Чужое оружие, о негативном влиянии импорта вооружений на обороноспособность России и потенциальной угрозе в случае возможных военных конфликтов

Чужое оружие

Борис Юлин, историк, военный эксперт, о негативном влиянии импорта вооружений на обороноспособность России и потенциальной угрозе в случае возможных военных конфликтов.

Здравствуйте! Сегодня я хотел бы поговорить о набравшей обороты в бытность министра обороны господина Сердюкова теме импорта вооружений. Что такое импорт вооружений? Это закупка оружия и снаряжения для нашей армии за рубежом. В чем, собственно говоря, сложность этой темы? К оружию многие люди относятся как к обычному товару, то есть типа того: есть деньги – можно купить, можно выбрать чего-нибудь получше. Допустим, если зарубежный танк окажется лучше нашего, то почему бы не взять его, если не хуже, окажется, допустим, зарубежный самолет. При этом это взгляд сугубо обывательский, хотя он и господствовал в руководстве министерства обороны.

Дело в том, что оружие – это то, что требуется для защиты нашей страны от возможного агрессора, поэтому страна должна иметь возможность выпускать свое оружие сама. Чем опасна закупка вооружений за рубежом? Еще никому не удавалось закупить оружия столько, чтобы хватило, то есть требовался выпуск собственного вооружения. Но если оружие закупается на всю войну за рубежом, то его поставки могут быть в любой момент прекращены. Покупаем мы допустим израильские беспилотники, как это сейчас шло, или как предлагал заместитель Сердюкова – начнем покупать, например, танки «Леопард 2» вместо наших. В случае конфликта если нам прекратят поставки, то у нас не будет ни запчастей для этой техники, ни поставок этой новой техники – это первый минус. Страна, которая пользуется покупным вооружением, имеет ограниченную обороноспособность и ограниченный суверенитет, то есть она сильно зависит от внешних поставок.

Второй момент. Если в XIX – XVIII веке еще продавались новейшие образцы вооружения (потому что между новейшими и не новейшими особой разницы не было), то сейчас всегда экспортные варианты хуже, чем те варианты, которые страны разрабатывают для себя. И если допустим, мы покупаем вертолетоносцы «Мистраль», которые, в общем-то, совсем непонятно зачем нужны нашей стране, то мы не будем получать новейшие натовские комплексы оперативного управления и управления на поле боя, которое есть в НАТО. Почему? Потому что это секрет, собственно говоря, не совсем даже французский, это секрет натовский и нам его никто не продаст. Нам, по сути, продается не современный боевой комплекс, а продается здоровый паром с финской силовой установкой. Мы бы могли это собрать и укомплектовать такую силовую установку и у себя. То же самое касается и остальных видов вооружения – никто современнейшую систему управления, современнейшие системы наведения нам не продаст. Соответственно это автоматом обозначает то, что купленное нами вооружение будет уступать вооружению потенциального противника.

Обычно в защиту темы закупки вооружений приводя в пример и Петра Первого и Советский Союз. Что Советский Союз при Сталине закупал образцы техники за рубежом, закупал целые производственные линии, закупал единичные образцы оружия. Что Петр Первый во время войны со Швецией закупал образцы оружия в Западной Европе. Но при этом забывают такой момент: в то время шло становление военной промышленности нашей страны. При Петре Первом строились военные заводы, создавались предприятия, которые добывали метал, перерабатывали, и которые делали из этого метала оружие. Петр Первый закупал образцы оружия для того, чтобы была основа для разработки своих образцов, которых до этого не было. Он закупал фактически то, что называется технологиями, то есть он переманивал на русскую службу иностранных специалистов – голландских, английских оружейников.

Нам же сейчас, когда предлагается купить те же самые вертолетоносцы «Мистраль», ни французских судостроителей не предоставили, ни оружейников, то есть предлагается только готовая продукция – Петр Первый такого не закупал. То же самое касается и Советского Союза во времена Сталина: закупались образцы оружия, закупались технологические линии, создавались новые заводы, создавались конвейеры по производству, отрабатывалась собственная инженерная школа. То есть, то чего опять же не было, то есть, то чего нам не досталось от Российской Империи, потому что в Российской Империи военно-конструкторская школа была достаточно слабая, военная промышленность была остаточно убогая, по крайней мере, для того, чтобы претендовать на роль великой державы.

