Небесный щит чужой отчизны

От редакции. 

В отечественном экспертном сообществе, а равно среди любителей истории уже более 20 лет не прекращаются дискуссии о перипетиях Холодной войны, глобального военно-политического противостояния НАТО и стран Организации Варшавского Договора в 1950-1980-х годы.

Показательно при этом, что в 2000-х годах подросшие представители последнего поколения советских пионеров и первого поколения антисоветских скаутов зачастую воспринимают сюжеты советско-американского военного противостояния в контексте относительно близких им реалий середины-конца 1980-х. А поскольку на те годы пришелся пик развития советской военной мощи и существовало достигнутое еще в 1970-е надежное равновесие в сфере стратегических наступательных вооружений, то и вся Холодная война в целом подчас воспринимается через призму этого советско-американского паритета. Что ведет к достаточно странным, произвольным, подчас фантастическим выводам при анализе решений хрущевской эпохи.

Данная статья призвана показать, сколь силен был наш враг в 1950-1960-е годы, силен не только в экономическом, но и в интеллектуальном, научно-техническом отношении. И еще раз напомнить, что для выхода к середине 1970-х годов на планку «гарантированного взаимного уничтожения», то есть на пресловутый ракетно-ядерный паритет, еще при Хрущеве (и лично Хрущеву) пришлось принять ряд тяжелых, опасных, но принципиально важных решений, которые современным горе-аналитикам представляются «необдуманными» и даже «абсурдными».

* * *

Итак, Холодная война, середина 1950-х годов.

США имеют абсолютное превосходство над СССР в военно-морских силах, решающее – в количестве атомных боезарядов, и очень серьезное – в качестве и количестве стратегических бомбардировщиков.

Напомню, что в те годы еще не были созданы межконтинентальные баллистические ракеты и достаточно дальнобойные ракеты-носители ядерных боезарядов для подводных лодок. Поэтому тяжелые бомбардировщики с атомными бомбами служили основой стратегического наступательного потенциала. Весьма существенным дополнением к ним служили бомбардировщики – носители тактических атомных бомб, развернутые на борту многочисленных американских авианосцев.

В то время как бомбардировщики-«стратеги» B-36 Peacemaker и B-47 Stratojet^[1], взлетая с авиабаз на территории Великобритании, Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, Японии, должны были залетать вглубь территории СССР на тысячи километров и сбрасывать мощные термоядерные бомбы на важнейшие города и промышленные центры, более легкие бомбардировщики AJ-2 Savage, A-3 Skywarrior и A-4 Skyhawk^[2], покидая палубы авианосцев, могли наносить удары по всей периферии Советского Союза. Под удары палубной авиации попадали, в числе прочих, города, имевшие важнейшее военно-экономическое значение: Ленинград, Таллинн, Рига, Владивосток, Калининград, Мурманск, Севастополь, Одесса, Новороссийск, Батуми и другие.

Таким образом, по состоянию на середину-конец 1950-х годов США имели все возможности нанести по СССР массированный и сокрушительный ядерный удар, который если и не привел бы к мгновенному коллапсу советского государства, то крайне затруднил ведение войны в Европе и, шире, оказание организованного сопротивления натовским агрессорам.

Конечно, в ходе нанесения этого удара американские ВВС понесли бы весьма серьезные потери. Но высокая цена была бы заплачена за достижение не тактического и не оперативного, а стратегического успеха. Нет сомнений, что планировщики Третьей мировой войны были готовы эту цену платить.

Единственным весомым сдерживающим фактором для агрессора могла служить угроза эффективного ответного удара непосредственно по территории США, по важнейшим политическим и экономическим центрам страны. Потерять в считанные часы миллионы своих граждан под советской ядерной бомбардировкой? К такому обороту дел Белый Дом и Пентагон готовы не были.

Что же имелось в те годы в советском стратегическом ядерном  арсенале?

