Самая надежная гарантия национальной безопасности

Необходимо вернуть РВСН статус и возможности вида Вооруженных сил

Боевые железнодорожные ракетные комплексы были практически незасекаемы на маршрутах патрулирования космическими разведсредствами США. Есть планы вновь создать такие системы.

Ведущее положение Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) в структуре отечественных сил ядерного сдерживания (СЯС) нашло свое подтверждение в настойчивом стремлении США в рамках российско-американских переговоров по ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ) . По условиям подписанного 31 июля 1991 года Договора СНВ-1 распределение числа боезарядов в СЯС России составляло: в РВСН – 64%, в морских СЯС – 27%, в СЯС авиационного базирования – 9%. При подготовке Договора СНВ-2, подписанного 3 января 1993 года, американская сторона вынудила российское руководство согласиться со снижением к 2003 году доли РВСН в структуре СЯС до 20–30% суммарного количества боезарядов. Главным образом за счет ликвидации тяжелых ракет с разделяющимися головными частями. Это практически лишило бы Россию необходимого потенциала сдерживания. Но Договор СНВ-2 так и не вступил в законную силу.

За период существования российских СЯС – и в особенности в последние десятилетия – теория и практика военного дела претерпели весьма существенные изменения. На смену традиционным представлениям о войнах и военных действиях с массовым привлечением людской силы и военной техники пришли успешно апробируемые в последнее время странами НАТО концепции сетецентрических войн, непрямых действий, управляемого хаоса.

Их обобщенная суть состоит в том, что война, по существу, ведется постоянно и непрерывно как в военной, так и в иных сферах безопасности (экономической, информационной, экологической и др.). Граница между мирным и военным временем размывается. Достижению целей войны служат не только военные действия с нанесением явного материального ущерба (в отношении государств, обладающих стратегическим ракетно-ядерным оружием, – с его упреждающим выведением из строя), но и действия в рамках непрямого противоборства с нанесением ущерба неявного. Манипулирование информацией и разведывательными данными, а также временной фактор при проведении как упреждающих, так и ответных действий обретают решающее значение. В соответствии с этим существенно расширяются пределы самостоятельности как ведения боевых действий группировками (подразделениями), так и действий отдельных военнослужащих.

Чем парализовать Россию

В ряде государств мира (в первую очередь, в США) современная война трактуется как деятельность по принуждению или наказанию политической и военной элиты противника без массового уничтожения инфраструктуры и гражданского населения. Очевидными подтверждениями этого являются комплексные (информационные, экономические, дипломатические, собственно военные) действия США и их союзников в отношении целого ряда стран Европы (Югославия) и Ближнего Востока (Ирак, Иран, Ливия, Сирия и др.).

В этом плане необходимо акцентировать внимание на двух исключительно важных для России обстоятельствах.

Во-первых, как бы нас в этом не разубеждали современные (в том числе и доморощенные) «миротворцы», Запад неуклонно стремится к достижению своей геополитической цели. А она состоит в том, чтобы гарантировать свое благополучие и господство в мире уничтожением или ослаблением всех реальных и потенциальных геополитических противников.

Во-вторых, происходящее в Сирии является чрезвычайно наглядным уроком для России. С одной стороны, он заставляет через призму «а нет ли здесь чьего-то интереса?» более основательно проанализировать целый ряд негативных процессов в России на протяжении последних десятилетий. С другой стороны, необходимо четко осознавать, что Россия может стать объектом интервенции (в каких-то из возможных ее форм). Скорее всего это может произойти в период максимального военного ослабления страны, то есть как только противник убедится в возможности действовать относительно безнаказанно. И причина этого состоит не в абстрактной «кровожадности» мирового окружения, а в его объективном стремлении к обладанию необходимыми иссякающими природными ресурсами. По образному китайскому выражению, «тигр ест людей не потому, что он злой, а потому что голоден».

