Из Германии с любовью к Донбассу

А я из ушедшей эпохи, где бродят забытые сны.

Где делятся крохи, как вдохи, на эхо огромной страны.

Моя первая встреча с Владимиром Спектором, произошла, когда я был совсем юнцом. Я долго писал в стол, просто учился писать. Книги глотал килограммами – в городской библиотеке для меня был открыт безграничный лимит на выдачу книг, и я их таскал туда-обратно на велосипеде или в рюкзаке. Галина Александровна, библиотекарша, пускала меня в святая святых - в хранилище. И я брал прямо собраниями сочинений. Библиотека была источником знаний, а не Гугл.  Много конспектировал. И учился писать…  Когда я умудрялся ухлестывать за девчонками, драться, рыбачить, охотиться, до сих пор не понимаю. Видимо время тогда бежало по-другому.

Уж откуда я прознал про Союз писателей в нашем городе,  не помню. Но как-то раздобыл телефон, пришел на почту и попросил позвонить. Не удивляйтесь тогда и в городе-то не все телефоны имели. Договорился о встрече, взял у соседа печатную машинку и, медленно стуча одним пальцем по клавишам (до сих пор так и набираю – старого дурака не выучишь новым шуткам), напечатал, сколько успел, остальное переписал набело от руки. Да, помню,  с бумагой проблема была у всей страны….

На телевидение, где работал Владимир Давыдович, мне вообще страшно было идти…. Я несколько подходов делал. Провели в кабинет, и меня встретил интеллигентнейший человек, с  умными глазами и каким-то всепониманием во взгляде. Он сказал, что рассказы талантливые и что мне нужно писать. Это вселило в меня такую уверенность, что пришлось стать писателем.

Владимир Спектор, волею судеб сейчас далеко от родного Луганска, в Германии… Но я знаю, что душа его осталась в родном городе……

Отрывок интервью, которое он  дал «Литературной газете»:

   «Поэт, когда он пишет не по заказу, а от души, -  автор самый честный, правдивый и искренний. Ему ничего не нужно придумывать в диалоге с нами. Он все уже давно придумал. Своим творчеством. Своей искренней болью… И про себя. И про Отечество. И про Вселенную. Вот такой парадокс. Поэзия – возможно, единственный вид искусства, где «я» полностью совпадает с «мы». Где создание совпадает с его создателем. Где ремарки и отступления необязательны. Вот такой парадокс. Но это – про настоящих поэтов. Ведь только они могут ответить стихами…

Важнейшим из искусств  является кино.  А самым честным – поэзия. Может быть, поэтому ее сделали не важной

- О важности поэзии ещё поговорим. А пока – о не менее (если не более) важном. О том, с чего всё начиналось. У каждой Родины – свой запах, своя память. Как у каждого детства… С чего началась ваша Родина?

         Детство пахнет цветами – майорами, что росли на соседнем дворе. / И вишневым вареньем, которое розовело в саду на костре…

Это запах детства в провинциальном Луганске, где всё, о чём вспоминаешь, казалось, было рядом, - школа и базар со множеством телег и тележек, завод, где работал папа,  строившаяся телевышка (примета времени!). И, главное, рядом был дедушка, с которым я оставался каждый день, и он мне читал детские и не очень детские книги, и рядом на стене были два портрета моих дядей, которые погибли очень молодыми. Но на фото они были веселыми и бравыми. И эти их улыбки – незабываемы. Как ощущение незыблемой надёжности страны, когда после полуночного гимна замолкало радио, и слышались только гудки паровозов и глухие удары заводских молотов и прессов. Работала третья смена. Это было ощущение мира и надёжности.

- Когда пришло понимание, что маленькая Родина – это всего лишь частица большой. Что детство – это всего лишь частица большой жизни.

