На протяжении последних лет одной из самых острых тем в сфере военного строительства в России остается сделка с Францией о покупке десантно-вертолетоносных кораблей-доков (ДВКД) типа Mistral. На самом деле данные корабли по общепринятой западной классификации являются универсальными десантными кораблями (УДК), но по не совсем понятным причинам в отношении кораблей типа Mistral в России используется термин ДВКД.

Но вне зависимости от вопросов терминологии, а также достоинств и недостатков данных конкретных кораблей, основной проблемой является отсутствие современной военно-морской стратегии, а также подчиненных ей стратегии и концепции проведения экспедиционных операций в целом и применения морской пехоты как рода войск в частности.

В качестве хорошей иллюстрации современных взглядов на стратегию морской пехоты и ее влияния на программы военного строительства следует рассмотреть эволюцию стратегии Корпуса морской пехоты (КМП) США в период после окончания «холодной войны». Следует сразу оговориться, что в силу количественных и качественных отличий, а также удельного веса в стратегии национальной безопасности, опыт развития стратегии КМП не может и не должен слепо копироваться при разработке стратегически-концептуальных документов российской морской пехоты. Вместе с тем, анализ американского опыта является необходимым условием для понимания сути современных экспедиционных операций и позволит избежать ошибок, допущенных КМП.

МОРСКАЯ ПЕХОТА В СТРУКТУРЕ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ США

В отличие от большинства стран, где морская пехота является родом войск, подчиненным ВМС, КМП является одним из пяти видов Вооруженных Сил США и организационно входит в Министерство ВМС. Согласно опросам общественного мнения, которые ежегодно проводились в 2001-2010 гг. в США, именно КМП является наиболее престижным видом ВС и пользуется наибольшим авторитетом в американском обществе.

Ключевой доктринальной функцией КМП является обеспечение беспрепятственного доступа к прибрежным регионам (littoral access) и участие в локальных вооруженных конфликтах и войнах (small wars). В 1952 г. после Корейской войны, к которой Соединенные Штаты оказались не подготовлены, Конгресс провозгласил, что «ударные войска нации должны быть наиболее боеготовыми, когда нация наименее подготовлена». С тех пор КМП находится в постоянной боевой готовности и выполняет функцию сил быстрого реагирования.

Начальник штаба Корпуса морской пехоты США генерал Джеймс Ф. Амос.

В отличие от трех «основных» видов ВС США, каждый из которых ориентируется на действия преимущественно в конкретном пространстве, КМП приспособлен к действиям на суше, в воздухе и на воде. Специфика деятельности КМП диктует их организационную структуру, которая строится вокруг воздушно-наземных оперативных формирований (MAGTF, Marine Air-Ground Task Force), которые подразумевают неразрывную интеграцию наземного, авиационного, тылового и командно-штабного элементов.

Сердцем любого оперативного формирования КМП является его наземный элемент, что выражается в классическом принципе – «каждый морской пехотинец является стрелком» (Every Marine a Rifleman). Данный принцип подразумевает, что любой новобранец КМП в любом случае проходит базовый курс боевой подготовки пехотных подразделений – даже если его будущая военная специальность никак не связана с ведением общевойскового боя. Это помогает всем военнослужащим КМП понимать особенности и потребности пехотного элемента, а также, в случае крайней необходимости, выполнять его функции.

Основным видом оперативного формирования КМП является экспедиционный батальон морской пехоты (MEU, Marine Expeditionary Unit численностью 2200 военнослужащих). Более крупными оперативными формированиями являются экспедиционная бригада (MEB, Marine Expeditionary Brigade, 4-16 тыс. человек) и экспедиционная дивизия морской пехоты (MEF, Marine Expeditionary Force, 46-90 тыс. человек). Всего в состав КМП входит три экспедиционных дивизии.

В состав MEU входит усиленный пехотный батальон (1200 человек), смешанная авиационная эскадрилья (500 человек), батальонная тыловая группа (300 человек) и штабной элемент (200 человек). Батальоны осуществляют постоянное присутствие в Мировом океане на борту амфибийных групп (ARG, Amphibious Ready Group) флота, состоящих из УДК, ДВКД и десантного корабля-дока (ДКД). В составе КМП существуют семь постоянно действующих MEU – по три в составе 1-й и 2-й дивизий на западном и восточном побережье США соответственно, а также еще один в составе 3-й дивизии в Японии.