Современное развитие вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ) в мире ориентировано на базовый принцип «сетецентрической» войны: достижение победы малой кровью, прежде всего за счет преимущества в информационной сфере. В этом ракурсе совершенствуются традиционные вооружения и ведется интенсивная отработка разнообразных видов оружия на новых физических принципах, включая лазерное, пучковое, кинетическое, геофизическое, биологическое, кибернетическое и другое, в том числе нелетального действия, а также использование робототехники для замены человека.

В этих условиях относительная значимость ракетно-ядерного оружия в экономически развитых странах теоретически должна снижаться вплоть до полного отказа от него в перспективе. Разумеется, после того, как оно будет уничтожено и в странах, для которых стало (или еще станет) главным рудиментом безопасности. Уже сегодня основное направление развития ВВСТ США связано с системами на новых физических принципах. В США и Израиле созданы специальные киберподразделения, возможности которых американскими экспертами оцениваются так, что «…592 человека за 2 года при стоимости проекта 98 млн. долл. обеспечат… парализацию России».

Несомненно, что именно с достигнутыми прорывами в создании новых (неядерных) видов оружия и военных технологий связана настойчивость США в дальнейшем развитии российско-американских соглашений в области сокращения стратегических наступательных вооружений, вовлечении в этот процесс нестратегического ядерного оружия, сохранении и закреплении режима нераспространения ядерного оружия. Перестройка на «сетецентрические» методы войны (в широкой их трактовке) характерна не только для развитого Запада, но и для быстро набирающего силу Китая. В вышедшей в 1999 году в КНР книге офицеров НОАК, опубликованной в США под названием «Искусство воевать без правил», с подзаголовком «Китайский план разрушения Америки», позиция китайских военных специалистов представлена следующим образом. «В то время как одна страна готовится к войне, используя всю мощь современного оружия, другая страна в это время аккумулирует финансовые ресурсы, дестабилизирует обстановку на бирже во вражеской стране, распространяет всевозможные слухи, наносит точечные невоенные удары по жизненно важным узлам противника, устраняет ключевые фигуры в экономическом, оборонном и политическом секторах врага, контрабандой завозит и вбрасывает в оборот крупные суммы в валюте противника, заражает водоемы и посевы, организует выступления оппозиции и т.д. В итоге вспыхивает паника, общественные институты противника дестабилизированы, возникают массовые беспорядки, мародерство и прочие прелести реальной войны. Только затем наносится демонстрационный военный удар и формально объявляется война. Потерпевшей стороне ничего не остается, кроме как заключить мир на позорных условиях».

В данном контексте представляется уместным заметить, что ликвидация СССР и крайнее ослабление России вследствие деградации в течение последних 20 лет промышленно-технологической базы, сельского хозяйства, медицины, науки, образования и большинства других жизненно важных отраслей, по-видимому, следует считать одним из наиболее грандиозных практических результатов политики целенаправленных непрямых действий соответствующих заинтересованных кругов.

Сетецентрическое отставание

Общемировые тенденции в развитии военного дела находят, конечно же, свое отражение в основополагающих документах России по военному строительству. К примеру, в Указе Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 года № 603 «О реализации планов (программ) строительства и развития Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов модернизации ОПК» развитие систем связи, разведки, управления, радиоэлектронной борьбы, комплексов беспилотных летательных аппаратов, роботизированных комплексов, высокоточного оружия, наряду с совершенствованием СЯС и средств воздушно-космической обороны, отнесено к приоритетным задачам.

Некоторые отечественные военные исследователи рекомендуют незамедлительный и радикальный разворот к новым принципам создания ВВСТ, аргументируя свою позицию следующими обстоятельствами: возможности современных фундаментальных знаний для реализации в перспективных технологиях в настоящее время исчерпаны, дальнейший технический прогресс возможен только на основе прорыва фундаментальной науки на качественно новый уровень; имеющиеся в настоящее время подвижные ВВСТ (за исключением атомных ПЛ) через 10–15 лет (при условии перевода на газовое топливо – через 25 лет) окажутся без источников органического топлива и не смогут реализовать свои боевые возможности; учитывая инерционность промышленности и экономики во внедрении принципиально новых технологий, необходимо отказаться от модернизации и переходить к разработке новых поколений техники на основе нетрадиционных источников энергии и принципов функционирования, согласующихся со структурами и ритмами природной среды.

