Голландский город Гаага известен во всём мире как столица правосудия, но после событий последних месяцев становится вполне уместной другая характеристика – «город джихада». Согласно нидерландским спецслужбам, более четверти из 120 голландцев, присоединившихся к «Исламскому государству», были завербованы именно в Гааге.

«На первый взгляд эта улица похожа на любую другую традиционную европейскую улочку, но если присмотреться, то можно заметить признаки внутреннего конфликта», - рассказывает Ирина Галушко.

Раньше в этом районе жили в основном евреи. Теперь здесь осталось всего около шести еврейских семей. 90% населения района составляют мусульмане, и, по слухам, среди них начинают распространяться идеи антисемитизма и радикального исламизма.

Из-за высокого уровня преступности и нищеты здесь сложились благоприятные условия для вербовки экстремистами новых сторонников. Этим летом здесь произошли ожесточённые столкновения между полицейскими и радикальной молодёжью, которая вышла на улицы с флагами «Исламского государства». Местные жители рассказывают, что источником проблем являются две салафитские мечети, построенные неподалёку.

«Центральные и местные власти не знают, что там происходит. Они не знают, откуда мечети получают финансирование, кто туда ходит и на каких языках там говорят», - рассказывает RT голландский блогер Шорс Рэммерсваал.

По мнению одного из самых скандальных нидерландских политиков, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

«Мы должны остановить иммиграцию из мусульманских стран. Мы должны выслать тех, кто поддерживает «Исламское государство», кто размахивает исламскими флагами, кто хочет воевать за ислам в Нидерландах или где-либо ещё. Мы должны остановить исламизацию нашего общества», - считает лидер Партии свободы Герт Вилдерс.

Растущая мощь радикальных исламистов в Нидерландах создаёт беспрецедентную угрозу для демократического правового режима страны.

Службы безопасности Голландии находятся в состоянии повышенной готовности. Они называют рост числа доморощенных исламистов беспрецедентной угрозой. Но остаётся вопрос: не слишком ли поздно европейские политики пытаются изменить эту потенциально опасную ситуацию?