Образ «самого жестокого диктатора в истории» сильно исказили

Ровно 45 лет назад под натиском красных кхмеров пала столица Камбоджи − Пномпень. В стране обнулилось до «нулевого года» время и воцарилась диктатура, которую называют самой кровавой и жестокой в истории. «Мускулами» новой власти выступили 12-15-летние неграмотные подростки с мотыгами, и то, что мы знаем об их зверствах − правда. Но образ лидера кхмеров − Пол Пота − был сильно искажен.

О Пол Поте слышал практически каждый. Зачастую к этой партийной кличке (от французского politique potentielle – политика возможного) сводятся все знания аполитичного человека о стране под названием Камбоджа.

Корни его земной славы понятны. Он стал единственным коммунистическим лидером, кто таки построил коммунизм (в смысле – отменил деньги), а заодно основал наиболее бесчеловечный режим в истории человечества, погубивший, согласно максимальной оценке, до трети населения семимиллионной страны всего за четыре года. Другими словами, он стал легендой с толстой прослойкой из мифов и лжи.

Двуликий кхмер

Разрозненные детали биографии Пол Пота складываются в злодея, как будто сошедшего со страниц комиксов – умного, рискового, расчетливого гения стратегии и тактики, обладавшего при этом звериной жестокостью, гипнотизирующим взглядом и нескончаемой жаждой власти.

Талантливый юноша, отправленный своим нищим государством за образованием во французскую Сорбонну, начитался там Маркса и Ленина, после чего вернулся на родину и партизанил в жутких условиях, пока наконец в ходе беспрецедентной по наглости операции возглавляемые им красные кхмеры не заняли Пномпень и не занялись, вопреки кличке вождя, искусством невозможного – построением утопии такими методами, которые обычному человеку не пришли бы в голову.

Например, двухмиллионная столица обратилась в город-призрак всего за три дня – все ее жители было насильно согнаны в деревни-коммуны. Официально это было эвакуацией – камбоджийцев как бы «спасали» от американской армии, которой в Пномпене даже не пахло. С идеологической точки зрения – уравниванием всех граждан через превращение их в «людей будущего», сиречь крестьян. Ну а с политической – первым и наиболее сильным ударом по «вредителям» (целые группы населения, от интеллигенции до духовенства, подлежали уничтожению), одномоментной аннигиляцией сразу всей оппозиции и превращением города в цитадель правящего режима: в Пномпене осталось только руководство красных кхмеров, сотрудники государственного аппарата и обслуга.

Важной деталью считается то, что среди горожан, насильно выгнанных из домов, умиравших от голода или уничтожаемых самыми варварскими методами (пули предписывалось экономить), были и ближайшие родственники Пол Пота. Он не предпринял ничего, чтобы их спасти – жертвой красных кхмеров стал даже старший брат вождя Салот Чхай, довольно известный в стране журналист (Салот – фамилия; настоящее имя Пол Пота Салот Сар).

Однако останавливаться на жестокостях режима (реальных и приписываемых ему) подробнее не имеет смысла. Это информация из серии чистых ужасов, которые мешают спать по ночам одним людям и нездорово будоражат других. Интерес к извращенным жестокостям и массовым убийствам свойственен публике, поэтому репрессии красных кхмеров описаны в печати широко и подробно – повторяться не стоит.

Главное, что мы имеем дело с нелюдем, практики которого поразили бы даже Гитлера.

 

Но есть и другой взгляд на Пол Пота – как на Фиделя Кастро без бороды, как на бесстрашного, упорного и авантюрного лидера революции, который сверг режим коррумпированного проамериканского диктатора Лон Нола, покончил с колониальным прошлым Камбоджи, поднял на недосягаемую высоту сельское хозяйство, установил социальную справедливость и наступил на хвост англосаксам: руководству США и британской элите. Поэтому-то его бездоказательно оболгали, обвинив в мнимых преступлениях и мультипликационной жестокости, а простой народ Пол Пота любит.

Такая точка зрения была популярна у левых интеллектуалов Запада в период активной деятельности диктатора (в числе его бывших фанатов сам Жан-Поль Сартр). Теперь ее подхватили постсоветские «советские патриоты», реагирующие, судя по всему, на показной антиамериканизм красных кхмеров и на их партийный флаг – точно такой же, какой был у СССР, только серп и молот находятся не в крыже, а по центру.

