Не партнерство, а насилие: тяжелое пробуждение Германии

Трансатлантическая солидарность и приверженность общим ценностям, о которых неустанно говорят по обе стороны океана – это, конечно, хорошо. Однако, когда дело доходит до экономических интересов того или иного участника, краеугольные камни, на которых зиждятся отношения США и Европы, как правило, откатываются в сторону. По крайней мере, пытаются.

Накануне состоялась встреча канцлера ФРГ Ангелы Меркель и президента США Дональда Трампа, в ходе которой стороны оценивали эффект антироссийских санкций. Казалось бы, что здесь удивительного: два союзника обсуждают меры против страны, к их коалиции отношения не имеющей, а значит, учитывая опыт прошлых аналогичных контактов, данное рандеву должно было закончиться оглашением очередной порции ограничительных мер против России и набившими оскомину рассказами об агрессивной политике Москвы. Но не тут-то было…

Для начала стоит отметить, что незадолго до встречи высокопоставленный источник в канцелярии Меркель заявил журналистам о том, что санкции Вашингтона в отношении российской стороны способны создать проблемы для экономики Германии, в результате чего немецкие компании могут потерять свыше полутора миллиардов евро. Примечательно, что в случае реализации подобного сценария пострадавшими окажутся не мелкие предприниматели, а крупный бизнес, шутки с которым для правительства Ангелы Меркель, и без того находящегося в подвешенном состоянии, могут обернуться боком. Вследствие этого есть основания предполагать, что правительство ФРГ приложит все усилия для балансирования между «нашими» и «вашими», лишь бы не навредить интересам ключевых для страны предприятий, пытаясь, в то же время, не задеть русофобские чувства Вашингтона.

В общем-то, такая тактика вполне укладывается в парадигму Берлина, описанную на днях изданием The Wall Street Journal, согласно которой Германия уже обратилась к США с просьбой освободить ее компании от новых ограничительных мер против Москвы. О национальном суверенитете, основах рыночной экономики и прочих благах, доступных современной Европе при такой постановке вопроса, разумеется, лучше умолчать.

В любом случае, приходится констатировать, что определенный сдвиг в сознании немецких элит – в первую очередь речь идет о представителях бизнеса – в результате которого Германия осознала масштаб деловых связей с Россией, произошел. Теперь, по всей видимости, деловой истеблишмент будет пытаться вправить мозги истеблишменту политическому, однако гладким этот процесс вряд ли будет. В конце концов, слишком долго немецкие власти старались не замечать интересы собственного государства в стремлении угодить желаниям США. А значит, резкое обострение у Берлина чувства собственного достоинства или, если хотите, инстинкта самосохранения, вполне может обидеть его заокеанского партнера.