В больших количествах – устаревшие четырехмоторные поршневые бомбардировщики Ту-4^[3]. Увы, при базировании в пределах границ СССР Ту-4 из-за недостаточной дальности не доставали до основной части территории США.

Новые, реактивные бомбардировщики Ту-16^[4] также не обладали достаточной дальностью для того, чтобы наносить удары через океан или через Северный полюс по важнейшим американским центрам.

Значительно более совершенные, четырехмоторные реактивные бомбардировщики 3М^[5] начали поступать на вооружение советских ВВС только с 1957 года. Они могли наносить удары тяжелыми термоядерными бомбами по большинству объектов на территории США, но советская промышленность строила их медленно.

То же касается и новых четырехмоторных турбовинтовых бомбардировщиков Ту-95^[6] – они вполне подходили для того, чтобы надолго занулить цену недвижимости в Сиэтле или Сан-Франциско, но их количество не шло ни в какое сравнение с армадой американских B-47 (которых в течение 1949-1957 годов было произведено свыше 2000!).

Серийные советские баллистические ракеты того периода подходили для ударов по европейским столицам, но до США не добивали.

Авианосцев в ВМФ СССР не имелось. И, соответственно, отсутствовала даже призрачная надежда дотянуться до супостата при помощи одно- или двухмоторных ударных самолетов.

Крылатых или баллистических ракет, развернутых на борту подводных лодок, было весьма немного. Хотя те, что имелись, некоторую угрозу для приморских городов вроде Нью-Йорка и Вашингтона всё же представляли.

Резюмируя, можно сказать, что по-настоящему сокрушительный ядерный удар по территории США Советский Союз в 1950-е годы нанести не мог.

* * *

Следует, однако, учесть, что в послевоенном СССР традиционно хорошо оберегалась военная тайна. Американским военным аналитикам приходилось иметь дело с весьма фрагментарными сведениями о советском стратегическом потенциале. Соответственно, в США советская военная угроза в течение 1950-х годов могла интерпретироваться в спектре от «ни одна атомная бомба Советов не упадет на нашей территории» до «мы можем подвергнуться серьезному удару, в котором примет участие несколько сотен стратегических бомбардировщиков и некоторое количество ракет с борта подводных лодок».

Само собой, низкая оценка советской военной угрозы не устраивала мощнейший военно-промышленный комплекс США, да и, будем справедливы, противоречила интересам национальной безопасности. В итоге, «оптимистично» решили, что СССР все-таки способен наслать на города США сотни бомбардировщиков-«стратегов» уровня Ту-95 и 3М.

А поскольку еще 7-10 лет назад прямая военная угроза территории США со стороны СССР оценивалась совершенно иначе (а именно: она была близка к нулю по причине отсутствия у Советов не только адекватных носителей, но и атомных боезарядов в заметных количествах), то осознание этого факта (пусть и факта виртуального) повергло американские штабы в уныние.

Выходило, что всё военное планирование Третьей мировой войны, в центре которого помещалась возможность безнаказанно разбомбить советскую промышленность и инфраструктуру, придется перекраивать с учетом возможности ответного удара прямо по территории США. Особенно, конечно, затосковал американский политический истеблишмент – после 1945 года он не привык действовать со связанными руками, да и вообще с оглядкой на чьи-либо внешнеполитические интересы.

Чтобы сохранить себе свободу рук на ближайшее десятилетие (1960-е), США требовалось создать... СОИ!

Правда, в те годы непробиваемый стратегический зонтик над США не имел модной в 1980-е космической компоненты и назывался он не Стратегическая Оборонная Инициатива, а SAGE^[7] (принятая в советской литературе транслитерация – «Сейдж»). Но содержательно это была именно стратегическая национальная система ПВО, призванная отразить массированный атомный удар по территории США.