Бюджет КМП составляет около 6,5% от общего базового военного бюджета США. На долю КМП приходится около 17% общей численности американских пехотных подразделений, 12% самолетов тактической авиации и 19% боевых вертолетов.

СТРАТЕГИЯ КМП ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

Основы современной видовой стратегии КМП были заложены в 1990-е гг. Тремя ключевыми факторами, которые влияли на ее формирование, были изменение международной обстановки, появление новых технологий, а также сотрудничество и соперничество КМП с ВМС и другими видами ВС США.




В ходе крупной программы сокращения военных расходов после окончания «холодной войны» КМП подвергся лишь незначительному (особенно на фоне других видов ВС) сокращению. Это, а также повышение роли локальных конфликтов и обеспечения региональной безопасности стали одними из ключевых причин, определивших рост влияния КМП как вида ВС.

На протяжении 1990-х гг. отношения между ВМС и КМП были довольно напряженными. КМП стремился к большей автономности и опасался конкуренции со стороны флота. С точки зрения руководства КМП, после окончания «холодной войны» флот оставался сосредоточенным преимущественно на действиях в Мировом океане, в то время как изменившаяся международная ситуация требовала реальной, а не декларативной переориентации на действия в прибрежных районах.

Руководство КМП отмечало, что после окончания «холодной войны» США столкнулись с угрозой локальной и региональной нестабильности в прибрежных регионах, вызванной действиями агрессивных государств, террористов, организованной преступности, а также социально-экономическими проблемами. Главным инструментом Вашингтона для противодействия этим угрозам должны были стать, по мнению руководства КМП, силы морской пехоты, развернутые на постоянной основе в Мировом океане.

Стремление КМП к автономности выражалось в стремлении разработать самостоятельную, отдельную от ВМС, концептуально-стратегическую базу. В 1997 г. руководство КМП отказалось от подписания совместной с флотом оперативной концепции и приняло свою собственную концепцию «оперативного маневра с моря» (Operational Maneuver from the Sea). Данная концепция остается актуальной и на сегодняшний день. Ее основной идеей стало использование Мирового океана как пространство для маневра, который должен был обеспечить ВС США качественное оперативно-тактическое преимущество над любым потенциальным противником.

КМП должен был проводить эффективные морские десантные операции различного масштаба, опираясь на свое превосходство в мобильности, системах разведки, связи и управлении. Основное бремя по осуществлению огневой поддержки сил КМП при проведении десантных операций должно было лежать не на бронетехнике, а на силах флота и авиационном элементе КМП.

Концепция «оперативного маневра с моря» была дополнена рядом концептуальных документов, ключевым из которых была тактическая концепция маневра «корабль-цель» (STOM, Ship-to-Objective Maneuver), которая подразумевала загоризонтную высадку (на удалении до 45-90 км от побережья) сил морской пехоты с десантных кораблей флота посредством «мобильной триады» – десантно-высадочных катеров (ДВК), плавающей бронетехники и летательных аппаратов (вертолетов и перспективных конвертопланов). Ключевой идеей данной концепции стал отказ от необходимости захвата плацдарма на побережье противника как необходимого условия достижения цели операции. КМП планировал по возможности избегать столкновения с силами береговой обороны противника и наносить удары по наиболее уязвимым и критически важным объектам противника в глубине его территории.




Концептуально-стратегические установки КМП в 1990-е гг. были ориентированы почти исключительно на проведение военных операций различной интенсивности в прибрежных районах в тесной связи с ВМС. Даже операции в глубине территории противника предполагалось проводить с опорой на флот, который должен был обеспечивать морскую пехоту снабжением и огневой поддержкой. Эта идея была закреплена в концепции «устойчивых операций на берегу» (Sustained Operations Ashore).