Подобный подход к Пол Поту грешит против истины буквально во всем (за исключением характеристики режима Лон Нола). Однако взгляд на него, как на харизматичного тирана и опереточного злодея, также ошибочен. В реальности режим Демократической Кампучии, как называлась страна при красных кхмерах, уникален не только в своей жесткости, а примерно во всем. Он просто не может соответствовать пускай привычным и понятным для нас, но слишком одномерным и плоским моделям.

Пол Пот далек от привычного образа диктатора и окажется чужаком в ряду, куда можно поставить Гитлера, Сталина, Франко, Мао, Кима, Кастро, Каддафи, Хусейна и прочих «людей-брендов». В первую очередь потому, что он не был единоличным лидером красных кхмеров и не обладал тем, что мы понимаем под абсолютной властью. 

«Кровавый вождь и красный тиран»

Пол Пот стал премьер-министром только через год после захвата Пномпеня, но лидерский пост в партийной иерархии занял задолго до этого – официально он именовался «братом номер один». При этом в наиболее сложный, «революционный» период партия красных кхмеров «Ангка» была по сути семейным предприятием. Основные решения принимал Пол Пот, его свояк, будущий глава МИД Кампучии Иенг Сари и их жены – родные сестры Кхиеу Поннари и Иенг Тирит. Все они познакомились во время учебы в Париже.

Однако к моменту прихода красных кхмеров к власти это «политбюро» расширилось (что интересно, многие другие бонзы кхмеров также были приняты в «ближний политический круг» вместе со своими женами) и управление в «Ангка» стало коллегиальным. С некоторыми оговорками Пол Пота можно было назвать «первым среди равных», да и то с перерывами. В результате внутрипартийной борьбы он даже вынужден был на месяц уступить премьерство «брату номер два» Нуон Чеа, что, впрочем, было маневром – с Нуоном они были соратниками и ведущими идеологами партии.

Кто из этих идеологов был главнее, сказать трудно. Номинально Пол Пот, но есть и та точка зрения, согласно которой основным мозгом и «Ильичом» «Ангка» выступал именно Нуон. Просто, в отличие от старого друга, он не любил публичных выступлений и предпочитал держаться в тени.

Салот Сар, он же Пол Пот (фото: Global Look Press)

Формальным главой государства Пол Пот тоже не был – президентское кресло занимал «брат номер пять» Кхиеу Сампхан. Это мало чем напоминало конструкцию Сталин – Калинин: Кхиеу обладал несоизмеримо большим весом, чем «всесоюзный староста». Впоследствии он перейдет на первую позицию и в партии тоже, а потом приговорит Пол Пота к пожизненному заключению за «предательство революции».

Что же касается неописуемых жестокостей и массовых репрессий, их главным вдохновителем и мотором, судя по всему, выступал «брат номер четыре» Та Мок, получивший в партии «ласковое» прозвище «Мясник» и руководивший силовым блоком. Те зверства, что прославили Кампучию, он начал внедрять на подведомственной ему территории, будучи еще партизанским командиром.

Фанатичный Та Мок подходит под голливудский образ садиста-мастермайнда с каменным сердцем значительно лучше, чем «брат номер один», и имеет на то больше оснований. По крайней мере, он стал именно тем человеком, кто в итоге уничтожил Пол Пота – сперва политически, потом физически. Ему приписывают интригу, в рамках которой Пол Пота натравили на Сон Сена, еще одного «силовика» в «Ангка». Сон и все члены его большой семьи, включая младенцев, были убиты, это вызвало возмущение в партийных рядах и спровоцировало низложение бывшего «брата номер один». Та Мок выступил его тюремщиком и, вполне вероятно, палачом-отравителем.

Остается добавить, что государственная машина красных кхмеров (она же – машина смерти) функционировала при полном отсутствии явления, без которого почти невозможно представить диктаторские режимы – без культа личности. Одним из принципов «Ангка» была строжайшая анонимность. Пол Пот был известен в мире, но внутри страны его и прочих «братьев» не знали ни в лицо, ни по фамилии. Он даже не подписал ни одного более-менее значимого документа.

