Берлин и Кёльн ждут «арабские ночи»

Насилие на улицах немецких городов нарастает.

Со временем становится известно, что не только в Кельне и других немецких городах имели место беспорядки и преступления, в том числе и на сексуальной почве. В полицию с жалобами на насилие в новогоднюю ночь, как выясняется, обращаются женщины Австрии, Швейцарии, Швеции, Финляндии, Норвегии… Причем, во многих местах заявления от потерпевших просто отказывались принимать.

Так, в шведском Калмаре, несмотря на десятки жалоб, подобные инциденты и вовсе попытались замолчать, отчитавшись о том, что «в новогоднюю ночь обошлось без происшествий». Можно с большой долей вероятности сказать, что без таких вот происшествий обошлись полицейские и в других странах Европы.

Однако замолчать инциденты все-таки не удалось. Похоже, у прекраснодушных европейцев, наконец-то, начинают открываться глаза. В новогоднюю ночь прозвучал колокольный звон по несостоявшемуся мультикультурализму. А с ним, спустя несколько дней, начинают проявляться и первые ласточки ксенофобии.

Местные радикалы уже переходят от слов к делу. Как сообщает агентство «Рейтер», вечером в минувшее воскресение группа молодчиков в Кёльне напала на мигрантов пакистанского происхождения. Силы оказались неравны: 20 против шестерых, результат — двое мусульман оказались госпитализированы. Затем «свободная охота» продолжилась. Несколько нападавших избили припозднившегося сирийца, отделавшегося, правда, легким ранением.

В кельнской газете «Экспресс» промелькнула информация о планах «плохих немцев» (футбольных фанатов и рокеров) устроить настоящую «охоту на людей». «Надо хорошенько навести порядок в городе после новогодней ночи», — значится в одном из призывов в Фейсбуке «хулигански настроенных», как пишет «Экспресс», немцев. Однако это скорее уже не чисто хулиганские помыслы, а желание «вернуть долги» распоясавшимся в ночь на Новый год мусульманам.

Это, в свою очередь, приводит к озлобленности мигрантов. Немецкие СМИ сообщают о новых сексуальных домогательствах со стороны мусульман в Штутгарте, Лейпциге, Гамбурге, Билефельде, других городах. А также о грабежах, совершаемых беженцами. Так, на севере Германии в городке Фемарн (земля Шлезвиг-Гольштейн) афганец и сириец напали на переправе Путтгарден на французского бизнесмена. Началось с оскорблений в адрес мужчины, затем его избили, забрали мобильник и кошелек. Потом мигранты сели в поезд и отправились «домой» — в центр временного размещения беженцев в Ноймюнстере. По дороге туда их и задержали. Это только один из многих случаев ограблений, совершенных по всей Германии.

— Так или иначе, но вполне возможны новые нападения как со стороны беженцев, так и направленные против них со стороны ряда политических сил и гражданских праворадикальных группировок Германии, — считает ведущий эксперт Европейского центра стратегических исследований и безопасности Евгения Гвоздева. — Во всяком случае, мы можем ожидать только дальнейшую эскалацию напряженности.

Проблема в том, что многие СМИ просто перестали получать от полиции информацию о преступлениях мигрантов. Так, газета «Бильд» сообщает о том, что управление полиции Германии получило указание (не уточняется, правда, от кого) «не афишировать преступления, совершаемые мигрантами». Эту информацию подтверждает полицейский чин из УВД земли Гессен Майкл Шейх: отвечать на запросы, по словам офицера, можно только, если вопрос касается конкретных лиц — то есть посредством прямого адресного запроса. Другими словами, чтобы узнать о происшествии, нужно поинтересоваться каждым беженцем: например, «Махмуд сегодня никого не грабил?». «Нет». «А Саид не приставал к женщинам?». «Нет». «Джабраил вел себя хорошо? Ни на кого не нападал?». «Нет». Понятно, что таким образом информация о преступлениях просто замалчивается.

Но ладно бы только информация — такое ощущение, что полиция саботирует (возможно, также по указке сверху) работу по выявлению и наказанию мигрантов — слишком уж вяло идут у нее дела в этом направлении.

