Роль вертолётов в современной войне

Российская армия прирастает вертолётами -- хорошими и в больших количествах

Последние события перевооружения Вооружённых Сил новой вертолётной техникой дают повод немного подробней осветить то, что делается в этом направлении.

Для начала следует сказать о том, что нашумевший своей «непатриотичностью» тендер Минобороны по закупкам лёгких вертолётов закончился с формулировкой «признан несостоявшимся». Напомню, что конкурс предусматривал закупку 45 лёгких вертолётов для российских Вооруженных Сил. Удивление вызвали технические требования конкурса, которые были составлены специально под модели Eurocopter AS350 и AS355, что странно по двум причинам. Во-первых, слишком узкие требования, не оставляющие сомнений в победителе. Это выхолащивает саму идею конкурса – тогда уж можно просто обратиться к конкретному производителю (правда, тогда придётся обосновать выбор какими-то вескими преимуществами данного производителя). Во-вторых, это слишком крупный заказ, чтобы отдавать его иностранной компании. Нужды Минобороны традиционно обеспечивали отечественные производства. И даже если отбросить тезис о необходимости поддержки собственной высокотехнологичной отрасли, никакой логикой это решение не может быть объяснимо.

Ведь если ещё недавно в лёгком классе у нас был определённый пробел, то сейчас имеются вполне конкурентоспособные вертолёты близкого класса Ка-226 и «Ансат», к тому же уже заказываемые российским Минобороны и другими ведомствами. Завершаются работы по лёгкому Ми-34С1. А если в характеристиках машин что-то не устраивает, логичней было бы объявить производителям техзадание и по итогам доработок принимать решение о закупке или открытом тендере, который может подстегнуть производителя для более качественной доработки. И уж если не справится – тогда хотя бы будет что ответить российским налогоплательщикам, деньги которых ушли на развитие иностранной промышленности.

По каким бы причинам ни провалился конкурс, следует признать его завершение хорошей новостью. Поскольку потребность Вооружённых Сил в лёгких вертолётах никуда не исчезла, появляется надежда на оснащение их отечественными машинами.

Продолжая разговор о лёгких вертолётах, надо вспомнить что «Ансат-У» в ближайшей перспективе станет главной учебной машиной ВС. Пока эксплуатация вертолёта (на учебной базе Сокол в Саратовской области) является опытной. Это необходимо, чтобы сам вертолёт и все его составные части были приняты на снабжение Минобороны, поскольку должны быть выявлены и устранены недостатки новой машины. Среди таких недостатков -- чувствительность к перепадам температур, высокие расходы на техническое обслуживание и канадский двигатель «Pratt&Whitney». Эти недостатки уже названы критиками всего, что делается в Вооружённых Силах, «невозможностью хранения под открытым небом». В действительности выявление недостатков и является целью опытной эксплуатации, чтобы замечания устранялись производителями, пока машина не запущена в серию. В результате комплекс оборудования и систем должен быть изменён до соответствия жёстким требованиям заказчика. А канадский двигатель всё равно будет заменён отечественным – полный цикл производства компонентов вертолётов заложен в программе «Стратегия развития авиапромышленности до 2015 года». Можно не сомневаться, что новая машина будет не менее неприхотлива чем Ми-2, по сию пору остающийся «учебной партой» вертолётчиков.

В прошлом году после более чем десятилетнего перерыва возобновились поставки для Минобороны тяжёлых транспортных вертолётов Ми-26. Поставлены две машины, ведётся сборка ещё четырёх из партии в 15 вертолётов. Продолжаются испытания модернизированного Ми-26Т2 -- он отличается установкой современного цифрового комплекса бортового оборудования, который обеспечивает возможность эффективного круглосуточного применения вертолёта и позволяет сократить экипаж до двух человек. Ми-26 – самый большой и грузоподъёмный вертолёт в мире, характеристики которого пока даже не снятся иностранным конкурентам. Он способен перевозить грузы и технику общей массой до 20 тонн как в грузовой кабине, так и на внешней подвеске или 82 десантника (в санитарном варианте – до 60 раненых), осуществлять оперативную доставку топлива с возможностью автономной заправки на земле различной техники и решать другие задачи.