И вот на примере SAGE прекрасно виден высочайший уровень американского научного и военно-промышленного потенциала 1950-х. Также SAGE можно назвать едва ли не первым серьезным успехом того, что значительно позднее начало описываться вездесущим ныне термином IT – Intellectual Technologies.

SAGE, по замыслу ее создателей, должна была представлять насквозь инновационный, циклопический организм, состоящий из средств обнаружения, передачи данных, центров принятия решений и, наконец, «исполнительных органов» в виде батарей ракет и сверхзвуковых беспилотных перехватчиков.

Собственно, на инновационность проекта указывает уже его наименование: SAGE – Semi-Automatic Ground Environment. Странноватое для русского уха раскрытие этой аббревиатуры дословно значит «Полуавтоматическая наземная среда». Эквивалентный, то есть неточный, но понятный русскому читателю перевод, примерно такой: «Полуавтоматическая компьютеризованная система управления ПВО».

* * *

Чтобы понять широту замысла создателей SAGE, следует вспомнить как в те же годы выглядела самая совершенная для своего времени система стратегической ПВО Москвы «Беркут»^[8], предназначенная для отражения массированных налетов американских бомбардировщиков B-36 и B-47.

Предварительное целеуказание система «Беркут» получала от радиолокационных станций кругового обзора «Кама». Далее, когда неприятельские бомбардировщики входили в зону ответственности конкретного огневого дивизиона ПВО, вооруженного зенитными ракетами В-300 комплекса С-25, в дело включалась радиолокационная станция наведения ракет Б-200. Она выполняла и функции сопровождения цели, и выдавала радиокоманды наведения на борт ракеты В-300. То есть сама ракета В-300 была не самонаводящейся (на ее борту отсутствовали какие-либо счетно-решающие устройства), а полностью радиоуправляемой.

Легко видеть, что, таким образом, отечественная система «Беркут» остро зависела от работы радиолокационных станций Б-200. В пределах покрытия радарного поля станций Б-200, которое, достаточно грубо говоря, совпадало с Московской областью, система «Беркут» обеспечивала уничтожение неприятельских бомбардировщиков, но за его пределами была совершенно бессильна.

Еще раз: система «Беркут», очень дорогая и для своего времени весьма совершенная, обеспечивала защиту от атомных ударов с борта бомбардировщиков Москвы и Московской области. Но, к сожалению, не прикрывала стратегические объекты в других регионах европейской части СССР. Это было связано как с недостаточными дальностью и скоростью полета ракет В-300, так и со скромной дальностью действия РЛС Б-200.

Соответственно, чтобы прикрыть аналогичным образом Ленинград требовалось разместить вокруг него, в свою очередь, РЛС Б-200 и десятки дивизионов с пусковыми установками ракет В-300. Чтобы прикрыть Киев – то же самое. Чтобы прикрыть район Баку с его богатейшими нефтяными месторождениями – то же самое, и так далее.

Американский аналог «Беркута», ЗРК «Найк-Аякс» (Nike-Ajax)^[9], имел подобные конструктивные и концептуальные решения. Прикрывая свои крупнейшие административные и промышленные центры, США были вынуждены производить «Найк-Аяксы» и РЛС для них в огромных количествах, чтобы создать классические кольца ПВО, похожие на советский «Беркут».

Иными словами, вся стратегическая ПВО 1950-х годов и в СССР, и в США была ориентирована на защиту объекта или группы объектов, находящихся в пределах относительно компактной зоны (поперечником до нескольких сотен километров). За пределами такой зоны обеспечивалось в лучшем случае установление самого факта движения воздушных целей, но уже не устойчивое их сопровождение от радара до радара и, тем более, не наведение на них зенитных ракет.

Создавая систему SAGE, американские инженеры решили превзойти ограниченность подобного подхода.