Между тем, как пишут СМИ, «немецкая полиция умеет не только кротко увещевать, но и решительно бить. Беженцам — всю возможную мягкость, немцам, недовольным мигрантами, — необходимую суровость». Такое отношение власти и полиции к соотечественникам вынуждает коренное население действовать самостоятельно. На прошлой неделе из Дюссельдорфа пришло сообщение о том, что в ответ на разгул произвола со стороны мигрантов немцы начали формирование народных дружин. Примечательно, что через три минуты после этого известия на новостной ленте появилось и другое сообщение о переиздании в Германии «Майн Кампф». Есть в этом какая-то мистика.

Что ж, с почином вас, уважаемые немцы! Так и до «арабской ночи», аналога ночи хрустальной, видимо, недалеко. И тогда Брейвик с его кровавой выходкой покажется хулиганом. Что же делать? Как выходить из создавшейся ситуации? Медленно прокручиваются жернова государственной машины, однако, уже есть прецеденты в виде высылки беженцев, признанных виновными в преступлениях, восвояси — на историческую родину. Особо радикально настроенные голоса предлагают, не мудрствуя лукаво, взять и выслать всех беженцев из Европы. Но есть ли перспективы у этого начинания? Вот в чем вопрос.

— А как вы их обратно «развернёте»? Как вы сотни тысяч людей посадите в поезда и самолеты? И потом, их же куда-то надо отправлять! В Сирию и другие горячие точки? Это физически невозможно, — считает заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений им. Е. М. Примакова РАН Евгений Гонтмахер. — Людей можно отправить, например, в Бенин. Это стабильное государство, там нет гражданской войны. Теоретически говоря, беженцев, которые стремятся каким-то образом попасть в Европу, можно «развернуть» — посадить в самолет и выслать в какую-нибудь благополучную страну. Но в Сирию или Ирак… Это практически невозможно.

— Но что же делать, если, как показала практика, беженцы не готовы к интеграции в европейское общество?

— Все зависит от конкретных групп беженцев. Действительно, есть сообщества мигрантов в разных европейских странах, которые закапсулировались и считают, что должны жить абсолютно своей жизнью, как они жили в своих странах, и фактически не подчиняться традициям страны, в которую приехали. Но есть также и довольно большие группы мигрантов, которые очень неплохо адаптируются на новом месте. Возьмите турок в той же самой Германии (там их несколько миллионов) или курдов. Эти общины очень неплохо адаптированы к немецкой (и политической, и социальной) жизни. Из этих общин вышли люди, которые являются депутатами Бундестага и даже, по-моему, министрами. Они активны и в бизнесе. И с этими людьми никаких проблем не существует.

— Что же, однозначного выхода нет?

— Нет, потому что ситуация разная. И тут нельзя говорить однозначно. Кто-то не хочет адаптироваться, а кто-то хочет. Поэтому политика в Европе по отношению к ним должна быть достаточно адресной. Как эти вещи решать? Вот Франция, посмотрите, пошла по достаточно жесткому пути. Там запрещают носить религиозные атрибуты: крестики, полумесяцы, шестиконечные звезды… То есть дети не могут приходить в школу, демонстрируя свою религиозную принадлежность. Французы пошли по этому пути и довольно жестко себя ведут по отношению к людям из числа мигрантов или детей мигрантов, которые пытаются предъявить какие-то свои особые претензии. При этом, кстати, они делают довольно большие усилия по их адаптации.

— Но не везде же ситуация такая замечательная…

— Да, в Великобритании она хуже. Там есть большие мусульманские общины, которые вытеснили из целого ряда городов британское население. Когда приезжаешь в какой-нибудь небольшой город, скажем, неподалеку от Лондона, то ты попадаешь фактически в исламский город. Там мечети, ходят люди, соответствующим образом одетые, и говорят, кстати, не по-английски. Это их проблема, и они об этом знают и решают эти вопросы по-своему. Но в той же Великобритании есть, допустим, индусы, которые абсолютно свободно адаптировались к английской жизни и являются частью британского общества, в том числе его правящего класса во всех смыслах: и политическом, и экономическом, и культурном, и социальном и т. д. Так что ситуация везде разная, ее надо как-то решать. И я думаю, что европейцы с этим справятся.