Также не прекращается поставка различных модификаций средних военно-транспортных Ми-8 (Ми-17 и Ми-171 – глубокая модернизация этой немолодой, но остающейся самой востребованной в мире машиной этого класса). Неприхотливость, надёжность и ремонтопригодность различных модификаций Ми-8, привели даже к закупке партии из 21 вертолёта американцами для в Афганистана (Ми-17В5, аналогичные 80 машинам, поставляемым в Индию). И несмотря на попытку сенаторов заблокировать контракт, Минобороны США, будет отстаивать продолжение контракта. Для поставки в российские Вооружённые Силы, кроме чисто транспортной версии вертолёта, предусмотрена транспортно-штурмовая модификация Ми-8АМТШ (экспортное название -- Ми-171Ш). Она может оснащаться ракетным управляемым вооружением (комплекс «Штурм-В»), вооружением с неуправляемыми ракетами, стрелково-пушечным вооружением, системами защиты от поражения и, подобно базовой версии, может транспортировать до 37 десантников, грузы массой до 4000 кг, до 12 раненых на носилках.

Если говорить о модернизации старых образцов вертолётной техники, нельзя не вспомнить о транспортно-боевом Ми-24. Кроме свойственной всем милевским машинам эксплуатационной неприхотливости, «крокодил» (полуофициальное прозвище Ми-24) имеет фантастическую боевую живучесть. Кроме того, на вооружении России и огромного количества государств остаётся более тысячи этих вертолётов. И для продления их службы и расширения боевых возможностей целый ряд английских, французских и даже южноафриканских компаний предлагают свои версии модификаций. Отечественная модернизированная машина имеет название Ми-35М. В ней, кроме новых двигателей, рулевого винта и шасси, имеется целый ряд усовершенствований. Это новый комплекс бортового оборудования, позволивший круглосуточное боевое применение в простых и сложных метеоусловиях, а также новое вооружение. Ми-35М оснащается подвижной пушечной установкой с двуствольной пушкой ГШ-23 калибра 23 мм, противотанковыми управляемыми ракетами «Штурм» («Атака») и другим вооружением. Обзорно-прицельная станция ОПС-24Н с гиростабилизированной оптико-электронной системой ГОЭС-342 размещена в подвижном сферической обтекателе справа под носовой частью фюзеляжа.

Что касается новых боевых вертолётов, то в российские Вооружённые Силы будет поставляться сразу две машины: и Ми-28Н, и Ка-52. Если по поставкам первого вертолёта вопрос был более-менее решён (в этом году будет поставлено 12 штук в дополнение к уже 50 машинам двух предсерийных и четырёх серийных партий, общий заказ предусматривает 97 серийных вертолётов), то судьба Ка-52 долго оставалась под вопросом. Но вот в конце прошлого года Минобороны заключило контракт на приобретение 140 ударных вертолетов Ка-52 в течение 7 лет.

Итак, закупка более чем тысячи новых вертолётов до 2020 года вместе с модернизацией и ремонтом стоящих на вооружении делает обновление вертолётного парка российских ВС одной из самых динамичных областей. А вместе с устойчивым повышением экспорта это позволяет наращивать производственные мощности предприятий отрасли, что, в свою очередь, позволит в случае необходимости быстро увеличивать поставки. В прошлом году было выпущено 265 машин, в 2012 году это количество увеличится до 300, а с 2015 года средний темп будет не менее 400 единиц.

Причины такой неслыханной динамики -- в новой концепции применения Вооружённых Сил. Как известно, оценка вероятных военных угроз привела к необходимости увеличить мобильность войск. А без большого вертолётного парка сделать это невозможно. Вдобавок меняется и качество вертолётной техники – до 2020 года все стоящие в строю вертолёты, как новые, так и модернизируемые, будут иметь возможность применения ночью. Это необходимость, поскольку вертолёты наиболее уязвимы для огня лёгких зенитных средств именно днём. Из-за этой уязвимости повсеместно применяется тактика именно ночного использования вертолётов как непосредственно в боевых действиях, так и для передислокации войск и их снабжения.

