И в самом деле, Турция демонстративно воздержалась от принятия заявления после встречи в Джидде ближневосточного состава возглавляемой Соединёнными Штатами "коалиции желающих" начать военные действия против "Исламского государства". Что, вероятно, легко объяснимо, так как Анкара не хотела бы провоцировать ИГ, удерживающее в заложниках 49 турецких граждан, включая женщин, детей и генерального консула в Мосуле.
Но реальная проблема в другом: верит ли Анкара в эффективность стратегии американского президента Барака Обамы, которой не доверяют даже в самих Соединённых Штатах, как отмечает Джим Лоб, и, что ещё более важно, что она означает для Турции.
Турецкие дипломаты и паши достаточно умны, чтобы оценить, что роль их государства в "коалиции желающих" будет значительно отличаться от роли Саудовской Аравии, Катара или Бахрейна. Дело в том, что есть лишь одна ближневосточная страна, потенциально способная сегодня вести боевые действия в Ираке и (или) Сирии, и это Турция. И если на определённом этапе согласно стратегии Обамы потребуется "наземная операция", как уже предвидит большинство аналитиков, вести её будут турецкие сухопутные войска.
Попросту невозможно представить, что европейские державы (даже "младоевропейцы") или Соединённые Штаты будут вести боевые действия. Саудовская Аравия, Катар и другие генетически неспособны вести уличные бои. Так что остаётся Турция – но Турция не намеревается играть такую роль. История Оттоманской империи ещё слишком свежа в коллективном сознании региона.
Кроме того, Турции хватает здравого смысла понять – это только начало. Обаме в голову всегда приходят странные мысли. Как можно быть уверенным, когда он утверждает, что сирийское правительство является изгоем в борьбе с ИГ, что это будет действительно последнее слово? Анкаре лучше кого-либо другого известно, что так называемая Свободная сирийская армия – насмешка.
Кроме того, существует курдский джокер. Турция хотела бы понаблюдать, как Соединённые Штаты разыграют эту карту, которая влияет на её коренные интересы. Исходя из вышесказанного, в региональной политике Сирия, Ирак, Иран – все три страны в том или ином смысле являются "соперниками" Турции. Кстати, в Турции проживает значительное число алавитов (последователей религиозного течения, составляющего основу сирийского режима).
Наконец, существует головоломка, завернутая в тайну, завернутую в загадку: где в точности Турция встанет лицом к лицу с экстремистскими исламистскими группировками? Маклэчи цитирует последнего американского посла в Турции Фрэнсиса Риккиардоуна (который завершил свою работу в Анкаре и в прошлом месяце вернулся домой), раскрывающего, как США продолжают оказывать давление на Турцию, чтобы вырвать у неё связи с экстремистскими группами, но в то же время: "Это серьёзные вопросы, они еще не решены ... они не могут быть решены. У нас, в конечном счёте, не было выбора, кроме как согласиться или не согласиться".
Получается, что Турция умоляла, чтобы её участие в планах Обамы по разгрому ИГ ограничилось оказанием гуманитарной помощи и предоставлением разведданных. Может ли Турция отделаться такой скромной ролью? США легко не позволят этому случиться.
В минувшие выходные в кулуарах саммита НАТО в Уэльсе Обама провёл 90-минутную встречу с премьер-министром Реджепом Эрдоганом и с трудом добился от того обещания турецкого сотрудничества. Сорок восемь часов спустя министр обороны США Чак Хейгел прилетел в Анкару, чтобы развить успех.
Но к тому времени после долгих размышлений и консультаций с турецкой разведкой, военными и дипломатами Эрдоган, вероятно, пересмотрел решение. Турецкие СМИ, ссылаясь на правящие круги, во всеуслышание сообщали, что Эрдоган – против предоставления военной помощи любого рода, в том числе турецких баз на сирийской и иракской границах, стартовых позиций для ударов с воздуха и участия спецназа. Итак, в пятницу госсекретарь Джон Керри прилетел в Анкару.
Керри, несомненно, был очень настойчив, но насколько Эрдоган смягчил свою позицию, остаётся неясным. По сообщениям из Турции создаётся впечатление, что без уступок не обошлось.
Неудивительно, что Керри позитивно оценил результаты поездки, но многозначительно сформулировал это с восхитительной неопределённостью: "Мы будем продолжать переговоры с военными и другими специалистами, и понадобится время, чтобы определить конкретную роль Турции". Он признал, что "в данный момент времени совершенно преждевременно и откровенно неуместно начинать планировать, что будет делать одна страна, а что вслед за ней другая". Всё понятно?
Без сомнения, стратегия Обамы обречена на неудачу и с сотрудничеством Турции, и без него. Турция знает ИГИЛ досконально; её разведка чрезвычайно активна в иракском Курдистане и Сирии; она имеет протяженную границу с Ираком и Сирией; и, наконец, она способна обеспечить материально-техническую поддержку крупной военной операции. Самое главное, Турция – держава НАТО, которая воспринимает обязанности члена Альянса всерьёз.
Но есть и подводные камни. В последние месяцы Эрдоган достиг пика политической карьеры, отразив жестокую атаку американской марионетки Фетхуллаха Гюлена. Что временами казалось рискованной затеей, поскольку Гюлен в Турции достаточно влиятелен. Это одно.
Но гораздо важнее собственное восприятие Эрдоганом своей судьбы как флагмана исламизма на мусульманском Ближнем Востоке. Любой, изучавший политическую жизнь Эрдогана, его убеждения и его пылкое отношение к славной истории Турции – или его неординарный характер – будет изумлён, почему он должен позволить на этом славном этапе его жизни и в эту славную эпоху запятнать своё место в истории, представ простой марионеткой, помогающей Западу натравливать мусульман на мусульман и продлевать его гегемонию на Новом Ближнем Востоке, поднимающемся из руин соглашения Сайкса-Пико 1916 года (несомненно, самого болезненного акта жестокой вивисекции над трепещущим сердцем Оттоманской Империи, которое до сих пор вызывает содрогание стыда в гордой национальной душе турков).