Идеи об объединении усилий средств разведки, автоматизации управления и огневого поражения для достижения поставленной цели впервые были высказаны Маршалом Советского Союза Николаем Огарковым еще в середине 80-х годов ХХ века. Однако свои практические очертания в виде интеграции в единую систему средств разведки и наблюдения, автоматизации управления и связи, боевых платформ они начали обретать в вооруженных силах США в конце 90-х годов. Что же касается Российской Федерации, то она в очередной раз вынуждена догонять. При этом сегодняшние возможности России не позволяют ей рассчитывать на успех в прямом («симметричном») военно-техническом соперничестве с США, их сателлитами по НАТО и потенциальным мировым лидером – Китаем на поприще быстрого перехода исключительно к «сетецентрической» идеологии создания ВВСТ и применения Вооруженных Сил.

В определяющей степени это обусловлено экономическими факторами. При этом необходимо отметить, что в отличие от совсем недалекого прошлого выполнение задач военного строительства в Российской Федерации в настоящее время не только обеспечено беспрецедентным по объему финансированием, но и находится под пристальным вниманием военно-политического руководства страны. По оценкам многих экспертов, за первые 4 месяца 2013 года отечественный ядерно-оружейный комплекс получил почти 80% предусмотренного годового финансирования, военная наука – 57%, а в целом национальная оборона – более 40%.

К сожалению, такая отрадная для отечественного оборонного строительства картина, по-видимому, имеет свои достаточно конкретные временные рамки. По прогнозам специалистов, выход из глобального экономического кризиса 2008–2010 годов скорее всего не приведет к стабильному росту и уже в 2014–2016 годах весьма вероятен новый мировой экономический кризис. Собственно говоря, признаки этого уже и наблюдаются в ряде прежде достаточно успешных европейских стран. Данный процесс, разумеется, не обойдет стороной и Россию, темпы роста валового внутреннего продукта в которой уже сегодня снизились до критического уровня.

Асимметричный ответ

Из совокупности отмеченных обстоятельств следует вполне естественный для Российской Федерации вывод о необходимости поиска альтернативных («асимметричных») направлений парирования образовавшегося и быстро возрастающего военно-технического превосходства сегодняшних мировых лидеров. В своем выступлении на общем собрании Академии военных наук России начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации генерал армии Валерий Герасимов этот вывод сформулировал в виде следующей задачи: «Каким бы сильным не был противник, как бы не были совершенны его силы и средства вооруженной борьбы, формы и способы их применения, у него всегда найдутся уязвимые места, а значит, существует возможность адекватного противодействия. При этом мы должны не копировать чужой опыт и «догонять» ведущие страны, а работать «на опережение» и сами быть на лидирующих позициях».

Представляется важным подчеркнуть, что приведенная формулировка отнюдь не означает элементарного игнорирования современной идеологии развития военного дела. Ведь «сетецентризм» как таковой предполагает изменение мировоззрения военного руководства всех уровней в управлении подчиненными формированиями в различных условиях обстановки; создание унифицированных АСУ войсками и оружием, функционирующих в едином информационном пространстве; внедрение современных технических средств наблюдения и разведки, которые и будут наполнять информацией телекоммуникационные сети систем управления; разработку и принятие на вооружение в достаточном количестве высокоточного оружия различных классов, а также более совершенных боевых платформ различного базирования для размещения средств поражения. Без осуществления всего этого, то есть без следования идеологии «сетецентризма», рассчитывать на адекватное обстановке развитие отечественных Вооруженных Сил не приходится.

С удовлетворением отметим, что, судя по содержанию уже упоминавшегося Указа Президента Российской Федерации и Государственной программы вооружения на 2011–2020 годы, политическим руководством страны основные ориентиры в строительстве и развитии Вооруженных Сил определены верно. В этой связи установку на обеспечение опережения по альтернативным направлениям следует, по нашему мнению, понимать как акцентирование распределения усилий в военном соперничестве на перспективу до ликвидации существующего сегодня экономического отставания России от наиболее развитых стран мира.