Смысл SAGE заключался в том, чтобы создать сплошное покрытие территории США радарным полем. Информация от радаров, создающих это сплошное покрытие, должна была стекаться в специальные центры обработки данных и управления. Установленные в этих центрах компьютеры и другие элементы оборудования, объединяемые общим обозначением AN/FSQ-7 и производимые более чем известной в наши дни фирмой IBM, обеспечивали обработку первичного потока данных от радаров. Воздушные цели выделялись, классифицировались, ставились на непрерывное сопровождение. А главное – производилось целераспределение между конкретными огневыми средствами и выработка упрежденных данных для стрельбы.

В итоге, на выходе компьютеры системы AN/FSQ-7 давали совершенно четкую разблюдовку: какой конкретно огневой дивизион (эскадрон, батарея) куда именно должен выпустить столько-то ракет.

«Всё это очень хорошо, – скажет внимательный читатель. – Но о каких именно ракетах идет речь? Эти ваши AN/FSQ-7 могут насчитать оптимальную точку встречи с советским бомбардировщиком где-нибудь в ста милях от Вашингтона над Атлантикой или в двух сотнях миль к юго-воcтоку от Сиэттла, над Скалистыми горами. И чем мы будем обстреливать цели на таком удалении?»

В самом деле. Максимальная дальность ракет комплекса «Найк-Аякс» не превышала 50 км. Весьма совершенный «Найк-Геркулес», который в середине 1950-х только разрабатывался, должен был стрелять максимум на 140 км. По тем временам это был превосходный результат! Но если подсчитать, сколько огневых позиций «Найк-Геркулесов» следовало бы развернуть для обеспечения надежной ПВО только Восточного побережья США по приведенной выше концепции сплошного радарного покрытия системы SAGE, получим огромные цифры, разорительные даже для американской экономики.

Вот потому-то на свет и появился уникальный беспилотный летательный аппарат IM-99, входящий в состав комплекса CIM-10 Bomarc^[10], разработанный и построенный фирмой «Боинг». Будем в дальнейшем называть IM-99 попросту «Бомарком», поскольку это весьма распространенная в неспециальной литературе практика – переносить наименование комплекса на его основной огневой элемент, то есть на ракету.

* * *

Что же такое ракета «Бомарк»? Это сверхдальнобойный зенитный управляемый реактивный снаряд стационарного базирования, имевший исключительно высокие для своего времени летно-технические характеристики.

Дальность. «Бомарк» модификации A летел на дальность 450 километров (для сравнения: от Москвы до Нижнего Новгорода – 430 км). «Бомарк» модификации B – на 800 километров!

От Вашингтона до Нью-Йорка 360 км, от Москвы до Ленинграда – 650 км. То есть Bomarc-B теоретически мог бы стартовать с Красной площади и перехватить цель над Дворцовой набережной в Питере! А, стартовав с Манхэттена, попытаться перехватить цель над Белым Домом, после чего в случае неудачи вернуться и поразить воздушную цель над точкой запуска!

Скорость. У Bomarc-A – 2,8 Маха (950 м/с или 3420 км/ч) , у Bomarc-B – 3,2, Маха (1100 м/с или 3960 км/ч). Для сравнения: у советской ракеты 17Д, создаваемой в рамках модернизации ЗРК С-75 и испытываемой в 1961-1962 гг., максимальная скорость составила 3,7 Маха, а средняя рабочая скорость – 820-860 м/с. Таким образом, «Бомарки» имели скорости, примерно равные самым совершенным экспериментальным образцам советских зенитных ракет первой половины 1960-х, но при этом показывали абсолютно беспрецедентную дальность полета!

Боевая нагрузка. Как и все другие тяжелые зенитные ракеты, «Бомарки» не были рассчитаны на прямое попадание в перехватываемую цель (решить подобную задачу было невозможно по ряду технических причин). Соответственно, в обычном снаряжении ракета несла 180-кг осколочную боевую часть, а в специальном – атомную боеголовку мощностью 10 кт, которая, как принято считать, поражала советский бомбардировщик на расстоянии до 800 м. Весьма характерно, что по результатам испытаний обычную осколочную 180-кг БЧ сочли неэффективной и в качестве штатной у «Бомарков-B» была оставлена только атомная. Это, впрочем, является стандартным решением для любых ракет стратегической ПВО США и СССР, так что какого-либо особенного прорыва атомная БЧ «Бомарка» собой не являет.

