Америка проиграла России главное состязание

Чем больше медалей в копилке российской олимпийской сборной, тем больше западные медиа напоминают коллективную Людмилу Прокофьевну Калугину из "Служебного романа" в той знаменитой сцене, когда Шурочка из бухгалтерии приходит к начальнице, чтобы сообщить о смерти Бубликова.

И если перефразировать сегодня тот диалог, приблизив к реалиям токийской Олимпиады, то он выглядел бы так:

— Людмила Прокофьевна, представляете, русские, те самые, спортивные судьбы которых мы пытались изничтожить с помощью прессы, юстиции и политтехнологий, выигрывают медаль за медалью, побеждая там, где высшая ступень пьедестала была для них навсегда заказана?

— Почему побеждают? Я не давала такого распоряжения! Как побеждают? Зачем побеждают?

— Я еще не выясняла, Людмила Прокофьевна, но деньги на погребальный венок, поскольку все наши усилия, чтобы Россию прижать к ногтю, пошли прахом, сдайте, пожалуйста!

И эти слова — отнюдь не метафора, не гипербола и не фигура речи.

Именно так, ровно в таких выражениях описывается сейчас триумф российского спорта, который игнорировать не получается, а вот обесценить пытаются и пытаться еще будут все то время, что продолжится олимпийское первенство, во всей мировой прессе — от американской The New York Times до датской Jyllands-Posten и французского L'Express.

Все ставится в строку — от числа тех, кто вошел в делегацию ("Триста тридцать пять человек! Как посмели? Мы же не давали такого распоряжения!"), до того, что одним из важных аспектов внутренней политики Владимира Путина стало развитие спорта ("Как, Кремль развивает массовый спорт? Почему? Мы же не давали такого распоряжения! И вообще, спорт — он же должен быть вне политики!").

Дискуссию о том, связан или не связан олимпийский спорт с политикой, начала не Россия (тогда СССР), но мы ее как были готовы поддержать еще 70 лет назад, когда Советский Союз стал (после очень длительных проволочек) членом МОК, так и сегодня не будем возражать продолжить разговор.

Предметно, детально и открыто.

Делами, то есть победами. И фактами.

Уже на первой послевоенной летней Олимпиаде в Хельсинки сборная под красным советским флагом стала в неофициальном командном зачете второй.

А с момента окончания войны прошло всего лишь семь лет.

Но желание победить — пусть не на полях сражений, а на стадионе — было прежним. Острым, ярким, всепоглощающим.

Фронтовик, прошедший ужасы плена и концлагеря, гимнаст Виктор Чукарин, которому в тот момент уже был 31 год, стал четырехкратным победителем соревнований. И еще Чукарин принес команде два серебра, а потом не менее ярко спортсмен выступил в Мельбурне.

Всего же советские олимпийцы-дебютанты привезли домой 71 медаль, 22 награды были высшими.

Та высокая нота мужества, преодоления себя, абсолютной самоотдачи удерживалась на протяжении десятилетий спортивной олимпийской борьбы.

Вопрос, что можно профилонить, пропустить, прыгнуть вполноги и пробежать вполдыхания, сэкономив усилия, чтобы "не терзать тело и не грузить мозг", не то что не возникал, он просто в голову прийти не мог.

Поэтому и выходили на трассу в биатлонной эстафете в Инсбруке с температурой ("Саша, на тебя вся надежда, на тебя смотрит вся страна, так что ты завтра заявлен в четверку на семь с половиной километров"), латали прорвавшиеся кровавые мозоли на руках гимнастки, и "чудо с косичками" изящно крутила на брусьях в Мюнхене свою знаменитую петлю, а западные спортивные журналисты, охая от восхищения, говорили: "Почему она не боится? Это же такой опасный элемент?!"

Ни Александр Тихонов, ни Ольга Корбут, ни те, кто был в олимпийской сборной до них, ни те, кто пришел после, сомнений в обязательности этой жертвы во имя победы, разумеется, не испытывали никогда.

