испытаний принципиально новой нагрузки — так называемого аэробаллистического гиперзвукового боевого оснащения (АГБО, также фигурировало в прессе как «тема 4202»). Это тяжелый управляемый боевой блок, способный маневрировать в атмосфере. Такой блок будет, с одной стороны, тяжелой целью для противоракет, а с другой — способен обеспечить высокую точность.
Устанавливать эти блоки собираются на новые тяжелые ракеты РС-28 «Сармат». Западные источники утверждают, что на одну ракету можно будет установить до трех таких блоков — неясна, правда, обоснованность этих выводов. Приоритет у этой разработки — один из самых высоких, с учетом того внимания, которое военно-политическое руководства уделяет созданию высокоточного гиперзвукового оружия.