    Возможно, в апреле 1961 года, когда военную игру с пацанами в залежах песка для строившегося по соседству нового дома прервал торжествующий крик выбежавшего на улицу дедушки: «Наши в космосе!» Мы ничего не поняли, но восторг ощутили, тем более, и из близлежащих домов повыбегали соседи, и радость была повсеместной и неподдельной. Было искреннее ощущение гордой причастности к великой стране и великим делам.

…Взлетал Гагарин, пел Муслим, / «Заря» с Бразилией играла, / и, словно ручка из пенала, / вползал на Ленинскую «ЗИМ». // В «Луганской правде» Бугорков / писал про жатву и про битву. / Конек Пахомовой, как бритва, / вскрывал резную суть годов….

   Наверное, главным воспитательным фактором в детстве были книги, которые я стал читать очень рано. Повезло, что среди книг было «Избранное» Пушкина, и там - не только сказки, но и стихи, которые запомнились на всю жизнь. А еще томик Лермонтова, «Буратино» Толстого, «Незнайка» Носова, «Приключения Карика и Вали» Ларри…Потом читал все книги, которые были в домашней библиотеке плюс те, что брал в библиотеке школьной. Мне казалось, что плохих книг просто не бывает. Это было время, когда телевидение делало если не первые, то лишь вторые шаги, никаких гаджетов с интернетом не было даже в фантастических романах. И потому чтение было вполне уважаемым и престижным занятием.

Вспоминаю обложки прочитанных книг – / слышу эхо, которого нет. / Вижу их, словно лица ушедших родных, / словно окон не гаснущий свет.

              Свой среди чужих? Или чужой среди своих?

- Мы все на Родине своей давно уже чужие… Вы свой среди чужих? Или чужой среди своих?

   Понимаю двойственность и щекотливость ситуации. Ведь несколько лет живу вне Родины, которой для меня остается и всегда будет Луганск. Хочу надеяться, что я не чужой среди своих. Да и своим среди чужих не стал – это точно. Спасибо интернету – дает возможность оставаться на связи с друзьями, общаться, словно не замечая громадных расстояний. Это, конечно, чудо. И это помогает не сойти с ума. И потому я – свой для друзей и родных. И надеюсь не чужой для своей Родины.

…Глаза закрываю – вот улица Даля, / как с рифмами вместе по ней мы шагали. / Но пройденных улиц закрыта тетрадка. / Вам кажется, выпито всё, без остатка? / А я вот не знаю, и память тревожу... / А вы из Луганска? Я тоже. Я тоже.

- Нас всех коснулась война. Даже, если косвенно. Даже если мы давно в мире. Не условен ли он? Или в мире по-прежнему мира нет?

        В мире нет мира. Увы… Не так уж много лет прошло со дня окончания той страшной войны, которую политкорректно называть второй мировой, (но для наших отцов, да и для нас она была Великой Отечественной), как уже вовсю перевирают её итоги, унижают солдат-победителей, превозносят полицаев, тех, кто воевал в войсках ваффен-СС, стрелял в безоружных, старых, голых, больных… Уму непостижимо. Но ведь мир помнит всё, как было. Правда жива. 

Я помню, помню, помню и ягоды, и корни, / и даты, как солдаты, стоят в одном ряду. / А врущим я не верю, находки и потери / приходят и уходят. И врущие уйдут.

   На мой взгляд, врать, чествовать мучителей, насильников, убийц – это грех. И он отзовется в судьбе тех, кто этого не понимает.

Эпоха непонимания…

- Мы все с одной планеты, «пассажиры одного корабля». Почему, по-вашему, взаимопонимания все меньше? И даже понимания самих себя?

   Наверное, так было во все времена. Люди не меняются, они такие же, какими были, скажем, в Древнем Риме. Всегда были добрые и подлые, щедрые и скупые, завистливые и простодушные… Те, кто по своей воле идут лечить людей в вирусный бокс, потому что это их долг. И те, кто встречают проклятьями и камнями своих больных земляков, презирая всех, кроме себя. Да и ключевые фразы Библии «Так будет не всегда» и «За всё – воздастся» не теряют актуальности. А вот почему люди не могут (не хотят) жить в мире, дружбе и согласии – большой вопрос.