В 1955 году в США были утверждены воистину наполеоновские планы строительства национальной ПВО.

Предусматривалось развернуть 52 базы с 160 ракетами «Бомарк» на каждой. Таким образом, число принятых на вооружение «Бомарков» должно было составить 8320 единиц!

Учитывая высокие характеристики комплекса CIM-10 Bomarc и системы управления SAGE, а также принимая в расчет, что «Бомарки» должны были дополняться в структуре ПВО Североамериканского континента многочисленными истребителями-перехватчиками, а также ЗРК «Найк-Аякс» и «Найк-Геркулес», следует признать, что американская СОИ тех лет должна было удаться на славу. Если мы даже в разы завысим численность флота советских стратегических бомбардировщиков 3М и Ту-95 и будем считать, что, скажем, в 1965 году СССР смог бы выслать против США 500 таких машин, мы получим, что на каждый наш самолет у противника имеется 16 штук одних только «Бомарков».

В общем, по всему выходило, что в лице системы ПВО SAGE американцы получают непробиваемый небесный щит, наличие которого сводит на нет все советские послевоенные достижения в деле развития стратегической бомбардировочной авиации и атомного оружия.

С одной маленькой оговоркой. Щит, непробиваемый для целей, движущихся с дозвуковой или околозвуковой скоростью. Принимая рабочие скорости «Бомарков-B» в 3 Маха, можно считать, что надежно будет перехвачена цель, имеющая скорость не более 0,8-0,95 Маха, а именно – любой бомбардировщик конца 1950-х, способный нести атомное оружие, и большинство серийных крылатых ракет тех лет.

Но если скорость атакующего носителя атомного оружия составит 2-3 Маха – успешный перехват «Бомарком» станет практически невероятен.

Если же цель движется со скоростями порядка километров в секунду, то есть быстрее чем 3 Маха, то ракеты «Бомарк» и всю концепцию их применения можно считать полностью бесполезными. И небесный щит Америки превращается в одну огромную дырку от бублика...

* * *

А что это за цели, которые движутся со скоростями порядка километров в секунду?

Такие в 1950-е годы уже были прекрасно известны – головные части (ГЧ) баллистических ракет на нисходящем участке траектории. Пролетев положенный сегмент суборбитальной траектории, ГЧ баллистической ракеты с огромной скоростью проходит стратосферу в обратном направлении, сверху вниз, и, несмотря на некоторую потерю скорости от трения о воздух, в районе цели имеет скорость порядка 2-3 км/с. То есть с запасом превосходит диапазон скоростей перехвата «Бомарка»!

Причем такие баллистические ракеты не только были к тому времени уже созданы, но и производились сериями в десятки и сотни единиц. В США ими стали «Юпитер» и «Тор»^[11], в СССР – Р-5, Р-12 и Р-14^[12].

Однако дальность полета всех этих изделий лежала в пределах 4 тыс.км и с территории СССР все перечисленные баллистические ракеты до Америки не доставали.

Выходило, что у нас в принципе есть чем проткнуть небесный щит системы SAGE, но вот только наш стилет баллистических ракет с их гиперзвуковыми ГЧ был коротковат и до врага не доставал.

***

Ну а теперь давайте вспомним, что инкриминируют Н.С.Хрущеву наши горе-аналитики.

«Хрущев уничтожил надводный флот СССР».

Ну, во-первых, было бы что уничтожать. Если бы у СССР в 1956 году были 10 авианосцев, а Хрущев их пустил на слом, тогда, конечно, да, было бы обидно. Однако авианосцев у нас не было ни одного в строю и ни одного в постройке.