В практическом плане для сегодняшней России асимметричный подход в условиях вызовов «сетецентрической» войны может трактоваться как приоритет борьбы с высокотехнологичными системами противника (информационными, управления, связными, навигационными и др.) с использованием как перспективных (создаваемых), так и имеющихся в настоящее время в распоряжении средств. С учетом сегодняшней роли СЯС России в обеспечении военной безопасности страны именно на них в первую очередь наряду с управляющими и информационными системами должен быть распространен асимметричный подход в развитии и планировании применения.

Современные возможности компонентов СЯС России по решению задач стратегического сдерживания и обеспечения военной безопасности страны существенно различаются. Не вдаваясь в детальный анализ данного утверждения, сошлемся на выводы некоторых экспертов.

Как отмечали уже эксперты в «НВО» (см. №16 за 2013 год «В подводной обстановке мрак и тишина»), состояние противолодочной обороны России таково, что Военно-Морской Флот не может обеспечить ни безопасность территории Российской Федерации от атак иностранных подводных лодок (ПЛ) с баллистическими и высокоточными крылатыми ракетами большой дальности (КРБД), ни безопасность МСЯС. Главной причиной этого является подавляющее превосходство ПЛ США над отечественными ПЛ в характеристиках системы освещения подводной обстановки. Трагедия АПЛ «Курск» в 2000 году показала, что ВМФ не владеет подводной обстановкой даже в своих полигонах боевой подготовки в море.

А постоянный автор «НВО» Александр Храмчихин, анализируя возможности США по нанесению обезоруживающего неядерного удара по российским СЯС, приходит к выводу, что пока что она является чисто теоретической. Главным образом благодаря наличию в составе СЯС ракетных комплексов РВСН, обладающих высокой боевой готовностью и базирующихся, в том числе, в недостижимых для неядерных средств первого удара противника районах национальной территории.

Что же касается морской составляющей наших СЯС, то уничтожить ее противнику будет достаточно просто. Для этого ему могут потребоваться всего единицы бомбардировщиков В-52 с КРБД из Арктики и из района Алеутских островов, либо крейсер или эсминец, оснащенные КРБД «Томагавк», либо одна из многоцелевых атомных ПЛ в Тихом океане. Авиационная составляющая российских СЯС при обезоруживающем ударе противника доставит ему меньше всего беспокойства. Если даже несколько российских самолетов после такого удара каким-то образом уцелеет, проблемой для США это не станет, поскольку нашим бомбардировщикам просто не позволят выйти на рубеж пуска своих КР по американской территории.

Таким образом, к настоящему времени изначально ведущая роль Ракетных войск стратегического назначения в структуре СЯС России не только сохранилась, но и объективно усилилась. Из этого следует, что при осуществлении развития национальных СЯС с ориентацией на высокотехнологичный характер возможных войн и поиске эффективных асимметричных направлений противодействия противнику в условиях дефицита времени и ресурсов особое внимание, соответствующее их фактическому статусу, должно быть, по нашему мнению, уделено РВСН.

Структура, к счастью, сохранилась

Опираясь на накопленный опыт создания, становления и развития РВСН, можно достаточно условно выделить три, на наш взгляд, наиболее существенных аспекта их дальнейшего совершенствования: технический, организационный и политический.

Технический аспект представляется к настоящему времени наиболее проработанным и в основном уже практически реализующимся на основе глубокой модернизации имеющихся средств и нового научно-технического задела. Судя по сведениям в открытых источниках, он включает создание новых стационарных и мобильных ракетных комплексов (в том числе железнодорожного базирования), их более эффективного боевого оснащения (в том числе, возможно, в неядерном исполнении), инфраструктуры базирования, обеспечения и управления, адаптированных к содержанию и условиям выполнения перспективных боевых задач. Имеется в виду поражение целей различных классов и важности (в том числе ключевых объектов инфраструктуры и информационного обеспечения) в любых регионах мира в условиях острого временного дефицита, наиболее характерного для ответных действий, активного информационного противодействия и наличия у потенциального противника эшелонированной противоракетной обороны. Предполагается, в частности, что к 2020 году РВСН должны полностью перейти на более скоростные и защищенные цифровые технологии передачи данных.