Кроме этого, увеличивается интенсивность боевой подготовки лётчиков армейской авиации. Наконец-то нет недостатка в ГСМ, боеприпасах для учебных стрельб и комплектах для технического обслуживания. Так, например, авиабаза ЮВО довела за последние три месяца прошлого года налёт экипажей до 40 часов, из которых не менее четверти времени – ночью. Этому помогло приоритетное оснащение новой техникой -- до конца 2012 года эта авиационная база будет полностью оснащена вертолетами Ми-28Н и Ми-8АМТШ.

Нельзя обойти вниманием и перспективные работы по созданию новой вертолётной техники. Так, ведутся опытно-конструкторские работы по разведывательно-боевому комплексу, который будет включать новый боевой вертолёт и беспилотные ударные и разведывательные аппараты. Транспортно-боевые вертолёты разрабатываются по нескольким программам -- в частности, включающим создание аппаратов с толкающим винтом  вместо уравновешивающего, что обеспечит существенное увеличение скорости. Новый вертолёт палубной авиации скоро будет продемонстрирован публике. Из промежуточных работ следует упомянуть Ми-38, второй опытный экземпляр которого, сейчас проходит лётные испытания. Эта машина будет менять семейство Ми-8, которое уже отпраздновало полувековой юбилей. В целом, ближайшее время обеспечит нас целым рядом интересных премьер, которые позволят России остаться ведущей мировой державой в области вертолётостроения, а российским Вооружённым Силам -- по уровню оснащения вертолётной техникой.

Роль вертолётов в современной войне

 В продолжение разговора о роли вертолётов в современной войне хотелось бы сказать о тактике применения вертолётов и способам борьбы с ними. Тем более, что давно собирался написать об аэромобильных  и воздушно-штурмовых подразделениях.

Сначала о транспортной функции вертолётов. Её просто невозможно заменить никакими другими средствами. Авиационный десант требует длительной подготовки, возможен не на любом ландшафте, не имеет скрытности и вообще невозможен в условиях сильного противодействия ПВО. А потому основная нагрузка по переброске подразделений на значительные расстояния и снабжению подразделений, находящихся на удалении от основных сил ложится на вертолёты.

Отдельно следует сказать об опыте, полученном нами в Афганистане. Там вертолётами шло снабжение оторванных друг от друга опорных пунктов и баз 40-й армии, осуществлялась как переброска групп СпН, так и масштабные десантные операции. Вертолётными десантами обеспечивалось оперативное размещение гарнизонов в удалённых местах, на важных дорогах и узловых пунктах. Для обустройства позиций вертолётами завозилось всё, вплоть до стройматериалов. 2 января 1980 года силами крупного вертолетного десанта был взят под контроль Кандагар. В Панджшерской операции, в мае-июне 1982 года, были высажены тактические десанты - 20 советских и афганских батальонов общим числом 4200 человек для захвата господствующих высот. Высадку и снабжение осуществляли более сотни вертолетов. Операция «Пустыня» в июле 1985 года сопровождалась высадкой в горах 7000 человек. «Плотина» осенью того же года: Кунарское ущелье на протяжении 170 км блокировал десант из более чем 12000 бойцов. В ноябрьской операции под Кандагаром вертолеты выполнили за две недели 508 вылетов, высаживая и обеспечивая десантников на 19 площадках.

Также невозможной без вертолетов была бы работа спецназа. Восемь отрядов (батальонов) СпН действовали отдельно, но были организационно сведены в две бригады (15-ю и 22-ю). Им были приданы две отдельные вертолётные эскадрильи (205-я и 239-я овэ). Спецназ при планировании операций пользовался данными разведки, радиоперехвата и агентурными данными. Это позволяло действовать против передвигающихся банд и караванов с оружием на упреждение, используя засадную тактику. А вертолеты обеспечивали скрытность и внезапность выдвижения в назначенный район. Другим эффективным видом боевых действий были поисково-ударные действия вертолетов с досмотровыми группами на борту. Патрулируя окрестности и приграничные районы, вертолеты вели поиск вооруженных отрядов и пресекали пути караванов. При этом воздушное обнаружение противника позволяло его уничтожить либо с воздуха, либо силами высаженной группы десанта, поддерживаемой с вертолётов. Подобная же тактика применялась специально созданными в 82-м году десантно-штурмовыми маневренными группами погранвойск (ДШМГ), имевшими сходные задачи.