В этих установках отчетливо прослеживается одно из ключевых отличий КМП от Армии США, которая ориентируется на создание собственных долгосрочных тыловых баз снабжения и обеспечения, массовое использование бронетехники и артиллерии, но не обладает собственной истребительно-штурмовой авиацией.

КМП В НОВОМ ТЫСЯЧЕЛЕТИИ

В начале нового тысячелетия КМП продолжил развитие концептуально-стратегических установок, заложенных в 1990-х гг. В 2000 г. была принята Стратегия КМП 21 (Marine Corps Strategy 21), а в 2001 г. – краеугольная концепция Ведения экспедиционных маневренных боевых действий (Expeditionary Maneuver Warfare – Marine Corps Capstone Concept). Данные документы дополнили концепцию «оперативного маневра с моря» и сопутствующие ей документы и обобщили их на более высоком оперативно-стратегическом уровне.

После принятия в 2003 г. руководством ВМС Глобальной оперативной концепции (Global Concept of Operations) началось формирование новых оперативных формирований флота. Благодаря сокращению числа кораблей в составе авианосных боевых группах старого образца (CVBG, Carrier Battle Group) и усилению амфибийных групп надводными кораблями и подводными лодками были сформированы авианосные и экспедиционные ударные группы (АУГ и ЭУГ соответственно), а также началось планирование экспедиционных ударных сил (Expeditionary Strike Forces), которые должны были интегрировать АУГ и ЭУГ.




Ранее амфибийные группы были зависимы от присутствия авианосной боевой группы. С формированием ЭУГ десантные оперативные формирования флота и КМП получили возможность проведения самостоятельных ударных и морских десантных операций. Изначально планировалось создать 12 ЭУГ по аналогии с 12 АУГ. Основой каждой ЭУГ должна была стать одна из амфибийных групп. К концу 2000-х гг. ЭУГ стала более крупным оперативным формированием, предназначенным для переброски не батальона, а экспедиционной бригады.

Все эти концепции оказались мало востребованными в условиях начавшихся в начале 2000-х гг. операций в Афганистане и Ираке. В них морпехи действовали преимущественно в отрыве от флота и совместно с Армией. Начиная с 2006 г. для интенсификации операции в Афганистане началось увеличение численности военнослужащих КМП с 176 тыс. до 202 тыс. к 2011 г.

Взаимодействию и интеграции ВМС и КМП на оперативно-тактическом уровне не уделялось достаточного внимания. Многие высокопоставленные представители корпуса и сторонние наблюдатели стали отмечать, что фактически выросло поколение морпехов, которые либо вовсе не были знакомы с проведением морских десантных операций, либо воспринимали десантные корабли лишь как транспорт для доставки подразделений морской пехоты на ТВД. Специфика боевой подготовки и применения сил КМП в ходе операций в Ираке и Афганистане привела не только к потере навыков проведения операций «с моря», но и к «утяжелению» КМП, то есть повышению его зависимости от более тяжелых систем вооружения и военной техники, а также, что наиболее важно, долговременных наземных баз материально-технического обеспечения, размещенных в пределах или в непосредственной близости от театра военных действий. Все это негативно сказалось на возможности быстрого реагирования КМП на возникающие кризисы. Целый ряд экспертов стали обвинять корпус в том, что он превратился во «вторую сухопутную армию».

Мировой экономический кризис, стремительно растущий государственный долг и отказ от политики унилатерализма, которая определяла внешнеполитический курс Вашингтона на протяжении первой половины 2000-х гг., поставили вопрос о необходимости оптимизации и сокращения военных расходов. США ощущали усталость от многолетнего участия в двух крупных региональных военных операциях. Вывод войск из Ирака и постепенное сворачивание операции в Афганистане сделали КМП и Армию главными жертвами мероприятий по сокращению военных расходов. В частности, было вновь принято решение об изменении численности КМП – на этот раз в сторону уменьшения. Всего корпус планируется сократить на 10% в период с 2013 по 2017 финансовый год: с 202 тыс. до 182 тыс. военнослужащих.