Дошло до того, что в первый год режима красных кхмеров население Кампучии считало, будто главой государства является бывший король Нородом Сианук, а главой правительства – пятикратный премьер-министр Пенн Нут. Формально так оно и было, фактически оба сидели под домашним арестом, однако выжили. Годы спустя Сианук даже вернул себе трон – нынешним королем Камбоджи является его сын.

Итого: хотя Пол Пота и называли «кампучийским Сталиным», его политическим статусом Сталин бы побрезговал. А Николаем II в качестве аватара - тем более.

«Наш советский человек»

Воплотив «мечту советского народа» – построив коммунизм в отдельно взятой стране, Пол Пот остался человеком абсолютно антисоветским. Несмотря на партийный флаг, Демократическую Кампучию можно назвать антиподом СССР. В том числе и поэтому симпатии «советских патриотов» к «брату номер один» комичны.

Другое дело, что оба этих проекта начались с одной точки – с Карла Маркса. Нужно понимать, что концепция будущего государственного устройства у автора «Капитала» базировалась исключительно на рабочих: они воспринимались как главная революционная сила, противостоящая консервативному «старорежимному» крестьянству. «Государство рабочих и крестьян» придумал уже Ленин, переделав Марксову теорию под локальные нужды, так как Россия была страной преимущественно аграрной и крестьянской.

Пол Пот же вовсе отказал рабочим в праве на светлое будущее – его идеальное государство состояло из одних только селян, отсюда и «эвакуация» городов.

Режим красных кхмеров отрицал все то, что было основой для ВКП(б), а потом и для КПСС. Вместо индустриализации – закрытие всех производств. Вместо электрификации – предельное упрощение труда и быта. Вместо ликвидации неграмотности и создания «народной» системы здравоохранения – полное упразднение и здравоохранения, и образования (любой, кто умел читать, считался «испорченным» и подозрительным; это было основанием для казни). Вместо Коминтерна – абсолютная закрытость страны, поддерживавшей отношения только с другими авторитарными ультралевыми режимами: Китаем, КНДР и Албанией.

Наконец, в том месте, где у наших большевиков была «мировая революция» и «братство народов», у «Ангка» был жесткий этнический национализм и мечты о возрождении Кхмерской (она же Ангкорская) империи XIII века, занимавшей почти весь Индокитай. Но – этнически однородной, все меньшинства либо беспощадно вырезались, либо насильственно «окхмеривались»: под строжайшим запретом находились национальные языки, одежда, традиции, кухня, имена.

До того, как стать «братом номер один», Пол Пот получил в мировом коммунистическом движении определенную известность, поэтому его воззрения на жизнь и на Маркса не были секретом для международного отдела ЦК КПСС. Социалистический блок помог «Ангка» прийти к власти – в период борьбы с режимом Лон Нола войска просоветского Северного Вьетнама заняли четверть Камбоджи, купившись, в частности, на антиамериканские эскапады красных кхмеров. На «окончательную победу революции» Москва откликнулась сухой поздравительной телеграммой, но вскоре после этого предпочла забыть об «Ангка», как о страшном сне – с такими «товарищами» нам было не по пути, даже без поправки на их азиатскую жестокость.

Главным международным патроном Кампучии выступал Китай, благо был ближе к ней не только географически, но и политически – по крайней мере, между идеологией красных кхмеров и «крестьянским коммунизмом» Мао можно найти определенное сходство.

В КНР тех лет отношение к СССР было резко враждебным, и оно быстро передалось Кампучии. Когда Пол Пот прервал свое затворничество и начал давать интервью западной прессе, то призывал ни много ни мало к «народной войне» с «Варшавским блоком», который обвинял в бедах своей страны столь же яростно, как прежде американцев. Хуже нас были только вьетнамцы – по той причине, что хуже вьетнамцев на белом свете нет вообще никого. Пол Пот смотрел на них так же, как Гитлер на евреев, и даже «внутренних врагов» называл «людьми с телом кхмера и умом вьетнамца».

Те же – и Вьетнам

Неприязнь к восточным соседям в принципе характерна для Камбоджи и имеет длинные корни. Если коротко, кхмеры считают себя предками всех народов Индокитая, отводя вьетнамцам роль «паразитов». Даже в современном Королевстве Камбоджа популярный политик Сам Рейнгси, до недавнего времени возглавлявший оппозицию и председательствовавший в либеральной вроде бы партии, выступал как закоперщик антивьетнамских погромов.