Эпоха непонимания, империя недоверия. Не поздняя, и не ранняя - бесконечная империя, где хищники пляшут с жертвами, то с левыми, а то - с правыми... Где нужно быть только первыми, и правдами, и неправдами

- Ваш сборник назывался «Призрак счастья». Но вы сами верите в призраки или в само счастье?

         Без веры в счастье жизнь просто теряет смысл. Правда, представления о счастье у людей очень разные. Деньги, власть, слава – о них грезят, наверное, чаще всего. Путешествия, рестораны, развлечения – это тоже в тренде. Думаю, главный компонент счастья – здоровье. А ещё – мир, любовь, дружба, максимальная реализация того, что дано от Бога… Ну, и успех в достижении поставленной цели – это тоже из области счастливых моментов. В реальности зачастую вместо счастья обретаешь погоню за его призраком. Но и это не самый плохой вариант… 

Принимаю горечь дня, / как лекарственное средство. / На закуску у меня / карамельный привкус детства.//  С горечью знаком сполна -/ внутривенно и наружно. / Растворились в ней война, / и любовь, и страх, и дружба...

Кого можно назвать знаменитым поэтом?

- Сейчас как никогда искусство страшно далеко от народа. И нужен ли вообще сейчас народу поэт?

   Во все времена любителей поэзии было не больше одного процента от населения страны, земли…

Хотя бывали взлёты популярности, как в середине прошлого века в СССР, когда выступления поэтов собирали стадионы, когда Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина, Рождественский, Окуджава – были рупором поколения «оттепели». Их фамилии были как пароль, книги их раскупались мгновенно. Читать и обсуждать их было модно. Правда, рядом с ними жили и писали Тарковский и Левитанский, Межиров и Самойлов, Слуцкий, Соколов, Винокуров… Можно назвать ещё фамилии замечательных поэтов, которые тоже определяли уровень поэзии, но не были столь громко знаменитыми. Хотя, всё расставляет по местам время. Вот сегодня, кого можно назвать знаменитым, известным  поэтом? Я, конечно, могу озвучить несколько десятков фамилий, но я-то интересуюсь этим профессионально. А поэзия и поэты – нужны. Люди пишут стихи, когда им хорошо, и когда плохо, когда хочется разобраться и понять, что происходит на свете… И поделиться этим с окружающими. Пишут потому, что иначе – не могут.

- Стихи и проза, лед и пламень… Можно продолжить до бесконечности. Музыка или тишина. Вздох или выдох… Легко ли быть поэтом? Поэт – это лишь молодость, легкость, или необязательно. И обязательно ли с уходом молодости, уходит поэт в поэте? Когда вы поняли, что вы поэт?

   Я ведь большую часть жизни проработал на заводе, а луганские машиностроители не менее суровы, чем легендарные челябинские. И потому сказать о себе: «Я поэт» можно было только в юмористическом контексте, примерно так: «Я поэт, зовуся светик. От меня вам всем приветик». Но писать-то начал ещё в школе. Всё развивалось у меня очень медленно, как говорится, ступенчато. Был счастливый момент, когда на заседании МСПС в Москве ко мне подошел незабвенный Сергей Михалков, приобнял и сказал: «Прочитал твою книгу. Ты хороший поэт». Это, конечно, добавило уверенности в себе. Мне посчастливилось услышать, как Евгений Евтушенко говорил о главных качествах поэта (перед этим я прочитал об этом и в его книге). Мэтр об этом сказал так: «Первое: надо, чтобы была совесть, но этого мало, чтобы стать поэтом. Второе: надо, чтобы был ум, но этого мало, чтобы стать поэтом. Третье: надо, чтобы была смелость, но этого мало, чтобы стать поэтом. Четвертое: надо любить не только свои стихи, но и чужие, однако и этого мало, чтобы стать поэтом. Пятое: надо хорошо писать стихи, но если у тебя не будет предшествующих качеств, этого тоже мало, чтобы стать поэтом». Спорить с этим невозможно. Я бы добавил ещё такие качества, как терпение, упорство,  настойчивость, постоянное самообразование. И, наверное, веру в себя (но не самоуверенность). Жить и писать под девизом «Невзирая ни на что».