На выставке Военно-морской лиги США в мае 2010 г. министр обороны Роберт Гейтс заявил, что на протяжении многих лет КМП дублировал задачи Армии. В августе того же года в другой речи Гейтс поставил под вопрос осуществимость крупной морской десантной операции в современных условиях: высокоточные противокорабельные ракеты (ПКР), которые становятся все дешевле и доступнее, угрожают американским десантным кораблям, что может потребовать производить высадку морской пехоты на удалении «25, 40, 60 миль от берега или еще дальше». Гейтс поручил руководству Министерства ВМС и КМП провести тщательную оценку структуры сил, а также определить, каким должен быть облик американской морской пехоты в XXI веке.




КМП начал работу в этом направлении еще в конце 2000-х гг. Перед его руководством стояло две ключевые задачи. Во-первых, было необходимо переосмыслить существующие стратегические установки с учетом изменившейся международной обстановки, характера стоящих перед США угроз и новых технологий. Во-вторых, следовало вновь обосновать роль и значение КМП как самостоятельного вида ВС в условиях ухудшившейся экономической обстановки, сокращения военных расходов и острой конкуренции между различными видами ВС за распределение военного бюджета.

В отличие от периода 1990-х гг. на этот раз развитие концептуально-стратегической базы КМП шло в тесном сотрудничестве с ВМС. Руководство КМП осознавало, что новый этап сокращения военных расходов не будет столь безболезненным для КМП, как предыдущий. В этих условиях тесное сотрудничество способно обеспечить морским видам ВС преимущество в отстаивании своих интересов в Конгрессе, Белом доме и в глазах американской общественности, а также несколько ослабить позиции ВВС и Армии.

Более того, в начале 2000-х гг. отношения флота и морской пехоты стали постепенно улучшаться, что было достигнуто во многом благодаря продуктивному диалогу между руководством ВМС и КМП. В рамках Министерства ВМС КМП достиг фактического равноправия по отношению к флоту и стал в меньшей степени опасаться конкуренции с его стороны. Представители КМП получили возможность командовать соединениями ВМС. В 2004 г. бригадный генерал Джозеф Медина осуществлял руководство Третьей ЭУГ. В 2005 г. впервые в истории Председателем Комитета начальников штабов (КНШ) стал генерал КМП Питер Пэйс. Также в 2000-х гг. представители КМП впервые занимали должность заместителя председателя КНШ. В 2006 г. представитель авиации КМП впервые командовал авиакрылом авианосца, а в 2007 г. представитель морской авиации впервые командовал авиагруппой КМП.

В 2007 г. после длительной подготовки была подписана первая в истории единая для всех трех морских видов ВС стратегия (A Cooperative Strategy for 21st Century Seapower). В 2010 г. была принята дополняющая ее военно-морская оперативная концепция (Naval Operations Concept), также общая для ВМС, КМП и Береговой охраны (БОХР). Если для ВМС и морских видов ВС в целом эти документы вносили кардинальные изменения в военно-морскую стратегию, то непосредственно для КМП они служили скорее несколько модифицированным повторением существовавших документов. Центральное место в оперативной концепции и важное место в стратегии заняла идея использования морского пространства как единого плацдарма для маневра.

После принятия совместной военно-морской стратегии в 2008 г. были приняты Видение и стратегия КМП 2025 (Marine Corps Vision & Strategy 2025) и обновленная версия краеугольной оперативной концепции, на основе которых в 2010 г. была подготовлена третья редакция оперативных концепций КМП (Marine Corps Operating Concepts).

СИСТЕМЫ ОГРАНИЧЕНИЯ ДОСТУПА

В январе 2012 г. Барак Обама и Леон Панетта подписали Стратегическое руководство по вопросам обороны. Среди ключевых идей данного документа были переориентация военно-политической стратегии США на Азиатско-тихоокеанский регион (АТР) и отказ от проведения в ближайшем будущем крупномасштабных наземных операций.

К концу 2000-х гг. США осознали, что, несмотря на сохраняющееся превосходство в обычных вооружениях, американские ВС стали более уязвимыми. Причина тому – быстрое распространения эффективных и доступных систем вооружения, которые получили собирательное название «системы ограничения доступа» (A2/AD, Anti-Access, Area Denial). США окончательно поняли, что идея «абсолютного господства во всех сферах», столь популярная в конце 1990-х – начале 2000-х гг., утопична.