Немного отвлекаясь от темы, скажу, что основная нагрузка легла в ходе войны как раз на аэромобильные (как теперь их называют) подразделения, поскольку действовать против разрозненных иррегулярных сил приходилось в основном небольшими же силами. А крупным подразделениям полного состава просто негде было развернуться, и они выполняли в основном функции по контролю территорий самой своей дислокацией в важных районах, то есть функции обороны. К активным действиям (за исключением крупных операций) привлекались небольшие бронеманевренные подразделения или пешие группы, десантируемые с вертолётов. Последние имели большую оперативность применения и возможность «не оповещать» противника о своем перемещении, то есть неожиданность.

Но вернёмся к самим вертолётам. Играя ключевую роль в снабжении войск, они могли иметь местами базирования асфальтированные полосы, насыпные «пятачки» щебенки или наскоро уложенные металлические настилы, что позволяло их использовать «на подхвате» даже в интересах небольших подразделений, удалённых от основных группировок. Поддержка войск и собственная защита потребовала оснащения даже транспортных машин дополнительным бронированием и вооружением, что сделало их транспортно-боевыми единицами. Подчас вертолёты являлись единственным средством огневой поддержки, к тому же доступным весьма оперативно. Группы СпН имели связь не только с центром боевого управления, который координировал поддержку дежурными звеньями, но и непосредственно с вертолётами, чтобы иметь возможность выдать курс захода на цель, исходя из быстро меняющейся обстановки.

Активное противодействие со стороны душманов привело к изменению тактики применения. Работа с малых высот, оставляла противнику минимум времени на изготовку и прицеливание как из стрелково-пушечного оружия, так и из ПЗРК (ГСН «Ред Ай» и «Стингеров» вообще захватывает цель на высотах не ниже 30 м). Стал применяться противозенитный маневр и резкий уход на практический потолок, где вертолёт оказывался вне досягаемости стрелково-пулемётного огня. Применялась тактика наведения, когда обнаруженная цель не атаковалась с ходу, а по замеченным ориентирам атаковала вторая волна или дежурная группа вертолётов. При патрулировании пару Ми-8 с досмотровой группой обычно сопровождало на некотором удалении звено Ми-24, чтобы в случае сильного сопротивления оказать огневую поддержку. Групповая атака совершалась замкнутым кругом («вертушкой»): заходя на цель с пикирования, вертолёты прикрывали друг друга при выходе, следующий за первым вертолёт открывал огонь, едва впереди идущий отворачивал в сторону. Этим достигалась непрерывность огневого воздействия и безопасность выходящей из атаки машины от огня вслед. Реже практиковали удар с плоского круга, взяв цель в кольцо и ведя огонь с бортов, поскольку так использовалось только стрелковое оружие и машины подставлялись под ответный огонь. Иногда единичные цели атаковались и по фронту, уступом с ведущей машиной. В узких ущельях и межгорьях атаковали один за другим, с минимальными разрывами, выходя из атаки на минимальной высоте, или наоборот, с резким набором, если курс ухода был небезопасен. Но  никакого зависания на виду у активного противника:  в движении на малой высоте вертолёт - непростая цель, а неподвижный –  хорошая.

Этот опыт теснейшего взаимодействия сухопутных подразделений, транспортно-боевых и боевых вертолётов, когда возможности наземной и воздушной составных частей, по сути, единой группировки удачно дополнялись и умножались – бесценен! Он не привёл к структурным изменениям и созданию отдельных крупных аэромобильных подразделений, получивших распространение по всему миру. Критики часто говорят об уязвимости вертолёта от современных средств ПВО и о том, что опыт подобных подразделений применялся после Вьетнама только в локальных конфликтах против технически отсталого противника. Здесь придётся рассмотреть концепции применения вертолётов в боевых действиях большой интенсивности и противниками имеющими современное оснащение. Это тем более важно, что насыщенность современными вооружениями является практически повсеместной.

