Украиноязычная Украина и русскоязычные украинцы

За двадцать шесть лет украинской независимости этот ответ так и не нашли, хотя это вовсе не архисложная задача. Можно вспомнить советскую Украину, где украинское и русское мирно сосуществовали, дополняя и взаимно обогащая друг друга.

В 1991 г., аккурат вместе с обретением самостийности, украинское руководство отказалось от политики мирного сосуществования двух Украин. И пошло путём подавления русскоязычной Украины другой, украиноязычной, Украиной, переведя их отношения в конфликтную плоскость, где они и пребывают до сих пор.

Эта конфликтность сначала ограничивалась политическим полем (как писал Леонид Кучма, «Украина – не Россия»), но постепенно охватила все проявления общественно-государственной жизни, вплоть до культуры и литературы.

Западноукраинский писатель Тарас Прохасько, например, недоволен тем, что русскоязычные граждане Украины считают себя украинцами. Об этом он заявил вслед за Юрием Андруховичем, сокрушавшимся по поводу наплыва русскоязычных украинцев в Карпаты: "Становится все трудней отличить «кондовую вату» от «русскоязычных патриотов Украины»”.

Прохасько называет это «навязчивой экспансией модели Украины, где русские – это тоже украинцы». Русский язык для него – не язык Достоевского, Грибоедова, Чехова, Пришвина, Ломоносова, а «мова насильства». Не только звучание, утверждает писатель Тарас, но даже её конструкция может вызвать приступы ужаса. Речь, надо понимать, о русской грамматике.

При этом Ю. Андруховича и Т. Прохасько причисляют к деятелям т. н. ивано-франковского феномена – группе литераторов и художников, в чьём творчестве украинские мотивы проявляются наиболее ярко, а сам феномен – к гениальному явлению в современной украинской литературе.

Истинный литературный деятель обязан быть воплощением высоконравственной эстетики и здоровой морали. Иначе он превращается в крашеный гроб, снаружи обитый бархатом, а внутри наполненный гнилыми костями. Для современной Украины становится нормой причислять к гениям откровенных националистов, неспособных не то что жить в мире с соседями, но даже с собственными соотечественниками.

Подобные  «гении» постоянно талдычат о европейских ценностях, но избегают ответа на вопрос, как удаётся европейской Швейцарии процветать с четырьмя официальными языками, Люксембургу – с тремя, Финляндии – с двумя. «Гении» натравливают одну часть народа на другую, ставя во главу угла языковый вопрос, вгоняя страну в крутую спираль гражданской войны, в то время как в Швейцарии, Люксембурге или Финляндии из-за языка никто не ссорится.  Если на Украине можно прослыть героем, плюясь ненавистью в русскоязычных сограждан, то в Люксембурге или Швейцарии за подобные действия в адрес иноязычных соотечественников можно угодить под суд.

Языковой вопрос на Украине искусственно политизирован. В истинно демократических государствах так не делается. В России в 24 субъектах федерации наряду с русским языком используются около 70 других языков. От этого Россия становится культурно богаче. Режим Порошенко слова «федерализация» боится как огня.

На Украине русский язык выдавливают потому, что он не вписывается в узколобую концепцию националистической Украины. Национализм сам по себе – это скудость эмоций (они ограничиваются ненавистью к соседу, в зависимость от этой ненависти ставится процветание собственного государства) и культурная ограниченность как эталон.

Западные СМИ продолжают вещать на Украину преимущественно по-русски. Украинские наци, воюя с русским языком, не требуют от западных журналистов переходить на украинский. Понимают, насколько это сузит аудиторию слушателей. Обращаясь к украинским наци, скажем: нельзя быть немножко беременным. Раз вы боретесь за принципиально украиноязычную Украину, будьте принципиальными до конца, без лицеприятия, иначе от вашей позиции отдаёт фальшью.

Все проблемы украинского языка находятся не вовне, а внутри его. Он, будучи изначально южнорусским диалектом, выделенный в отдельный язык по политическим причинам, не выражает всего массива окружающей реальности. В этом разница между диалектом и языком.

Язык способен охватить все нюансы деятельности его носителей, диалект же способен описать только часть этой деятельности. Вот почему на украинском с трудом пишутся научно-технические, богословские, философские труды и ещё труднее читаются из-за смысловой размытости его терминов и определений. Пример: фраза из православной церковной литургии «Внемлем Господу» по-украински в церквях звучит «Увага! Слухаемо Господа», что переводится как «Внимание! Слушаем Господа», напрочь занижая возвышенный смысл произнесённого.

Как диалект русского языка, украинский (малороссийский) придавал ему региональной яркости, пряности, красочности, позволявшей глубже почувствовать местную специфику. Происходил процесс литературного взаимообогащения и культурного соприсутствия.  

Попытки обособить украинский язык путём бескомпромиссной абсолютизации не столь значительных языковых отличий и насильным навязыванием такого взгляда остальному населению никогда не приведут к миру и стабильности.  

Оздоровить языковую ситуацию на Украине легко и просто. Необходимо отмежеваться от хуторянских «гениев», трезво оценить нравственную составляющую их публицистического «творчества», поставить оба языка в пропорционально равное положение, вновь приведя их к взаимному обогащению и союзному сосуществованию в интересах народа и развития культуры Украины.  

Принятый на днях Верховной радой закон «Об образовании» закрепил положение о том, что «языком образовательного процесса в учреждениях образования является государственный язык». Наряду с этим «государство содействует изучению языков международного общения, прежде всего английского в государственных и коммунальных учреждениях образования». Следовательно, Киев сужает возможности для применения в стране русского языка и как языка межнационального общения коренных народов Украины, которых называют нацменьшинами.

Похоже, к миру и стабильности киевский режим идти не намерен. Правительство Венгрии уже выразило решительный протест Украине в связи с новым украинским законом об образовании из-за лишения нацменьшинств права обучаться на родном языке.