В начале 1970-х борьба с проамериканскими диктаторскими режимами сделала «Ангку» и вьетконговцев союзниками, но, получив полную власть над своими странами почти одновременно (Сайгон пал через две недели после Пномпеня), они моментально вернулись к кровной вражде.

В качестве национальной геополитической цели жителям Кампучии было навязано уничтожение всех вьетнамцев у себя и захват Вьетнама по формуле «один к тридцати», где «один» – это погибший в бою кхмер-солдат, а «тридцать» – количество убитых им вьетнамцев.

Красные кхмеры устраивали регулярные набеги на территорию соседа, вырезая местное население и захватывая заложников для показательных казней у себя. Подобных вылазок было много, самые знаменитые: разграбление крупнейшего острова Вьетнама Фукуок (запомнилось тем, что стало первой такой акцией), бойня на острове Тхотю (там взяли максимальное количество заложников – 515 человек) и нападение на деревню Батюк (более 3100 человек убиты, спастись удалось двум).

Достаточно долгое время «Ангке» удавалось водить наследников Хо Ши Мина за нос. Когда вьетнамские войска поспевали к месту бойни, кхмеры уже успевали вернуться в Кампучию. «Пограничные инциденты» подавались как самодеятельность отдельных партийных групп, которым якобы противостоял «друг Вьетнама» Нуон Чеа. Вьетнамцы не только верили в это, но и помогали «своему человеку» товарами и оружием.

Супруга Пол Пота и «мать революции» Кхиеу Поннари на вьетнамской теме и вовсе повредилась рассудком – у нее появилась мания преследования и развилась шизофрения. Пол Пот, вполне возможно, был здоров, но чувство реальности все же утратил – в конце концов наглые набеги довели соседей до «белого каления». Война и интервенция стали неизбежными, победа оказалось легкой, и красные кхмеры были вынуждены вернуться к тому, с чего начали – к партизанщине и джунглям. В Пномпене село провьетнамское и просоветское правительство, а весь мир наконец-то узнал кровавую подноготную Демократической Кампучии.

Собравшийся тут же трибунал живо расписал невообразимые жестокости красных кхмеров, часть из которых были придумкой самого трибунала – чтобы было еще страшнее, ярче и убедительнее, хотя куда уж страшнее и ярче.

Зато у Пол Пота, в пару к Китаю, появился еще один влиятельный адвокат – и не кто-нибудь, а Соединенные Штаты Америки.

 

Зверства «Ангки» ставились под сомнение. Новое правительство не признавалось (поэтому люди Пол Пота представляли Камбоджу в ООН вплоть до начала 1990-х). Засевшим в джунглях кхмерам помогали деньгами и оружием.

Все потому, что американцы смотрели на кхмерско-вьетнамский конфликт как на прокси-войну между СССР и Китаем, с которым президент Никсон к тому моменту уже подружился в пику Москве. Помогая Пол Поту, Вашингтон, с его точки зрения, вредил сразу двум своим неприятелям: Советскому Союзу как врагу глобальному и коммунистическому Вьетнаму как кровному врагу из совсем недавнего прошлого – поражение во Вьетнамской войне воспринималось в Госдепе и Пентагоне крайне болезненно.

Пекин так и вовсе напал на Вьетнам, то ли пробуя силы, то ли искренне пытаясь подставить союзнику плечо. В любом случае кампания завершилась для него неудачно – уже через месяц вьетнамцы прогнали китайцев обратно при равном счете по потерям. И хотя за это пришлось заплатить локальным разрушением промышленности, главная цель КНР достигнута все же не была – там планировали поистрепать вьетнамскую армию, но вьетконговцы сделали ставку на ополчение.

Впрочем, это уже другая история. А история красных кхмеров закончилась внутренними распрями, небольшими «диктатурками» в труднодоступных районах страны, перемирием с властями – и в конце концов судом за преступления против человечества.

Которых, вероятно, не было бы, если бы коррумпированная тирания Лон Нола не настроила против себя население Камбоджи, а американская авиация, стремясь поддержать своего союзника и сдержать вьетконговцев, не вбомбила бы страну в каменный век, открыв тем самым дорогу на Пномпень не только самому жестокому, но и самому странному коммунистическому режиму в мировой истории.