Ещё раз обозначу преимущества, которые имеет вертолётная техника. Она имеет короткую реакцию в применении и не привязана к аэродромному базированию. Транспортная функция увеличивает интенсивность боевых действий, поскольку позволяет быстро перемещать подразделения и оперативно их снабжать на удалении. А возможность манёвра войсками всегда даёт преимущество в виде опережения действий противника. Быстрая переброска подразделений в необходимый район, даёт неожиданность, позволяет застать противника врасплох, на марше, на невыгодной позиции, неготовым к обороне, при смене позиций, с неприкрытого направления; нарушить или пресечь снабжение, сковать действия и перемещение, ограничить в маневре; нанести удар по тыловой инфраструктуре, узлам связи, снабжения и управления. В огневой поддержке сочетает мощь вооружения и быстроту применения. При этом небольшая скорость позволяет оказывать непосредственную поддержку ведущим боевые действия войскам. Всё это позволяет всегда вести наступательные действия и действия на опережение, то есть иметь инициативу. Правда у вертолётов есть существенное ограничение в виде относительной уязвимости.

Первыми опыт широкомасштабного применения вертолётов в боевых действиях получили во Вьетнаме американцы. Там они уточняли, а в некоторых случаях разрабатывали заново организационную структуру армейской авиации и аэромобильных войск и принципы их боевого использования. Опыт был сходным с нашим, афганским, поскольку сходными были действия противника. Однако  главным противником был Советский Союз, и концепция применения вертолётов адаптировалась к столкновениям с Советской Армией. Главной головной болью были наши танковые войска, которые были способны сломать или обойти любые оборонительные позиции, особенно на европейском театре военных действий. К тому же Советский Союз обладал совершенными средствами ПВО и передовой авиацией, которые могли эффективно защитить сухопутные войска от воздушных ударов. К слову, американцы не так интенсивно развивали свои средства ПВО, именно потому, что возлагали эту задачу в основном на авиацию. И главной функцией боевых вертолётов стала борьба с танками. Здесь вертолёт имел преимущество перед тактической авиацией. Это скрытность и простота базирования, возможности управляемого ракетного вооружения, скрытность перемещения, используя малую высоту и рельеф местности, а так же сложность обнаружения зависшего вертолёта имевшимися тогда радиолокационными средствами. Поэтому первый в мире боевой вертолёт AH-1 «Cobra» имел малые размеры, узкую фронтальную проекцию и малую шумность. Его использование во Вьетнаме было лишь адаптировано к несвойственной задаче. Наш первый боевой вертолёт – Ми-24 изначально задумывался как средство поддержки мотострелков, уступавших танковым частям по огневой мощи, поэтому он имеет десантную кабину, бронирование и превосходные лётно-технические характеристики, что не позволило сделать его в малом размере и весе. То есть американский подход к боевой живучести заключался в тихом и незаметном подкрадывании и отходе, а наш, в маневре и защите от поражения броней.

Но проверка верности подхода боем всё не случалась (кроме серии конфликтов третьих стран, использовавших американскую и нашу технику) а совершенствование шло. Неприятным сюрпризом для американцев стало появление ЗСУ-23-4 «Шилка». Эта зенитно-пушечная самоходная установка должна была защищать колонны войск и техники. Эффективность была повышена за счёт обнаружения целей с помощью РЛС и автоматизации наведения, что позволило резко повысить точность и в разы сократить время реакции. Свою эффективность она показала на Ближнем Востоке. Ответом американцев стало продолжение традиционного для них подхода. Новый вертолёт получил на вооружение ракеты большей дальности, позволявшие не входить в зону поражения, и усовершенствованные системы обнаружения и управления оружием, также увеличившие дальность применения оружия и позволившие действовать ночью, чтобы избежать визуального обнаружения. Им и стал AH-64 «Apache», поныне составляющий основу ударной армейской авиации США.

Здесь следует немного остановиться на основах применения вертолётов в американской армии. Кроме аналогичного нашему опыта боевых действий против иррегулярных соединений, американцы в принципе вынуждены строить применение войск на значительном удалении от собственной территории. А потому вся стратегия и тактика войск носит наступательный характер. Насыщение войск армейской авиацией, призвано получить маневренное преимущество и ликвидировать несоответствие между огневой мощью и мобильностью, которые как известно, имеют противоречие. А американские войска обязаны быть мобильны не только в пределах тактической зоны ответственности, но и на самом широком театре военных действий, которым, в известной степени, является весь земной шар.