Не хватает ни злости, ни нежности -  не хватает в судьбе безмятежности,  не хватает улыбки крылатой, лёгкой детскости, не виноватой в том, что всё получилось так странно, что в смятении люди и страны, что в конце благодатного лета все прозаики мы. Не поэты.

Я понимаю — всё пройдёт. Но дни — летят, летят, летят…

- Нашу жизнь можно назвать чем угодно (скорее даже – обозвать) – но только не сказкой. Где добро и зло четко разделены. А когда нет границ… Нашу жизнь в какой жанр вы вместили бы?

   Она вне жанров. В жизни всё вместе и рядом – зло и добро, подлость и порядочность, нежность и ненависть, любовь и предательство… Хотя, последнее время ситуация в мире всё более похожа на события из фильма ужасов. Если раньше это касалось преимущественно Донбасса, то сейчас – почти повсеместно. Тревожно. На что надежда? Как всегда, на любовь, милосердие, благоразумие, сопереживание… А на что ещё?

       - Иногда кажется, что вера поэта – это безверие. Или боль. Или крик. За все и за всех.  Безверие – это просто кричащая – вера?

Хочется верить в справедливость и сострадание. И совсем не хочется - во всеобщую продажность, в бездушное злорадство и корыстное себялюбие…

Всё это нужно пережить, перетерпеть и переждать. Суровой оказалась нить и толстой — общая тетрадь судьбы, которая и шьёт, и пишет — только наугад.  Я понимаю — всё пройдёт. Но дни — летят, летят, летят…» 

(https://lgz.ru/neformat/zhizn-vne-zhanrov-/)

Лирическое отступление:

Владимир Спектор родился в 1951 году в Луганске, где окончил машиностроительный институт. После службы в армии работал конструктором, пресс-секретарем на тепловозостроительном заводе. Автор 25-ти изобретений, член-корреспондент Транспортной академии Украины. Начиная с 90-х годов, был заместителем директора радио «Скайвэй», главным редактором телекомпании «Эфир-1», собкором газеты «Магистраль».

Редактор литературного альманаха и сайта "Свой вариант". Автор более двадцати книг стихотворений и очерковой прозы, изданных в Донецке, Луганске, Киеве, Москве. Заслуженный работник культуры Украины.  Лауреат нескольких литературных премий, в том числе имени Юрия Долгорукого, имени Арсения Тарковского, имени Сергея Михалкова, имени Николая Тихонова. Почетный председатель Межрегионального союза писателей, член Национального союза журналистов Украины.

В 2015 году стал лауреатом международного литературного конкурса «Открытая Евразия». В 2017 году - серебряным призером Германского международного литературного конкурса «Лучшая книга года на русском языке» в номинации «Поэзия»

В 2020 году стал лауреатом премии газеты «Литературные Известия» за лучшую публикацию года. 

Творчество Владимира  Спектора – это жемчужная россыпь, и она пронизана одной мыслью: «Мы не совершенны, но Человек – это, прежде всего,  мыслитель и созидатель». В стихе или в прозе, но вы всегда встретите обращение к самым глубинным чувствам человеческой души. К тому, что кажется, давно погребено под толстым слоем потребительства, лжи, чванства, стяжательства и равнодушия…. К тем чувствам, которыми по его глубочайшему убеждению обладает каждый человек на земле – это сострадание, доброта, любовь……

********

Выжить…

                 Отдать,

                               Получить,

                                          Накормить.

Сделать…

                 Успеть,

                              Дотерпеть,

                                           Не сорваться.

Жизни вибрирует тонкая нить,

Бьётся, как жилка на горле паяца.

