Что говорят совместные белорусско-российские учения «Запад-2017» о военной стратегии Владимира Путина

Что говорят совместные белорусско-российские учения «Запад-2017» о военной стратегии Владимира Путина

Хотя военные учения «Запад» вызывают на Западе главным образом тревогу и озабоченность, в то же время они обеспечивают редкую возможность получить представление о динамике совершенствования российских вооруженных сил. Один из ведущих западных аналитиков, специалист по российским военным операциям, профессор Университета Кент в Шотландии Роджер МакДермотт говорит: «Командование российских вооруженных сил по-прежнему очень интересуется разработкой военной теории, и они проверяют и отрабатывают новые подходы к ведению боевых действий в ходе стратегических учений».

Исходя из этого, добавляет он, «учения, такие как «Запад», дают возможность составить некоторое представление о реальном уровне военного потенциала России и требуют самой тщательной и трезвой оценки».

Россия утверждает, что численность военнослужащих, принимающих участие в маневрах, ниже предусмотренного договором порога в 13 тысяч, который требует обязательного приглашения наблюдателей из других европейских стран. В то же время, западные аналитики полагают, что на самом деле речь идет о гораздо больших цифрах.

Однако, даже без полномасштабных групп наблюдателей, события на учениях «Запад-2017» внимательно отслеживаются странами НАТО, использующими спутники и самолеты с радарами, чтобы получить четкое представление о том, как действуют российские и белорусские вооруженные силы.

Следует отметить, что эти учения происходят в особенно интересный момент. Российские вооруженные силы находятся в процессе трансформации из Красной Армии времен холодной войны в современную и гибкую военную силу, способную осуществлять комбинированные операции на суше, на море и в воздухе, разработанные с учетом различных возможных сценариев развития событий, точно так же, как более мощные и современные армии НАТО.

Старший научный сотрудник лондонского аналитического центра «Королевский объединённый институт исследований в области безопасности и обороны» (RUSI) Игорь Сутягин, считает, что в настоящее время Россия предпринимает «попытку создания компактных, полностью укомплектованных и боеспособных вооруженных сил, в максимально возможной степени оснащенных современной военной техникой и опирающихся на гибкую тыловую инфраструктуру».

Несмотря на победу России в краткосрочном вооруженном столкновении с Грузией в 2008 году, этот конфликт выявил множество недостатков в российской армии. И в настоящее время военные аналитики внимательно следят за ходом учений «Запад-2017», чтобы увидеть, как российский Генеральный штаб усвоил уроки, полученные в ходе недавних операций в Сирии и на востоке Украины.

Доктор Сутягин говорит: «Обе кампании показали общее направление развития российских вооруженных сил». Однако насколько далеко на самом деле зашла модернизация российской армии? И, что не менее важно, будет ли в распоряжении правительства России достаточно средств для осуществления амбициозных планов военной модернизации.

Доктор Сутягин полагает, что трансформация прошла половину своего долгого пути и организационные изменения близятся к завершению. Однако, имеются и некоторые признаки отступления к прежней практике создания крупных военных подразделений, которые, по словам аналитика «трудно укомплектовать личным составом, и в то же время они обладают крайне низкой эффективностью».

Укомплектование современными вооружениями, необходимое для ликвидации, или, как минимум, сокращения, технологического отставания российских вооруженных сил от лучших армий Запада, также набирает обороты.

Однако, Игорь Сутягин утверждает, что большая часть нового бюджета технического переоснащения теперь может оказаться под угрозой, поскольку «завершение программы перевооружения зависит как от наличия финансов, так и от доступа к западным технологиям, получить который становится все труднее».

Что касается самих маневров «Запад-2017», наблюдение за ними может дать немало различной ценной информации. Теоретически, это маневры оборонительного характера, посвященные организации защиты России и Белоруссии от внешнего нападения.