Если бы флот СССР имел на вооружении 10 линкоров, подобных американской «Айове» или британскому «Вэнгарду»^{[13], а Хрущев их все обратил в блокшивы и плавказармы – это смотрелось бы варварством. Однако ни одного даже относительно нового линкора у СССР не было ни тогда, ни ранее.}

Но и новый линкор, и новейший авианосец – пусть даже со сверхмодной атомной энергоустановкой – не нес на борту оружия, способного достаточно эффективно воздействовать на территорию США, прикрытую системой ПВО SAGE и армадами беспилотных перехватчиков «Бомарк». Почему? Потому что в те годы на борту авианосцев и линкоров не было и не могло быть достаточно быстрых сверхзвуковых носителей ядерного оружия хотя бы средней дальности. Палубные бомбардировщики летали относительно медленно. Серийных сверхзвуковых крылатых ракет морского базирования с дальностью полета хотя бы в 500-1000 км создано тоже не было.

Получалось, что для решения главной стратегической задачи – нанесения атомного удара по территории США – современный по меркам 1950-х годов надводный флот совершенно бесполезен!

Ну и зачем же тогда его нужно было строить, задействуя грандиозные ресурсы?..

Чем еще якобы плох Хрущев в деле военного строительства?

«Хрущев страдал ракетоманией».

А какой еще «манией» можно было страдать перед лицом SAGE?

Только огромная многоступенчатая баллистическая ракета, как показала знаменитая королёвская Р-7^{[14], может полететь достаточно далеко, чтобы добить до США с территории СССР, и притом разогнать ГЧ с атомным боевым зарядом до гиперзвуковых скоростей, гарантирующих уклонение от любых огневых средств системы SAGE.}

Естественно, и Р-7, и ее близкие аналоги были громоздки, уязвимы, очень сложны в обслуживании, стоили огромных денег, но только они, полноценные межконтинентальные баллистические ракеты, по совокупности боевых качеств обещали в ближайшие десять лет формирование серьезной ударной группировки, способной стать по-настоящему опасной для любых объектов на всей территории США.

Соответственно, хотя сам я лично флотофил и меня завораживают видения огромного советского надводного флота, могучих авианосцев и блистательных линкоров, бороздящих Центральную Атлантику на траверзе Нью-Йорка, я понимаю, что для не столь уж впечатляющей советской экономики тех лет вопрос стоял жестко: либо МБР, либо авианосцы. Советское политическое руководство приняло решение в пользу МБР и, я думаю, не прогадало. (Поскольку, к слову, стратегическая безопасность и современной России перед лицом устрашающего превосходства США в обычных вооружениях гарантируется исключительно наличием боеспособных МБР, а не чем-либо еще.)

* * *

Ну и последнее, самое интересное и неоднозначное: Карибский кризис.

Он, напомню, как таковой, как кризис, произошел в октябре 1962 года, но роковые решения были приняты в СССР еще 24 мая 1962 г.

В тот день на расширенном заседании Политбюро постановили доставить на Кубу и привести в боеготовое состояние несколько полков баллистических ракет средней дальности Р-12 и Р-14. Вместе с ними на Кубу отправлялся достаточно внушительный контингент сухопутных войск, ВВС и ПВО для прикрытия. Но не будем останавливаться на деталях, сосредоточимся на главном: СССР впервые в истории решил придвинуть вплотную к границам США ударную группировку из 40 пусковых установок и 60 боеготовых ракет средней дальности.

Группировка имела совокупный ядерный потенциал 70 мегатонн в первом пуске.

Всё это происходило в те дни, когда США уже развернули 9 баз «Бомарков» (до 400 ракет-перехватчиков) и порядка 150 батарей новых ЗРК «Найк-Геркулес». То есть на фоне быстрого приращения огневых возможностей национальной системы ПВО SAGE.