Идея противостояния системам ограничения доступа (СОД) заняла одно из ключевых мест в американской военной стратегии. В 2011 г. Председатель КНШ генерал Мартин Демпси подписал Объединенную концепцию по обеспечению оперативного доступа (Joint Operation Access Concept). В данном документе было закреплено официальное определение СОД и самого понятия «оперативного доступа».

Под «оперативным доступом» понимается возможность обеспечить проецирование военной мощи на ТВД с такой степенью свободы действий, которая была бы достаточна для выполнения поставленных задач. Основная стратегическая цель при этом – обеспечение беспрепятсвенного гарантированного доступа США как к глобальному общему достоянию человечества – международным водам, международному воздушному пространству, космосу и киберпространству, так и к отдельной суверенной территории какого-либо государства.

СОД подразделяются на «дальние» и «ближние». К первым относятся системы вооружения, которые препятствуют доступу ВС на ТВД. Ко вторым относятся системы вооружения, которые ограничивают свободу действия ВС непосредственно на ТВД. К СОД относятся такие системы вооружения, как подводные лодки, системы ПВО, баллистические и крылатые противокорабельные ракеты, противоспутниковое оружие, мины. К СОД были отнесены и такие средства ведения боевых действий, как террористические акты и компьютерные вирусы. Стоит отметить, что многие СОД, например ПЛ, могут применяться и как «ближние» и как «дальние», в то время как другие, например мины, преимущественно используются лишь в одной роли.

Одним из основных проектов по противодействию СОД стала совместная программа ВМС и ВВС США, получившая название «воздушно-морской битвы» (Air-Sea Battle), разработка которой началась еще в 2009 г. по поручению Роберта Гейтса. Воздушно-морская битва стала логическим развитием воздушно-наземной битвы – оперативной концепции интеграции ВВС и Армии, которая была разработана в 1980-е гг. для противодействия СССР в Европе и с успехом применялась в ходе операции «Буря в пустыне». Впервые идею воздушно-морской битвы озвучил еще в 1992 г. нынешний Командующий Европейским командованием ВС США адмирал Джеймс Ставридис. В основе воздушно-морской битвы лежит идея глубокой интеграции потенциалов проецирования мощи ВМС и ВВС для борьбы с СОД противника и обеспечения оперативного доступа для ВС США.

В 2011 г. в рамках Министерства обороны был создан Отдел воздушно-морской битвы, в который были привлечены также представители КМП и Армии, роль которых, тем не менее, оставалось второстепенной.

Параллельно с флотом, КМП вел разработку собственных оперативных концепций, которые также были в значительной степени ориентированы на противодействие СОД. В июле 2008 г. Начальник штаба КМП генерал Джеймс Конвей положил начало серии командно-штабных мероприятий в рамках программы Bold Alligator, направленной на восстановление потенциала проведения морских десантных операций. Кульминацией данной программы стали учения Bold Alligator 12 (BA12), которые были проведены силами Второй ЭУГ, Первой АУГ и 2-й экспедиционной бригады в Атлантическом океане в январе-феврале 2012 г., и стали крупнейшими десантными учениями США за последнее десятилетие.

В учениях приняли участие более 14 тыс. американских военнослужащих, 25 кораблей и судов, а также военнослужащие и корабли восьми других государств. Сценарий учений BA12 подразумевал отработку совместных действий ЭУГ, АУГ, КМП и судов Командования морских перевозок (Military Sealift Command) для проведения морского десанта в условиях применения противником ПКР и мин.

В мае 2011 г. КМП принял обновленную версию тактической концепции маневра «корабль-цель». Отличия от первоначальной версии 1997 г. заключались в большем акценте на СОД, иррегулярных противников (международный терроризм, незаконные вооруженные бандформирования и т.д.), а также невоенные операции и «мягкую силу». Даже спустя полтора десятилетия после принятия ее первоначальной версии, реализация концепции маневра «корабль-цель» требует решения широкого спектра проблем в сфере подготовки рядового и командного состава КМП и ВМС, обеспечения тылового снабжения и оснащения новым вооружением и военной техникой.

