Как «формула Штайнмайера» изменит Украину

Как «формула Штайнмайера» изменит Украину

Согласие украинских властей на «формулу Штайнмайера» открывает путь ко встрече в верхах «нормандской четверки», а значит, Владимира Путина и Владимира Зеленского. Но меняет ли оно что-то как в донбасском кризисе в целом, так и в борьбе за Украину между Россией и Западом? Кому выгодно решение формулы – и возможно ли оно в принципе?

В том, что Киев согласится на «формулу Штайнмайера», не было никаких сомнений – сопротивляться было бессмысленно, можно было только тянуть время. Уже даже президент Франции Макрон публично призывал Украину подтвердить свою приверженность этой части Минских соглашений. Кремль прямо увязывал принятие формулы и продвижение ко встрече в верхах «нормандской четверки», первой за три года и дебютной для Владимира Зеленского.

Но зачем и кому нужна эта формула и может ли ее выполнение привести к реальному изменению в отношениях Донбасса и Украины – и, как следствие, Европы и России? Если говорить о сути формулы, то она в том, что вначале Киев принимает закон об особом статусе Донбасса и о порядке выборов там. Потом в день выборов закон об особом статусе вступает в силу как временный, а после подтверждения демократичности их результатов наблюдателями ОБСЕ – в полную силу. То есть в Донбассе образуется признанная Киевом власть, после чего особый статус региона закрепляется в Конституции Украины. В финале контроль над границей республик и Россией передается украинским пограничникам.

И все – минские соглашения выполнены, а значит, заканчивается конфликт между Киевом и Донбассом, Украиной и Россией, Россией и Западом. Все ликуют. Но это все абстрактные выкладки – а в реальности все совсем по-другому.

Во-первых, Донбасс не хочет возвращаться на Украину и в крайнем случае готов пойти на формальное возвращение в особом статусе, по сути конфедеративном. Это не просто самоуправление, это гарантированные права полной автономии в составе неунитарной Украины. Дать ему такие права нынешняя киевская власть, как и прежняя, не способна. Значит, Донбасс будет виноват в срыве минских соглашений?

Нет, потому что вначале нужно провести выборы. То есть Киев сам должен принять такой закон, который устроит отколовшиеся республики. Киев к этому абсолютно не готов – там вообще до последнего времени настаивали на том, что никакие выборы до «вывода российских войск» и установления контроля над границей невозможны. Теперь говорят о разоружении донецкой армии и допуске украинских партий к выборам, то есть сначала разоружение, потом выборы. Понятно, что никто на такие условия не согласится.

Но даже если Киев действительно не на словах только примет российскую трактовку формулы Штайнмайера – утром выборы, вечером границы – это мало что изменит.

 

Потому что закон о выборах не удовлетворит Донбасс, а если даже удовлетворит, то Киев не признает итоги выборов. Не признав итоги, не получит контроля над границей.

Так что сейчас сделан шаг в сторону встречи в верхах, но не выборов в Донбассе, и уж тем более не возвращения Донбасса в состав Украины. Тогда почему так радуются в Париже и Берлине, да и в Кремле высказывают одобрение?

Потому что на самом деле принятие «формулы Штайнмайера» дает возможность снять минский процесс с тормоза. А то, что продвигаться он будет черепашьим шагом, это дело десятое. Ведь цель Европы – показать прогресс в украинском урегулировании, движение в сторону решения проблемы. Которая на самом деле сейчас вообще не решаема ни в донецком, ни в украинском измерении.

Потому что Киев не готов дать Донбассу права, а Донбасс не готов вернуться. Потому что Запад пока еще не готов признать поражение своей операции по отрыву Украины от России, а Россия никогда не согласится с евроинтеграцией и атлантизацией Украины. Тупик, но никто и не собирается сейчас решать нерешаемое.

Цель – показать прогресс в решении. Для того, чтобы переместить украинскую тему с первого пункта повестки дня российско-европейских отношений куда-нибудь на третье–четвертое место. Начать ослаблять санкционное противостояние и в целом сделать европейско-российские отношения куда менее зависимыми от украинского вопроса. Этого хочет Макрон, этого хочет Меркель. Им нужно показать европейцам, которым несколько лет рассказывали о русской оккупации Украины, что процесс пошел: вот стрелять перестали, вот о выборах договариваются, вот законы принимают. Нужен пиар на тему «минские соглашения выполняются». И Европа получит его.

Киев не будет против, точнее, он просто не может быть против. Ставка на нагнетание или хотя бы поддержание напряженности между Европой и Россией больше не работает, нужно изображать конструктивный настрой на диалог и переговоры. При этом в Киеве не верят, что вернут Донбасс. И эту позицию украинской элиты лучше всего выражают слова Порошенко, сказанные им в 2016 году в Берлине Владимиру Путину: «Забирайте свой Донбасс». Понятно, что публично сказать такое ни нынешняя, ни прошлая власть не могли. Но весь украинский олигархат был бы счастлив, если бы Россия просто забрала себе ДНР и ЛНР, отпустив остальную Украину на Запад. Но такого подарка Россия им никогда не сделает. Хотя даже без мятежных республик вестернизировать незалежную не получилось бы, не в наших интересах облегчать жизнь киевским временщикам, сделавшим ставку на раскол исторической России.

В Киеве рассчитывают на то, что возобновленный «нормандский формат», как и всю работу по решению «формулы Штайнмайера», удастся использовать для поддержания своего значения в глазах Европы, то есть Франции и Германии. Украинская власть должна стать не обузой, не чемоданом без ручки, а таким серьезным партнером, который понимает, что Европе нужна Россия, не играет в примитивную русофобию, а искренне работает над примирением.

За это Киев будет ждать от Запада поддержки, реструктурирования долгов и продвижения по пути евроинтеграции: «мы не будем все время призывать вас не снижать накала борьбы с Россией, а за это вы будете нас холить и лелеять». Расчет, прямо скажем, очень слабый и стратегически бесперспективный. Выбирая между Украиной (то есть попыткой разыграть на русском историческом поле тему «русской угрозы») и Россией, Европа неизбежно выберет Россию. Это вопрос только времени. Причем ближайшего. Это не «формула Штайнмайера» – это формула реальной геополитики.