Сейчас в реанимации не осталось пациентов, после операций больных перевели в отделения, где за ними теперь наблюдают лечащие врачи, пишет «Актобе Таймс». В БСМП не очень хотели рассказывать подробности тех страшных дней.
Заведующий отделением анестезиологии и реанимации Марат Жанкулов рассказывает, что пятого июня прогремел гром средь ясного неба:
«В выходной день в основном все врачи были дома. Когда мне сообщили,
что в больницу поступают люди с огнестрельными ранениями, я не
предполагал, что их так много. Думал, скорее всего, пострадали после
уличных разборок. Уже в больнице узнал, в чем дело.
Первыми привезли пострадавших из воинской части и оружейного магазина «Паллады», сразу семь-восемь человек».
«Мы находились в приемном покое, когда поступали больные, и сразу распределяли, кого поднимать в операционный блок, кого в реанимацию, - рассказывает заведующий отделением политравмы Жакия Байзуллин. – За полчаса организовали пять хирургических групп».
В воскресный день, естественно, в больнице находилась только дежурная смена. В экстренной ситуации пришлось отзывать врачей из отпусков.
«Мы действовали, как один механизм, - продолжает Жакия Жакыпович. - Все четыре операционные были заняты. В каждой бригаде работали анестезиолог-реаниматолог, хирург, сосудистый хирург, врач-травматолог, врач политравмы и трансфузиолог. Когда не хватало рук, подключали докторов других профилей. Элементарно, чтобы помогли забинтовать, ассистировать на операциях. При ранении в сердце делали ЭКГ, УЗИ. Мы не хотели, чтобы наши обычные пациенты слышали, что происходит в больнице. Был постоянный шум от каталок, лифта. Пришлось снимать обувь и ходить босиком, чтобы не разбудить больных и не создавать панику».
Когда люди начали поступать массово, врачи едва успевали переводить в другие отделения своих больных, так как срочно требовались палаты для реанимационных коек.
Среди поступавших больных не было ни одного пациента только с одним ножевым или огнестрельным ранениями.
«В последний раз, помню, в девяностых годах привозили людей с огнестрелами, - вспоминает заведующий отделением анестезиологии и реанимации Марат Жанкулов. - Во времена, когда были рэкетирские разборки. Иногда в БСМП поступают с ранением из травматики. Врачи, работающие в реанимации, видят многое. Но такое впервые. Практически все пациенты были с ножевыми или огнестрельными ранениями, причем, пулевыми или дробовыми. И с какой жестокостью действовали преступники! Люди исколоты ножами. У одного солдата было пять или семь ножевых ранений. У другого – выстрел в легкие, и задето сердце. Еще один пациент - с дробовым огнестрельным, размозжением печени, перебиты кости и задеты жизненно важные артерии».
К сожалению, одного пострадавшего врачам спасти не удалось. Николай Онищенко поступил в БСМП в состоянии клинической смерти. Был потерян так называемый «золотой час».
«Если хотя бы привезли его чуть раньше… - говорят врачи. - Пока мужчину доставили в больницу, он потерял много крови».
На третьи-четвертые сутки в больницу стали поступать раненые террористы.
«Они все время были пристегнуты наручниками к кроватям, - говорит Марат Жанкулов. – Мало ли, что им может в голову прийти. Когда боремся за жизнь, мы не думаем о том, преступник ли это или мирный житель. Нашей целью было спасти. После операции они приходили в себя, но молчали. Только два-три слова: «Пить хочу», «больно». С нами они не хотели разговаривать. Честно говоря, мы и не думали о своей безопасности. В один из дней шли разговоры, что рядом с БСМП перестрелка. Но внутри здания нас охраняли и снаружи тоже».
Три дня без сна врачи были рядом с пациентами. Близкие носили еду медицинским работникам прямо в БСМП. Психологи снимали стресс не только у больных, но и у докторов.
«В три часа дня психолог включал релакс-музыку, чтобы врачи могли хотя бы на несколько минут расслабиться, - рассказывают медики. - Трое суток мы были здесь, потому что не знали, чего ожидать. С лекарствами и кровью у нас перебоев не возникало. Родственники, солдаты, простые граждане помогали с донорством. Никто не остался равнодушным к этой трагедии».