Разумеется, это не помешало устроить впечатляющую демонстрацию огневой мощи. В первую очередь, речь идет, разумеется, о залпе ракеты «Искандер-М» из пусковой установки, расположенной на юго-западе России по макетной цели в Казахстане. Дальность полета ракеты была рекордной и составила около 480 километров.

Однако, если речь идет о самих учениях, что в наибольшей степени интересует НАТО? Доктор МакДермотт говорит, что «важно изучить особенности использования систем поражения цели в ходе учений», потому что «с момента последних учений «Запад», состоявшихся в 2013 году, Москва увеличила роль точного удара обычными силами в своем арсенале инструментов принуждения».

В революционном исследовании использования Россией «высокоточного оружия» (на Западе это понятие обозначается термином «высокоточные боеприпасы», или PGM), недавно опубликованном Норвежским центром оборонных исследований, Роджер МакДермотт и его соавтор Тор Буккволл, изложили историю и эволюцию интереса России к этой категории вооружений.

Крылатые ракеты большой дальности, как воздушного, так и морского базирования, впервые использовались русскими в боевой обстановке в ходе сирийского конфликта.

Любопытно, что в то время как основная часть дискуссий о «высокоточных вооружениях» в западных средствах массовой информации связана с их использованием в рамках бомбовых ударов, с целью повышения точности поражения и минимизации уровня потерь среди гражданского населения, в России эти вооружения рассматриваются в совершенно ином свете.

В исследовании доктора МакДермотта сделан вывод о том, что «в обозримом будущем высокоточные боеприпасы в основном обеспечат Москву тем, что в российской специальной литературе называется «доядерным потенциалом сдерживания».

Следует обратить внимание на залп ракеты «Искандер-М» во время учений. В сущности, подобные ракеты представляют собой просто еще один эшелон сдерживания в дополнение к ядерному оружию, однако, они тем не менее считаются жизненно важными для российских вооруженных сил.

Еще одна сфера, на которой делает акцент МакДермотт – это растущий потенциал России в области радиоэлектронной борьбы (в западной терминологии — электронной войны EW). Этот потенциал был ярко продемонстрирован во время боевых действий на востоке Украины, и результаты произвели сильное впечатление на многих командиров НАТО.

Сегодня они встревожены тем, что, хотя их вооруженные силы имеют большой перевес в опыте и подготовке к конфликтам высокой интенсивности, таким как операции по борьбе с повстанцами в Ираке и Афганистане, Россия уверенно ликвидирует свое отставание. Ярким примером являются заметные успехи российских военных в области радиоэлектронной борьбы.

В недавно опубликованном исследовании для Международного центра исследования вопросов обороны и безопасности в Эстонии, МакДермотт заявил: «Растущие технические успехи России в области радиоэлектронной борьбы позволят ее силам подавлять средства связи НАТО, нарушать работу средств коммуникации, радиолокационных установок и других сенсорных систем, беспилотных летательных аппаратов и других активов».

Эта способность, по его словам, «создает угрозу сведения к нулю всех технологических преимуществ НАТО». «Многие из таких систем, – сказал он, – в настоящее время поступают на вооружение подразделений всех родов войск, расположенных в Западном военном округе России, рядом с границами НАТО».

Россия рассматривает электронную войну как единое целое, начиная от боевых действий на поле сражения и заканчивая разнообразными операциями в кибер-пространстве и информационной сфере.

В самом деле, возможно, радиоэлектронная борьба – это та сфера, где российские военные обеспечивают себе преимущество, прокладывая новые пути, поскольку они гораздо менее четко разграничивают понятия войны и мира. Именно в этой «серой зоне» военных действий, Москва особенно интенсивно наращивает свой потенциал.

По мнению военных аналитиков, это порождает фундаментальные политические и военные угрозы для стран НАТО, в стратегическом мировоззрении которых существует четкое, возможно, даже, черно-белое, разграничение между состоянием войны и мира.