Когда разведка США вскрыла развертывание на Кубе советских баллистических ракет, способных поражать цели на большей части территории США, причем с самого неожиданного направления (американцы строили ПВО с расчетом в первую очередь на удары с севера, северо-востока и северо-запада, но никак не с юга), американская верхушка, а равно и президент Дж.Ф.Кеннеди испытали глубокий шок. После чего отреагировали очень жестко: объявили полную морскую блокаду Кубы и начали подготовку к массированному вторжению на остров. Одновременно с этим американские ВВС и авиация ВМС готовились к нанесению ударов по всем стартовым позициям и базам советских баллистических ракет на Кубе.

В то же время до советского руководства был доведен ультиматум: немедленно убрать ракеты с Кубы!

Собственно, вот эта ситуация, когда мир оказался на грани войны между США и СССР, и называется Карибским (или Кубинским) ракетным кризисом.

При этом вся известная мне литература по Карибскому кризису^{[15] подчеркивает, что ракеты Р-12 и Р-14 были отправлены на Кубу в качестве советского симметричного ответа на размещение американцами своих баллистических ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» на территории Турции, Италии и Великобритании в течение 1960-1961 гг.}

Это, вполне возможно, чистейшая правда, то есть принятое решение самим Политбюро, наверное, и осознавалось как «ответ Америке на развертывание «Торов» и «Юпитеров».

Но американских-то военных и политиков наверняка шокировал не «ответ» как таковой. А совершенная несимметричность подобного ответа в их представлении!

Вообразите: интенсивно строится система SAGE. Вы живете за непробиваемыми стенами Крепости Америка. Ракеты Р-7, запустившие на орбиту Sputnik и Гагарина, где-то очень далеко, а главное – их совсем мало.

И вдруг совершенно внезапно выясняется, что система SAGE, все её радары, компьютеры, ракетные батареи – огромная груда металлолома. Потому что неказистая ракета Р-12, взлетев с клочка сухой земли между плантациями кубинского сахарного тростника, способна доставить к плотине в нижнем течении Миссисипи боевую часть с зарядом две мегатонны. А после обрушения плотины гигантская волна смоет Новый Орлеан в Мексиканский залив.

И воспрепятствовать этому невозможно.

То есть еще вчера в вашем военном планировании мегатонные бомбы взрывались над Киевом и Москвой, над Таллинном и Одессой.

А сегодня вдруг обнаружилось, что нечто подобное может взорваться и над Майами.

И все ваши многолетние усилия, всё ваше объективное технологическое, экономическое, организационное превосходство – ничто.

Что немедленно хочется сделать военному человеку в такой ситуации?

Нанести массированный ядерный удар по всем позициям ракет Р-12 и Р-14 на Кубе. При этом для надежности бить атомными боезарядами не только по разведанным, но и по предположительным пунктам дислокации советских ракет. По всем портам. По известным армейским складам.

И поскольку подобные действия будут равнозначны объявлению войны – сразу же наносить массированный атомный удар по советским войскам и по советским стратегическим объектам в Восточной Европе и в СССР.

То есть начинать полноценную Третью мировую войну с неограниченным применением ядерного оружия. При этом начинать ее с выбивания наиболее опасных и сравнительно немногочисленных советских ракет на Кубе и Р-7 в районе Байконура, а в остальном надеяться на непробиваемость системы ПВО SAGE.

Почему в действительности американцы этого не сделали?

С моей точки зрения, имеющиеся аналитические расследования этого обстоятельства ясного и однозначного ответа на этот вопрос не дают, да и вряд ли возможен простой ответ на столь сложный вопрос. Лично я для себя считаю, что ключевую роль в недопущении войны сыграли человеческие качества президента Кеннеди.

