Почему Латвия боится обнародования архивов КГБ

Почему Латвия боится обнародования архивов КГБ

В Латвии прекратила работу так называемая Комиссия по научному исследованию деятельности КГБ СССР, порекомендовав опубликовать предмет своего исследования – архивы, содержащие списки сотрудников и агентуры. Однако руководство страны не спешит этого делать. Почему? И что за материалы изучала эта комиссия в течение двадцати лет?

Последний председатель КГБ Латвийской ССР Эдмунд Йохансон активно сотрудничал с новыми властями и руководил передачей архива в госструктуры Латвии, в частности, в Бюро по защите Конституции – новую контрразведку. В результате в руки латышей (а в дальнейшем – англичан, американцев и немцев) попал огромный массив внутренней информации секретного и сверхсекретного характера.

При этом генерал Йохансон не предпринял никаких мер для перевоза документов из Риги в Москву, кроме личных дел сотрудников. И есть все основания полагать, что он сотрудничал с националистическим движением задолго до 1991 года. В независимой Латвии Йохансона не репрессировали и не подвергли люстрации, он, как и полагается отставным генералам КГБ, спокойно работал в банках и написал книгу «Записки генерала ЧК», изданную одновременно на двух языках – русском и латышском.

Кстати, Йохансон – выходец из комсомола, а до того, как возглавить республиканский КГБ, работал в Управлении «З», то есть боролся с идеологическими диверсиями. Следовательно, он очень хорошо понимал, что именно делает.

Для того, чтобы обработать весь массив информации, Бюро по защите конституции создало Центр по документированию последствий тоталитаризма. Туда (а не только в Национальный архив Латвии) также попали архивы ЦК КП Латвии и Совета министров. Националисты сразу же потребовали обнародовать все имеющиеся данные и заклеймить бывших агентов КГБ.

Эдмунд Йохансон (фото: кадр из видео)

Но в 1994 году был принят закон «О хранении и использовании документов бывшего КГБ и констатации факта сотрудничества с КГБ», по которому сведения о сотрудничестве человека с КГБ можно обнародовать только через суд и только в том случае, если он занимает госдолжность или баллотируется в депутаты. Более того, его дополнили огромным количеством поправок, которые эти нормы фактически торпедируют, и приостановили его действие до 2014 года. К этому моменту вся информация просто теряла практический смысл в связи со сменой поколений.

Показательно, что засекречивать архивы стали именно те, кто был с ними знаком: руководство контрразведки и президенты Латвии. И в конце концов закон «о сотрудничестве с КГБ» заморозили аж на 50 лет вперед.

Однако общество требовало крови. Ввиду этого из академических ученых, в основном историков была создана Комиссия по научному исследованию деятельности КГБ, которая до конца мая 2018 года должна была разобраться в засекреченных бумагах и «порекомендовать», что из них можно обнародовать, а что не стоит.

Разобрались. Теперь не поймут, как жить дальше.

Совершенно секретно

В распоряжении Комиссии оказались 50 тыс. листов дел оперативной разработки на 23 тыс. человек, привлеченных агентурной деятельности с 1953 по 1987 год: 4 тыс. картонных карточек на 30 тыс. человек, включая агентуру, резидентов и держателей конспиративных квартир; 583 агентурных дела на деятелей науки и культуры, привлеченных к сотрудничеству с КГБ (эти данные волнуют латвийское общество особенно сильно); личные номенклатурные дела работников ЦК и Совмина; докладные записки республиканского КГБ о положении дел и об отдельных персонажах; наконец, так называемая Delta Latvija – архив электронной базы сообщений республиканского КГБ (первая, несколько неуклюжая попытка компьютеризации агентурных донесений).

Работа не задалась с самого начала. Контрразведка отказала Комиссии в выносе документов из своего здания, а в большую часть помещений, где хранится архив, даже людям с одобренным допуском вход был запрещен, поскольку эти помещения не просто латвийская секретная зона, а сертифицированная секретная зона НАТО. В качестве компромисса ученым разрешили фотографировать документы, после чего они перещелкали на пленку картотеку агентуры, а теперь предлагают опубликовать ее в оригинальном виде, чтобы не было обвинений в том, что на какого-нибудь бывшего агента клевещут.

Сейчас любой гражданин Латвии имеет право обратиться в Центр по документированию последствий тоталитаризма только с одним вопросом: упоминается ли он в архивах? В ответ он получает выписку, напоминающую результат работы электронного поисковика. Как правило, это агентурные сообщения (проще говоря, «стук») или выдернутые из контекста предложения из дел оперативной разработки. При этом гражданин не может знать настоящие имена тех, кто на него доносил или следил за ним, то есть участвовал в оперативной разработке. На практике это выглядит довольно комично. Человеку направляют некий текст, из которого следует, что агент «Барсук» сообщил, что объект «Мышь» говорил и делал то-то и то-то. Занимательно, но бесполезно.

Однако штатные сотрудники Комиссии знают все настоящие имена агентуры. Ее председатель Карлис Кагерис – эксклюзивный носитель информации о тайной и личной жизни десятков тысяч своих сограждан, начиная с 1953 года. Он хорошо понимает, почему латвийская контрразведка и высшие политики торпедируют идею обнародования архива. И его задевает то рвение, с которым контрразведка отстаивает тотальную секретность. Создается впечатление, что она кого-то прикрывает.

Отделение козлищ от ангцев

Как минимум 30 из примерно 600 сотрудников КГБ Латвии на 1991 год перешли на работу новую контрразведку. Это вызывало критику националистов, но им заткнули рот, объяснив, что эти 30 – истинные латыши и незаменимые специалисты. По данным газеты ВЗГЛЯД, среди них есть, например, почерковеды и обладатели других эксклюзивных профессий. За 1990-е годы они успели состариться и уйти на пенсию, так что вопрос отпал сам собой. Зато возник вопрос мотивов каждого из агентов.

Например, сотрудник 5-го отдела (идеологическая борьба) мог превентивно завести на кого-нибудь агентурную карточку просто для того, чтобы другой сотрудник, скажем, из 2-го отдела (военная контрразведка) не перехватил перспективную историю. А тот, на кого эту карточку завели, – ни сном, ни духом.

Кроме того, некоторые карточки могут содержать данных «от третьих лиц», но в архивном виде дело все равно заведено на некоего т-ща N-s.