Мы создавали новый облик аэромобильных войск – ВДВ, совсем для других задач. Тяжелое вооружение приближало их по огневой мощи к мотострелковым войскам, позволяло противостоять мощным силам противника в отрыве от основных сил своей армии. Дивизионный состав с полным вооружением должен был высаживаться парашютным способом глубоко в тылу противника, захватывая плацдармы и разрушая оборонительные позиции изнутри, глубокими рейдами перерезая коммуникации, наводя хаос в тыловой зоне, связывая боем вторые и третьи эшелоны обороны, позволяя основным силам как можно быстрее продвигаться вперёд – к Ла-Маншу. Здесь вертолётам места не было. Они были бы слишком уязвимы в отрыве от основных сил. А транспортная функция сводилась на нет тяжестью вооружения ВДВ. Лишь отдельные подразделения (десантно-штурмовые) могли действовать с вертолётов, но, в этом случае без тяжелой техники. И в результате, десантники использовались в Афганистане как обычные мотострелковые подразделения, конечно с поправкой на качество подготовки. Их даже пересадили на БМП, имевшую лучшую защиту, чем более лёгкие боевые машины десанта. Большой войны, для которой создавались ВДВ, к счастью не было.

У американцев также имеется одна дивизия, которая может полностью десантироваться парашютным способом. Это 82-я ВДД - единственное воздушно-десантное соединение, отвечающее за вторжение корпуса. Задачи сходные, но несколько меньшего масштаба, да и тяжелого вооружения почти не имеет – по сути, это подразделение лёгкой пехоты. Однако, оснащение вертолётами (132 штуки) позволяет ей действовать и как прочие аэромобильные подразделения армии США. Другое дело - насыщенность вертолётами почти всех крупных подразделений. Она позволяет создавать аэромобильные тактические группы практически в любом составе группировки войск. При этом подчинена армейская авиация (то есть вертолёты) непосредственно войскам. Надо сказать, что у американцев вообще не так много бригад постоянного состава. Есть «пустые» штабы бригад в составе дивизий и командований, а наполняются бригады самостоятельными в административно-тактическом отношении батальонами под конкретную задачу, в том числе и под воздушно-штурмовые операции с привлечением транспортных и боевых вертолётов. Система довольно гибкая и позволяет использовать для обеспечения «тяжелых» ударных групп, более лёгких аэромобильных на широком пространстве.

У нас также имелись отдельные десантно-штурмовые бригады (ДШБр) в составе каждого военного округа, с подчинением им эскадрилий транспортных вертолётов. И также для обеспечения гибкости и решения тактических задач. Но в целом армейская авиация входила в состав ВВС, вместе с истребительными и истребительно-бомбардировочными частями. При этом взаимодействие сухопутных подразделений с вертолётами происходило через вышестоящие органы управления. А афганский опыт, когда армейская авиация взаимодействовала с пехотными подразделениями на уровне командира роты-батальона, а в подразделениях армейского спецназа на уровне командира группы, был забыт. И если в Афганистане по запросу командира роты или батальона вертолеты могли появиться над полем боя по истечению нескольких десятков минут, то уже на Кавказе, после прохождения запроса через соответствующие инстанции, на это уходило несколько часов. Согласитесь, что при наличии у общевойскового командира своей армейской авиации наладить с ней взаимодействие и обучить подчиненных работе с вертолётами (наводить на цель, прикрывать их действия с земли) гораздо проще.