Причем я имею в виду вовсе не какую-либо аномальную «доброту» или «мягкость» этого политика, поскольку конкретные черты характера Кеннеди мне неизвестны. Я лишь хочу сказать, что решение Кеннеди вести с СССР полуофициальные переговоры (вместо нанесения массированного атомного удара) мне представляется фактом в сущности иррациональным, а не результатом какого-либо всестороннего и обстоятельного анализа (или тем более продуктом некой якобы удачно разыгранной спецслужбами информационной операции – как это описано в мемуарах некоторых наших разведчиков).

А как же принято оценивать действия и решения Н.С. Хрущева в ходе Карибского кризиса?

В целом отрицательно. Дескать, Хрущев шел на необоснованный риск. Поставил мир на грань ядерной войны.

Но сегодня, когда уже советской цензуры, можно оценить и чисто военные аспекты противостояния 1962 года. И, конечно, большинство оценок показывает, что тогда Америка на каждый наш атомный удар могла ответить двадцатью. Поскольку, благодаря SAGE, имела возможность не допустить наши бомбардировщики до своей территории, а вот сотни американских «стратегов» могли бы работать по СССР достаточно успешно, исключая, возможно, район Москвы и Московской области, прикрытый системой «Беркут».

Всё это, конечно, верно. И все-таки, чтобы понять действия тогдашнего советского руководства, надо еще раз обратиться к реалиям 1945-1962 гг. Что видели перед собой наши генералы и политики на протяжении всего послевоенного периода? Непрерывную, неостановимую экспансию Америки. Строительство всё новых баз, авианосцев, армад тяжелых бомбардировщиков. Размещение всё новых средств доставки атомных боезарядов во всё большей близости к границам СССР.

Повторим: все это происходило непрерывно и неостановимо, на правах всё новых этапов каждодневного военного строительства. При этом никто мнением СССР не интересовался и ничего у нас не спрашивал.

И самое неприятное, что никаких по-настоящему масштабных, действенных контрмер СССР предпринять не мог ни в 1950 году, ни в 1954, ни в 1956-м... А США могли начать массированную атомную бомбардировку в любой день, в любую минуту.

Именно эти долговременные обстоятельства определили политическое мышление Хрущева и его окружения.

И вдруг – лучом надежды – полет королёвской Р-7.

Вдруг – первые полки ракет, причем вполне боеспособных ракет средней дальности, оснащенных мощными ядерными боеголовками.

Вдруг – успех кубинской революции.

Ну и в довершение всего 12 апреля 1961 года Р-7 выводит на орбиту космический корабль с Юрием Гагариным на борту.

Выражаясь в современных импортных терминах, перед небалованным советским руководством открылось «окно возможностей» доселе невиданных размеров. Появилась возможность продемонстрировать США качественно возросшую силу своего государства. Если угодно – тут-то и запахло рождением той сверхдержавы, в которую превратился Советский Союз в 1970-1980-х годов.

Перед Н.С.Хрущевым встал выбор: воспользоваться открывшимся «окном возможностей», или же продолжать сидеть со сложенным руками, ожидая, на какой еще акт непрямой агрессии США пойдут вслед за размещением ракет средней дальности в Турции и Западной Европе.

Н.С. Хрущев свой выбор сделал.

Американцы показали, что советских баллистических ракет боятся до судорог, поскольку никакие «Бомарки» от них не спасут. В Москве это не осталось незамеченным, выводы были сделаны и выводы эти определили всё советское стратегическое военное строительство.

В целом, правомерны эти выводы и по сей день. СССР и его правонаследница Россия не строят армады стратегических бомбардировщиков, но вкладывали и вкладывают огромные средства в межконтинентальные баллистические ракеты. США, со своей стороны, стремятся воссоздать концептуальные решения SAGE на новом витке технического прогресса, создав новый непробиваемый щит стратегической ПРО.

Что день грядущий нам готовит, мы не знаем, но можем уверенно сказать, что день вчерашний по крайней мере не ознаменовался глобальной катастрофой в виде мировой ядерной войны.

Отнесемся же к выбору Н.С.Хрущева уважительно.