Им было важно участвовать, чтобы побеждать.

И эта стать триумфаторов — лучшее олицетворение духа олимпизма: ведь история Игр вся напитана героикой, в которой подчас миф смешивается с реальностью, добавляя в жизнь, разъедаемую релятивизмом, столь нужный всем канон абсолюта преданности.

В первую очередь стране, достоинство которой утверждаешь на дорожке стадиона, или на гимнастическом помосте, или на ринге, или на водной дорожке бассейна.

Там, куда привел атлетов выбор жизненного и человеческого пути.

О том, что спорт связан с политикой и как именно связан, весь мир узнал и во время мюнхенской Олимпиады в 1972 году, когда жертвами теракта, совершенного палестинскими боевиками "Черного сентября", стали 11 израильтян — спортсмены, тренеры и спортивные судьи.

Характерной была позиция тогдашнего председателя МОК, американца Эйвери Брендеджа, решившего, что "Олимпиада должна продолжаться", и одновременно распорядившегося вывезти спецбортом шестикратного победителя в соревнованиях пловцов — своего соотечественника Марка Спитца.

Спитц происходил из еврейской семьи, и его решили (на всякий случай) обезопасить.

То, что в составе советской делегации тоже были евреи (как, к примеру, тренировавший фехтовальщиков Давид Душман — герой-танкист, освобождавший Освенцим), которым могла угрожать опасность, тогдашнее руководство МОК не думало вообще и никак.

Та самая рубашка, которая в период Игр оказывается ближе к телу, на американцах сидит как влитая — что в Мюнхене, что в Токио.

Симона Байлз, лидер команды гимнасток, решила, что "ее тело — это ее дело", и продолжить выступать после ошибок в опорном прыжке отказалась.

Чтобы бороться "с демонами в собственной голове", как она объяснила. Байлз, которой 24, посчитала правильным заботиться о себе.

Это — выбор.

На помощь немедленно выдвинулась медийная армада США, объяснившая обескураженным болельщикам, что "здоровье и душевное равновесие важнее победы и необходимости кому-либо что-либо доказывать".

Выбор — и решение 22-летней российской рапиристки Марты Мартьяновой не уходить с помоста после того, как получила травму ноги.

"Резерв замен был исчерпан, — сказала она. — И если бы я отказалась от продолжения состязания, то мы бы проиграли".

На церемонию награждения победительницу в командном состязании Мартьянову вынесли практически на руках, а по окончании олимпийскую чемпионку увезли на коляске.

Выбор, сделанный Байлз, и выбор, который совершила Мартьянова, имеет очень простую подоплеку: в первом случае за тобой подписчики в инстаграме и фолловеры в твиттере, во втором — за тобой вся страна.

И эта разница — размером с цивилизацию.

Не мы начали в нарушение всех олимпийских и просто спортивных традиций именовать тех, с кем состязаешься, врагами, забыв, что в спорте есть лишь соперники.

И не мы устраивали многомесячную травлю зарубежных атлетов, применяя по отношению к ним коллективную презумпцию виновности.

И те, кто сегодня представляют Россию в Токио, демонстрируют лучшие качества олимпиоников: честность, чистоту усилий, готовность к жертве и преодолению себя самих. А еще — великодушие.

Нынешняя Олимпиада, эта высшая, как мы все надеемся, степень гармонии справедливого духа и сильного тела, войдет в историю еще и потому, что российские спортсмены уже доказали, сейчас доказывают и в оставшиеся дни состязаний докажут еще и еще, что девиз Игр — "быстрее, выше, сильнее — вместе" — приложим к их труду и к их подвигу в первую очередь.

Достойные дети России, знающие, что за ними, как и 70 лет назад в Хельсинки, вся страна. Где бы ни жили ее граждане в нынешнем открытом мире.

Мы верим, что рекорды у наших еще будут, и мы знаем: наши атлеты близки к цели. И выше них сегодня — только звезды Токио.

Россия, вперед!