Но вернёмся к развитию самой техники. Чтобы ещё уменьшить уязвимость боевых и транспортных вертолётов в боевых действиях против сильного противника, была существенно улучшена разведывательная часть армейской авиации. Лёгкие вертолёты разведки с возможностью визуального наблюдения за полем боя, были заменены на разведывательно-боевые OH-58D «Kiowa Warrior», оснащенные средствами радиоразведки и оптико-электронной станцией разведки над втулкой несущего винта. Вертолет должен вести разведку, укрываясь за предметами на местности (дома, деревья, холмы), выставляя над ними лишь блок датчиков, и летать в режиме огибания рельефа на минимальной (до 15 м) высоте. При наведении ударных «Апачей», задачей «Кайов» кроме обнаружения целей, была подсветка их лазерным целеуказателем с большого расстояния. Это позволило применять новые ракеты «Хелфаер» (с дальностью пуска до 10 км.) не только издалека, но и с минимальным временем нахождения в зоне видимости противника. По оценке наших специалистов, это время могло составлять всего 25-50 секунд. «Апачи», конечно, могли и самостоятельно находить цели и наводить ракеты, но в этом случае время увеличивалось на необходимое пилоту для идентификации и прицеливания. Скажем в Ираке, на вертолёты армейской авиации легла основная работа по нахождению и «отстрелу» именно средств ПВО, прикрывавших войска. Работали ударные группы в основном ночью, подкрадываясь на малой высоте. В общем, эта тактика себя оправдала, чего нельзя сказать о функции поддержки войск на поле боя. Здесь «Апачи» понесли серьёзные потери. Вертолётам приходилось долго оставаться в зоне поражения, выискивая и обстреливая не слишком контрастные цели. И куда лучше себя показали вертолёты корпуса морской пехоты (КМП) – уже устаревшие «Кобры». КМП внимательно изучил советский опыт в Афганистане. К тому же морпехи не могли полагаться на «навороченные» средства разведки/управления оружием – бортовой комплекс «Кобр» сильно уступал «Апачам». А КМП требовалась именно поддержка на поле боя. В результате ставку сделали на взаимодействие с пехотой, причем разведку и целеуказание осуществляли передовые наблюдатели и БПЛА. Вертолёты подходили к цели на малой и сверхмалой высоте и на большой скорости. И только в районе атаки слегка набирали высоту, а отстрелявшись сразу уходили. При этом режим зависания не применялся вовсе и был запрещен во время атаки, во время которой следовало сделать несколько боевых заходов (желательно двумя-тремя волнами атакующих вертолётов или первой волной, уходящей на повторный заход на малой высоте для атаки с другого направления). В результате, несмотря на преимущественное использование днём, боевые потери «Кобр» оказались незначительными. Здесь советский опыт доказал своё преимущество. Транспортные вертолёты отработали хорошо, перебрасывая иногда крупные десанты, лишавшие иракские войска манёвра. Здесь разведка маршрутов подхода и мест высадки оказалась весьма кстати. 

У нас новая американская тактика применения вертолётов не осталась незамеченной. На смену «Шилкам» пришла «Тунгуска» с расширенной до 8 км. зоной поражения и ещё большей автоматизацией, сократившей время реакции. В вертолётной технике появились Ми-28 и Ка-50/52, продолжавшие отечественный принцип высокой защищённости и маневренного боевого использования. Плюс к этому были серьёзно улучшено вооружение и бортовые комплексы, позволившие подобно «Апачам» действовать с большего расстояния. В камовской версии вертолётного комплекса планировалось применение американской идеи с отдельным вертолётом наведения совместно с ударными. Но она не получила развития – более перспективным будет развитие средств интеграции на поле боя разных компонентов, которое позволит теснее взаимодействовать с войсками и в качестве средств разведки использовать беспилотники и общие сведения о противнике, и оперативно получать целеуказание от подразделений находящихся на земле. Здесь снова можно говорить об осмыслении афганского опыта, остававшегося долгое время невостребованным. К преимуществам отечественных вертолётов следует прибавить относительную слабость западных средств ПВО поля боя – она строится на ПЗРК и комплексах на их основе, а отечественные вертолёты имеют станции оптико-электронного подавления, эффективно противодействующие инфракрасному наведению этих ракет. Ставку на авиационную защиту от вертолётов компенсирует наше преимущество в ПВО, а моделирование «дуэльных» ситуаций с «Апачами» показало, что высокозащищённые маневренные вертолёты имеют преимущество перед слабо защищёнными «крадущимися».

Ещё надо отметить, что пришло понимание необходимости возвращения армейской авиации непосредственно в войска. Пока идёт давно назревшее разделение воздушно-десантных сил по принципу применения и видам проводимых операций с учётом реальных ТВД. Воздушно-штурмовым подразделениям будет возвращена армейская авиация, воздушно-десантным – военно-транспортная. То же самое ждёт и остальные сухопутные войска, когда произойдёт насыщение их современной вертолётной техникой и средствами управления и связи.