Сейчас же у нас есть военная промышленность, есть конструкторские бюро, есть свои образцы техники, которые можно развивать, и можно закупать для изучения зарубежные образцы техники, но у нас закупаются не для изучения. У нас заказываются четыре «Мистраля» для того, чтобы два построили во Франции, два построили у нас, при этом никакой подготовки кадров нет, передачи никакой технологии нет.

У нас собираются выпускать и начали выпускать бронеавтомобили «Рысь», которые являются, по сути, итальянской разработкой, к которой наши конструкторы не имеют никакого отношения. И которые будут выпускаться у нас в стране по такому принципу, который называется локализация. То есть постепенно повышается степень локализации. Что такое степень локализации? Это означает, что некоторые важные узлы и агрегаты продолжают выпускаться не у нас. И если для гражданского проекта типа «Сухого Суперджета», это еще хоть как-то с натяжкой может прокатить, то для военной техники это недопустимо в принципе. Почему? Потому что если мы будем закупать те же самые бронеавтомобили и окажется, что мы не можем выпускать у нас для этих бронеавтомобилей двигатели из-за отсутствия какой-нибудь жизненно важной детали, которую мы не способны производить сами, то мы останемся без этого оружия.

Близкий подход к подобным закупкам вооружения был у Российской Империи в начале ХХ века, тогда зависимость наших вооруженных сил от импортных поставок постоянно возрастала. В результате это дало довольно интересный эффект, например, из-за недопоставок оборудования (при кстати довольно незначительной степени того что сейчас называется локализацией), недопоставок важного оборудования для черноморских линкоров их ввели на год позже. Почему? Потому что то, что заказывали у немцев, пришлось перебрасывать к австриякам, так как Австрия тоже оказалась в войне с нами, то это перебрасывали к англичанам и французам, но те, воюя, в первую очередь выполняли свои заказы, а наши заказы производили как второочередные. И именно это задержало ввод в строй на год, важнейших кораблей и соответственно на год обеспечил преимущество германо-турецким силам на черном море.

При этом тогда нам все-таки было легче, потому что у нас были официальные очень мощные сильные военные союзники. Нашими союзниками были Япония, Франция, Англия, то есть мы входили в мощный военный союз – в Антанту. Поэтому мы могли все-таки рассчитывать на помощь союзников, если чего-то не удастся получить от прежних субподрядчиков за рубежом. Сейчас у нас военный союзник только один – это Беларусь, и когда сейчас приводят в пример разработку высокотехнологичных сложных видов вооружения международной кооперации, пример нам приводит страны НАТО, допустим совместные разработки англичанами, немцами и французами, или совместные разработки американцами и англичанами. Это все здорово, но эти страны пошли сознательно на некоторые ограничения суверенитета, вступив в военный союз, то есть это военные союзники, совместно разрабатывающие оружие против своих потенциальных противников. Они не разрабатывают оружие совместно с Китаем, которого считают потенциальным союзником, и они не разрабатывают оружие совместно с нами – они разрабатывают для себя оружие самостоятельно.

Поэтому никакой зависимости, допустим, от нас у них в производстве своего вооружения не будет. А мы в зависимости от них – покупая у них оружие, пытаясь его освоить производство у нас – попадаем, притом в зависимость очень сильную. При этом противник будет знать все сильные и слабые стороны нашего оружия (потому что оно исходно их) гораздо лучше нас – это недопустимо. Импорт вооружения – это крайняя, аварийная мера, когда нет другого выхода. Однако считать, что не другого выхода в стране, где имеется большое количество военных КБ, где есть большое количество военных предприятий – это достаточно абсурдно. Здесь проблема другая: закупка технологических линий, переоснащение военной промышленности, можно даже и с зарубежной помощью, но ни в коем случае не выпуск вооружений. Однако пока что еще ничего не слышно о том, что мы освоили какие-то современные западные технологии или, что у нас появились военные роботизированные предприятия с роботизированными промышленными линиями.

Соответственно, само направление Министерства обороны на закупки техники за рубежом – это шаг, который можно квалифицировать как предательство. Особенно с учетом того, что эти шаги убивают отечественную военную промышленность и отечественные военные КБ.