Белорусы навязали Лукашенко партизанскую войну

Вторая ночь «белорусской революции» оказалась значительно более насыщенной и удачной для оппозиции, чем первая, несмотря на то, что Светлана Тихановская устранилась от протестов и даже пропала из поля зрения. Это самый мощный политический вызов, брошенный Александру Лукашенко за всю его карьеру, и его шансы устоять больше не выглядят абсолютными.

Наверняка это не лучший повод для иронии, но как тут не напомнить, что партизанщина у белорусов в крови. Та тактика, которую за вечер понедельника методом проб и ошибок нащупали протестующие против официальных итогов выборов, больше всего напоминает партизанщину.

Подобное сравнение наверняка понравится администраторам Telegram-канала NEXTA – ключевого ресурса оппозиции, на котором публикуются видеозаписи происходящего в республике и предпринимаются попытки координации протеста. Именно что попытки: по тем же записям видно, что события развиваются в основном хаотично, что проблемы решаются по мере их поступления, что организационно оппозиция не готова к противостоянию с силовиками, но при этом люди уже осознают все риски и осознанно идут на конфликт с милицией.

Белорусский спецназ, усиленный в Минске в понедельник ВДВ и «Алмазом» (элитной «спецурой», заточенной на борьбу с терроризмом), на этом канале именуют в основном «фашистами» и «карателями». А риторику используют, например, такую:

«Жлобин, мы – город Металлургов, люди из стали! Нужно объединить усилия и вытеснить фашистов из города! В наших венах течет сталь!»

 

Или такую: «Бобруйск, родной, пожалуйста, выходи на площадь Ленина! Очень нужна помощь!».

Или даже такую: «Все люди! Все, кто остался дома, откройте свои подъезды, чтобы белорусы могли спрятаться».

Как и предсказывала газета ВЗГЛЯД, происходившее в республике накануне оказалось лишь первой пробой сил. Еще днем власти Белоруссии, и в первую очередь сам Лукашенко, делали вид, что самое сложное позади и что режим, прошедший через выборы с изрядным скрипом, празднует победу. Однако в реальности речь шла лишь об одной выигранной битве, а силовики уже готовились ко второй, заново перекрывая центр Минска.

То, что еще не раз назовут «новой цветной революцией» или хотя бы попыткой оной, проходило совсем не так, как прежде в Грузии, на Украине или в Югославии. В случае этих стран правоохранители до поры до времени почти никак не препятствовали революционным протестам под соусом «свободы собраний», но в Белоруссии вся уличная активность пресекалась сразу и жестко – в этом Лукашенко был верен своим обещаниям.

При этом у оппозиции отсутствовали и до сих пор отсутствуют финансовые и организационные ресурсы, и даже интернет в республике глушат. Нет у протестующих и такого, казалось бы, совершенно необходимого слагаемого успеха, как формальные лидеры. Светлана Тихановская, исполнившая роль технического кандидата от оппозиции, от уличной борьбы устранилась, от участия в митингах отказалась, а после своего заезда в ЦИК с жалобой на результаты голосования вообще пропала с радаров.

Когда, спустя несколько часов поисков, Тихановская все-таки вышла на связь, это уже мало кого волновало – протест жил собственной жизнью.

Начиналось все скромно, почти обреченно. Объединяясь в группы по 20-30 человек, белорусы шли пешком в центр столицы, по дороге их встречали силовики с дубинками и либо арестовывали, либо разгоняли по окрестным дворам. Иногда под раздачу попадали совершенно случайные люди, что смаковалось в социальных сетях: мол, «что же вы, фашисты, творите».

Не исключено, что видеозаписи жестких действий милиции возымели эффект, и ближе к полуночи количество протестующих на улицах многократно возросло. Те из них, кто не собирался играть с силовиками в «казаки-разбойники», выражали протестантам поддержку в меру фантазии. Домоседы мигали электричеством, водители давили на клаксоны, а жители спальных кварталов выходили из домов и аплодировали друг другу.

При появлении милиции, праздник непослушания сворачивался – люди укрывались в квартирах и подъездах, после чего освистывали силовиков из окон.