Выжить,

               Найти,

                              Не забыть,

                                             Не предать…

Не заклинанье, не просьба, не мантра.

Завтра всё снова начнётся опять.

Это – всего лишь заданье на завтра.

хххх

                    Ну, что с того, что я там был…

                                 Юрий Левитанский

Ну, что с того, что не был там,

Где часть моей родни осталась.

Я вовсе «не давлю на жалость»…

Что жалость - звёздам и крестам

На тех могилах, где война

В обнимку с бывшими живыми,

Где время растворяет имя,

Хоть, кажется, ещё видна

Тень правды, что пока жива

(А кто-то думал, что убита),

Но память крови и гранита

Всегда надежней, чем слова.

Ну, что с того, что не был там,

Во мне их боль, надежды, даты…

Назло врагам там – сорок пятый!

Забрать хотите? Не отдам.

хххххх

А вы из Луганска? Я тоже, я тоже...

И память по сердцу – морозом по коже,

Ну да, заводская труба не дымится.

Морщины на лицах. Границы, границы...

И прошлого тень возле касс на вокзале.

А помните Валю? Не помните Валю...

А всё-таки, помнить -  большая удача.

И я вспоминаю. Не плачу и плачу.

Глаза закрываю – вот улица Даля,

Как с рифмами вместе по ней мы шагали.

Но пройденных улиц закрыта тетрадка.

Вам кажется, выпито всё, без остатка?

А я вот не знаю, и память тревожу...

А вы из Луганска? Я тоже. Я тоже.

хххххх

Условно делимы на «право» и «лево».

Как славно незримы «король, королева,

Сапожник, портной»…

Это со мною и с целой страной,

Где всех поделили почти безусловно

На «любишь — не любишь», на «ровно — не ровно»,

А будто вчера -

Жизни беспечной была, как сестра,

Страна, где  так быстро привыкли к плохому,

Где «эныки-беныки» вышли из дому,

А следом свинец,

Хочешь — не хочешь, но сказке — конец.

хххххх

– Сколько ж минуло лет? – Почитай, больше ста.
– Что же было? – Хорошего мало.
Воевала мечта. Погибала мечта
– Ну, а подлость? – Она убивала.
 
Среди старых и новых обид в никуда
Уходили, не зная пощады.
Тень креста освящала кроваво звезда…
Вот и всё. Дальше надо? – Не надо.
 
Убеждений туман, ожиданий карман –
Время лечит… – Но учит – едва ли.
Век спустя, сквозь беду и обман…

– Сквозь майдан.  
– Те же грабли. – Мы их не узнали.

ххххх

Самолёты летают реже.

Только небо не стало чище.

И по-прежнему взгляды ищут

Свет любви или свет надежды.

Самолёты летят по кругу.

Возвращаются новые лица.

Но пока ещё сердце стучится,

Мы с тобою нужны друг другу.

ххххх

Яблоки-дички летят, летят…

Падают на траву.

Жизнь – это тоже фруктовый сад.

В мечтах или наяву

Кто-то цветёт и даёт плоды

Даже в засушливый год…

Яблоня-дичка не ждёт воды –

Просто растёт, растёт.

ххххххх

И, в самом деле, всё могло быть хуже. –

Мы живы, невзирая на эпоху.

И даже голубь, словно ангел, кружит,

Как будто подтверждая: «Всё – не плохо».

Хотя судьба ведёт свой счёт потерям,

Где голубь предстаёт воздушным змеем…

В то, что могло быть хуже – твёрдо верю.

А в лучшее мне верится труднее.

хххххх

А я из ушедшей эпохи, где бродят забытые сны.

Где делятся крохи, как вдохи, на эхо огромной страны.

Я помню и не забываю, откуда, зачем и куда.

Мечты о несбывшемся рае, сгорая, не гасит звезда…

хххх

Не хочется спешить, куда-то торопиться,

А просто – жить и жить, и чтоб родные лица

Не ведали тоски, завистливой печали,

Чтоб не в конце строки рука была –

                                    В начале…