ЕДИНАЯ ВОЕННО-МОРСКАЯ БИТВА

В сентябре 2011 г. Начальник штаба КМП генерал Джеймс Эймос отправил Министру обороны Леону Панетте меморандум, в котором доказывал необходимость сохранения КМП как необходимого условия обеспечения национальной безопасности США. Он особо отметил, что КМП «обеспечивает ВС США уникальным набором возможностей», не дублирует функции других видов ВС, а расходы на его содержание составляют менее 8% от общих американских военных расходов.

Для подтверждения этого заявления и выполнения поручения, которое КМП дал ранее Роберт Гейтс, была создана рабочая группа по анализу десантных возможностей, которая занялась разбором ранее принятых стратегических и концептуальных документов и разработкой новой оперативной концепции корпуса. По результатам работы группы в 2012 г. был опубликован доклад «Военно-морские десантные возможности в XXI веке», в котором была выдвинута концепция «единой военно-морской битвы» (Single Naval Battle), идея которой уже поднималась, в том числе в новой версии концепции маневра «корабль-цель».




Единая военно-морская битва подразумевает интеграцию всех элементов американской морской мощи (надводных, подводных, наземных, воздушных, космических и информационных сил и средств) в единое целое для проведения совместных операций против регулярного и иррегулярного противника, который активно использует СОД. Ранее обеспечение господства на море и проецирование мощи, в том числе проведение морского десанта и нанесение ракетно-бомбовых ударов по территории противника, считались отдельными, мало зависящими друг от друга операциями. Единая морская битва предполагает их объединение и одновременное проведение в рамках совместной операции ВМС, КМП и других видов ВС. Отдельной задачей является интеграция ЭУГ и АУГ, что планировалось еще в начале 2000-х гг. в рамках создания экспедиционных ударных сил, а также подготовка старшего и высшего командного состава ВМС и КМП к проведению масштабных совместных морских десантных и иных операций под руководством объединенных штабов.

Единая военно-морская битва позиционируется как дополнение воздушно-морской битвы и является очевидной заявкой КМП на повышение его роли в противодействии СОД. Это вызывает определенную озабоченность со сторон Армии. Превращение тандема ВМС-ВВС в треугольник ВМС-ВВС-КМП теоретически может привести к тому, что Армия наиболее серьезно пострадает в результате бюджетных сокращений.

В совместной концепции по обеспечению доступа и противодействию СОД (Gaining and Maintaining Access: An Army-Marine Corps Concept), которую Армия и КМП приняли в марте 2012 г., отмечается, что Армия в определенных ситуациях также может действовать с моря. В декабре 2012 г. Армия приняла обновленную версию собственной краеугольной концепции (The U.S. Army Capstone Concept), в которой был сделан акцент на развитие потенциала быстрого реагирования и проведения экспедиционных операций. Ряд американских экспертов обратили внимание, что это свидетельствует о нарастающей конкуренции между двумя видами ВС и желании Армии частично взять на себя функции КМП. Высокопоставленные представители Армии постарались опровергнуть данные предположения, указывая на то, что Армия и КМП не соперничают, а сотрудничают с целью развития данных видов ВС как взаимодополняющих и не дублирующих функции друг друга.

В соответствии с докладом ACWG, в среднесрочной перспективе высока вероятность многочисленных локальных кризисов, конфликтов и войн. При этом большинство из них, несмотря на достаточно ограниченные масштабы, способны существенно повлиять на национальные интересы США. Это связано с необходимостью обеспечения защиты американских граждан, союзных США государств, высокой зависимостью США и развитых стран от свободы мореходства, доступа к ресурсам и рынкам. Даже небольшой конфликт в Персидском заливе или Юго-восточной Азии способен угрожать линиям морских коммуникаций, на которые приходится 90% морской торговли.

ACWG расширило понятие СОД, включив в него целый ряд невоенных инструментов ограничения американского оперативного доступа, в том числе использование дипломатического давления, гражданских протестов, блокирования различных значимых элементов инфраструктуры, экономических санкций и т.д. Особо отмечалась угроза «взаимно гарантированного экономического ослабления» как инструмента сдерживания США и своеобразного вида «дальней» СОД, по аналогии с «взаимно гарантированным уничтожением» в ядерной стратегии.