Спецназ в этих обстоятельствах напоминал пожарную команду, при появлении которой огонь рассеивается. Но со временем по городу возникли десятки маленьких и несколько очень крупных постоянно действующих «очагов», где людей (активно протестующих или делающих вид, что просто прогуливаются) оказалось критически много. Пресекать такие собрания как прежде силовики не могли, при этом в соцсетях активно транслировался тезис о том, что аресты уже выбрали свой ресурс – не хватает ни автозаков, ни мест предварительного заключения.

Примерно тогда же стали появляться баррикады, возводимые преимущественно из скамеек и мусорных баков. В отдельных местах собравшиеся перешли от салочек и пряток к активному сопротивлению, вспыхнули первые пожарища от первых «коктейлей Молотова».

Водители создавали на дорогах искусственные заторы, лишая силовиков мобильности и мешая им перебрасывать подкрепления. С той же целью кто-то попробовал использовать самодельные «ежи».

Главным оружием милиции, помимо дубинок, остались светошумовые гранаты, благодаря которым создалось впечатление, будто в Минске идет бесконечная перестрелка. Параллельно была серьезно усилена охрана административных зданий, к которым стали свозить мотки колючей проволоки и спирали Бруно.

К моменту написания этого материала счет раненых с обеих сторон уже перевалил за сотню. Хуже того, появилась первая подтвержденная жертва. По версии милиции, молодой человек погиб, пытаясь метнуть в силовиков некое взрывное устройство. По версии оппозиции, его убило светошумовой гранатой. Учитывая активное применение таких снарядов силовиками, эта версия выглядит более правдоподобной, но радикализация протеста со стороны оппозиции также налицо. Как минимум в двух случаях водители легковых машин намеренно пошли на таран спецназа.

Почти столь же насыщенная ночь выдалась в Бресте, где тоже предприняли попытку возведения баррикад – менее успешную, чем в столице. Особо отличились также многие города-спутники как Минска, так и Бреста: их жителей буквально умоляли выйти на улицы через социальные сети, чтобы оттянуть на себя часть спецназа, и к этим мольбам зачастую прислушивались.

В целом, как и накануне, протесты приняли очень широкий географический охват, пускай и были неравномерны по силе.

Ближе к утру протестующие, включая тех, кому в буквальном смысле удалось отвоевать стратегические позиции в центре Минска, начали расходиться, пообещав вернуться и «закончить начатое». Но если схватку, что произошла накануне, Лукашенко с полным правом мог записать в свои победы, в понедельник «очко» за ночную баталию достается оппозиции. Она выполнила как минимум одну важную задачу, которую перед собой ставила.

В ночь на вторник ни столичный Минск, ни провинциальные города Белоруссии ничем не напоминали государство, где четверо из пяти граждан буквально вчера проголосовали за действующего президента, как это было 10 или 15 лет назад. Людей, поддерживающих уход Лукашенко, действительно очень много, они повсюду и теперь нашли способ доказать свое существование всему миру, а главное – друг другу.

Белоруссия – страна, где нет олигархов, нет альтернативных президенту центров силы, нет популярных оппозиционеров, нет фондов Сороса, нет даже американского посольства (его только планируют воссоздать). Поэтому столь значительный протест как в агрессивных, так и в сугубо формальных, демонстративных формах мог расцвести там только в том случае, если очень значительное количество граждан критически недовольны главой государства.

Это отнюдь не означает того, что Лукашенко обречен. У него сохраняются шансы остаться президентом, пускай и совсем другим – получившим от населения «черную метку», политически ослабленным, потерявшим благосклонность Запада (а значит, и куда более сговорчивым для Востока). Это следует как минимум из того, что пока у оппозиции нет видимых ресурсов для свершения полноценной революции, например, через захват и удерживание административных зданий.

В то же время эта оппозиция достаточно многочисленна для того, чтобы навязать президенту войну на истощение. Силовые ресурсы уже перенапряжены, мечутся между городами и явно не рассчитывали на столь масштабное противостояние