Ростислав Ищенко о визовом режиме России и Украины и Надежде Савченко

Президент «Центра системного анализа и прогнозирования» Ростислав Ищенко принял участие в записи эфира очередного выпуска передачи «Актуально – с Еленой Щедруновой» на Радио России. Ниже представляем расшифровку ответов Ростислава Владимировича.

О Минобороны Украины

«Если бы Минобороны Украины поняло, что есть Минские соглашения, то, наверное, не было бы вот этой провокации под Дебальцево, в результате которой погибло свыше 100 украинских военнослужащих. Просто зафиксировали, что было столкновение, стало понятно, что продолжать это столкновение было бессмысленно. Это была чисто политическая акция, направленная на дискредитацию Порошенко. Она была предпринята его киевскими оппонентами. Эта акция изначально планировалась, как срочная, там не нужны были длительные бои. Вот и всё, она свою роль выполнила, теперь, опять перемирие».

О словах Штайнмайера

«Франк-Вальтер Штайнамайер точно так же, как и Ангела Меркель, намертво связан с выполнением Минских соглашений. Он не может говорить ничего другого. А промолчать он не мог, так как это всё непосредственно отражается на его внутриполитическом образе. Ещё раз повторю, эти люди, которые в значительной степени связали свою политическую карьеру с Минскими соглашениями. Потому что они говорили, что «да, таким образом можно будет прекратить на Украине войну, выйти на какое-то там устраивающее всех решение и так далее». И вот два года ничего не получается. Естественно, Штайнмайеру необходимо хотя бы заявлять о том, что «ну, всё-таки, давайте выполним». Тем более, обмен был подготовлен. Вот если бы его не сорвали при помощи этой провокации, то он произошел. И это был бы достаточно большой шаг вперёд. Можно было бы сказать, что хотя бы пункт об обмене всех на всех начал выполнятся. Хоть один пункт Минских соглашений. Так что это в интересах самого Штайнмайера, чтобы данный пункт начал выполнятся».

О визовом режиме

«В этом тоже ничего нового нет. Решение о введении визового режима между Россией и Украиной Совет Безопасности Украины принял ещё весной 2014 года. В соответствии с украинскими законами, это решение обязательно к исполнению всеми органами исполнительной власти и по сути визовый режим давно должен быть введён. Другое дело, что он невыгоден Украине, поэтому Министерство иностранных дел работает над его введением и будет работать столько, сколько просуществует Украина. Так как, если будет введён визовый режим, то, что делать с 5-6 млн украинских граждан, которые работают в России, и примерно с 12-18 млн членов их семей, я думаю, на Украине никто не знает».

О доступе к документам в администрации президента РФ

«Понимаете, это, безусловно, глупость, но глупость не большая, чем, скажем, подача украинскими иммигрантами исков в московский суд с требованием установить факт государственного переворота на Украине. Потому что районные суды Украины не могут определять доступ в администрацию президента России, а районные суды России не могут устанавливать факт государственного переворота на Украине. Даже на Украине только Конституционный суд обладает полномочиями в установлении подобного факта. Что касается международного уровня, то Совет Безопасности ООН мог бы установить факт государственного переворота. Или, скажем, политическое руководство любого государства имеет на это право, но никак не районный суд. Поэтому здесь просто ответ глупостью на глупость».

О лишении Савченко права представлять Украину в ПАСЕ

«Это политический ход. Они пытались сделать человека, которого хотели достать из тюрьмы, более политически значимым. Поэтому они её делали народным депутатом Украины, делегатом в ПАСЕ, если бы могли, то избрали в Сенат Соединенных Штатов. Другое дело, что они надули фигуру Савченко, потом выяснили, что это не только не нужно, но и вредно, когда они получили её назад на Украину. Но это уже, так сказать, их проблема. А сама по себе технология надувания значимости, он всегда использовалась и используется не только на Украине».

О дальнейшей судьбе Надежды Савченко

«Какая там у неё судьба? Никакой у неё судьбы нет, политической, по крайней мере. Я думаю, что и физической особенно нет».