Данная ситуация требует от США сохранения КМП как сил постоянной готовности для быстрого реагирования на возникающие кризисы. При этом КМП способен как быстро создать сухопутную группировку в регионе, так и быстро ее вывести, что позволяет избежать нежелательных политических и финансовых издержек. Использование КМП в рамках единой военно-морской битвы позволяет США не увязнуть в конфликте, как это имело место в Ираке и Афганистане, и сохранить стратегическую гибкость.

В докладе ACWG также отмечалось, что существующая система внешнего присутствия и подготовки, которая опирается практически исключительно на амфибийные группы с экспедиционными батальонами на борту, не отвечает изменившейся международной обстановке.

Для выполнения многих задач, стоящих перед КМП и ВМС, требуется использование меньших по численности подразделений морской пехоты, которые были бы размещены не только на десантных кораблях, но и на других кораблях флота и БОХР. Небольшие подразделения морпехов могут эффективно использоваться для оказания гуманитарной помощи, обеспечения морской безопасности, борьбы с пиратством, наркотраффиком и другими иррегулярными угрозами, а также для более надежной защиты самих кораблей ВМС и БОХР от террористических актов.

С начала 2000-х гг. КМП ведет эксперементы по применению в качестве основной тактической единицы оперативных формирований ротного уровня (ECO, Enhanced Company Operations) в рамках концепции «рапределенных операций» (distributed operations). Были озвучены предложения о формировании самостоятельных «мини-амфибийных групп», которые могут включать в качестве одного из вариантов один ДКВД и три литоральных боевых корабля. Предполагается, что приспособленные к самостоятельным действиям формирования КМП ротного и даже меньшего уровня будут более эффективными при борьбе с иррегулярным противником, а также в боевых действиях высокой интенсивности (например в городах). Для этого требуется перераспределение систем командования, управления, связи, разведки, огневой поддержки с батальонного на ротный уровень.




Вместе с тем для проведения более-менее масштабных морских десантных операций батальон является недостаточным и требуется подготовка КМП и ВМС для проведения операций бригадного уровня. Многие высокопоставленные представители КМП и ВМС отмечали, что проведение морского десанта бригадного уровня качественно отличается от действий стандартных экспедиционных батальонов и требует особой подготовки военнослужащих.

Одним из важных элементов подготовки ВМС и КМП к проведению морских десантных операций бригадного уровня стали регулярные учения Dawn Blitz (DB), которые проводятся силами 3-й ЭУГ и 1-й экспедиционной бригады. От программы Bold Alligator эти учения отличаются меньшими масштабами, что объясняется их ориентацией на отработку действий на тактическом уровне.

Использование сочетания установок Объединенной концепции по обеспечению оперативного доступа, воздушно-морской битвы и выводов доклада ACWG на оперативно-стратегическом уровне было опробовано во время крупных командно-штабных учений Expeditionary Warrior 12 (EW12) в марте 2012 г. Сценарий EW12 подразумевал принуждение к миру вымышленного государства, вторгнувшегося на территорию своего соседа и поддерживающего повстанческое движение на его территории. Государство-агрессор пользуется поддержкой региональной державы, а операция принуждения к миру проводится коалицией в соответствии с мандатом Совбеза ООН в условиях активного использования противником СОД и отсутствия в регионе баз ВС США или их союзников. Результаты EW12 подтвердили большинство выводов доклада ACWG, а также акцентировали внимание на ряде конкретных проблем, таких как необходимость вовлечения в процесс интеграции сил специальных операций, обеспечение противоминной борьбы, ПРО ТВД, а также создание системы согласованного управления авиацией и иными ударными средствами различных видов ВС и государств в рамках коалиции.

Совокупность таких учений, а также экспериментов в рамках программы ECO позволяют отработать различные аспекты проведения экспедиционных операций на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях. Данные мероприятия дополняют и влияют друг на друга, что обеспечивает эффективную боевую подготовку и динамичное развитие стратегически-концептуальной базы КМП.