Таким образом, в техническом аспекте развития РВСН, по нашему мнению, основные рекомендации могут сводиться, во-первых, к обеспечению своевременного и полного выполнения уже принятых решений и обязательств и, во-вторых, – к изысканию дополнительных мер по поддержанию боевой устойчивости группировки в прогнозируемых условиях современной войны. Последнее затрагивает широкий спектр вопросов – от информационного насыщения, включая заблаговременное оповещение и развитие средств поддержки решений, до организации прикрытия от информационно-психологических и разведывательно-диверсионных действий противника, а также ударов его высокоточных средств.

Организационный аспект развития РВСН естественным образом вытекает из прогнозируемых изменений задач и условий их выполнения, а также соответственно технического облика рода войск.

Основа целесообразной организационной структуры РВСН в виде ракетных полков, дивизий и армий, к счастью, благоразумно сохранена в том виде, в котором она уже на практике показала свою эффективность. Статус самостоятельного рода войск Вооруженных Сил России под общим управлением Генерального штаба сегодня позволяет РВСН в полной мере реализовать свои боевые возможности. Вместе с тем в составе РВСН уже в настоящее время имеются компоненты, подпадающие по своим задачам и особенностям функционирования под определение рода войск. Такими компонентами являются группировка стационарных РК и группировка ПГРК. В перспективе к ним могут присоединиться группировки РК железнодорожного базирования и комплексов специального назначения (например, с ракетами в нетрадиционном оснащении). Как показывает отечественный и зарубежный военный опыт, наиболее эффективное управление скоординированным совместным применением подобных группировок (по существу – родов войск) в предполагаемых специфических условиях военных действий может быть обеспечено только в рамках иерархической структуры более высокого по сравнению с родом войск уровня. Это обстоятельство составляет объективную подоплеку назревшего, на наш взгляд, вопроса о рациональном статусе РВСН.

Чтобы парировать любой вызов

Политический аспект развития РВСН обусловлен в первую очередь необходимостью конкретного позиционирования Российской Федерации перед мировым сообществом как самодостаточной суверенной державы, намеренной и способной проводить самостоятельную политику и эффективно отстаивать национальные интересы свои и своих союзников. На такую необходимость указывает многое. В частности, инспирируемое странами НАТО развитие событий вокруг Сирии, которое может обернуться для России еще одним тяжелым политическим и экономическим ущербом.

В этой связи логичным продолжением и системным оформлением совокупности уже реализуемых и возможных новых мер по поддержанию и наращиванию боевого потенциала СЯС и их базового элемента – РВСН до уровня, достаточного для гарантирования военной безопасности России в прогнозируемых условиях войн современности и обозримого будущего, могло бы стать политическое решение о восстановлении Ракетных войск стратегического назначения в статусе вида Вооруженных Сил Российской Федерации. Такое решение, помимо прочего, явилось бы недвусмысленным сигналом нашим зарубежным партнерам об ужесточении позиции России во всем, что касается обеспечения ее национальных интересов и безопасности, включая определение целесообразных условий и пределов последующих ограничений и сокращений всех видов вооружений.

Таким образом, укрепленные технически и организационно, поддержанные соответствующими политическими заявлениями, РВСН в совокупности с развивающимися другими компонентами СЯС и силами общего назначения как раз и составят на обозримую перспективу асимметричный ответ России, способный парировать любые военно-технические вызовы.

Авторы намеренно не затрагивали здесь вопросы экономического обоснования предлагаемых рекомендаций, оставляя их соответствующим специалистам и априорно предполагая, что связанные с этим дополнительные расходы не станут для России чрезмерно обременительными и полностью компенсируются необходимыми в современной войне новыми боевыми свойствами Ракетных войск стратегического назначения в их перспективном облике.

Николай Котловцев, Александр Рассолов,Ананий Полицын
Независимое военное обозрение