- Как вы оцениваете нынешние германо-российские отношения?

- Они характеризуются устойчивым взаимным интересом, мы ведь говорим о стратегическом партнёрстве. У нас очень интенсивные и плодотворные связи в области экономики. И на правительственном уровне регулярно проходят консультации, существует форум "Петербургский диалог", который занимается контактами между гражданскими обществами, но иногда возникают и проблемы.

- В коалиционном договоре целая страница посвящена отношениям с Россией. Какое значение имеет Россия для Европы, и в особенности для Германии?

- В последние месяцы сильно проявилась необходимость участия России в решении международных проблем и конфликтов. В сирийском вопросе Россия сыграла очень конструктивную роль. Нас ожидает конференция по Сирии «Женева-2», на которой мы надеемся приблизиться к политическому решению, и тут Россия играет действительно выдающуюся, очень важную роль.

- Сейчас в Германии новое правительство с министром иностранных дел Франк-Вальтером Штайнмайером. Каких изменений в немецкой политике по отношению к России вы ждёте или желаете?

- Слишком рано говорить о том, какой будет политика в отношении России, возможно, она изменится. Но один факт известен: в 2007 году от Франк-Вальтера Штайнмайера исходила идея партнёрства во имя модернизации. Сегодня она стала официальной совместной программой не только Германии и России, но также ЕС и России. Более того, она представляла и представляет собой масштабное предложение, которое до сих пор не используется так, как было бы желательно. Я считаю, имеет смысл к нему вернуться. Но это моё личное мнение, у меня нет информации, каким образом наш новый министр иностранных дел будет строить политику в отношении России.

- Расскажите, пожалуйста, а чем конкретно занимается координатор по России?

- Он не занимается официальной политикой, дипломатией в классическом понимании, а отвечает за то, что, наверное, следует назвать диалогом между обществами. То есть в мои задачи входит поддержание контактов с гражданским обществом, с представителями общественных структур, официально не занимающихся политикой, а также установление подобных контактов. Впоследствии это будет распространяться не только на Российскую Федерацию, но также и на республики Средней Азии и страны "Восточного партнерства".

- Ваша новая должность называется координатор с полномочиями по России, Средней Азии и странам "Восточного партнёрства". Вы считаетесь знатоком всего бывшего "восточного блока". Если бы вам пришлось сегодня, спустя почти 25 лет после исторического поворота, переформатировать "восточный блок", какие страны и регионы вы объединили бы в группы с точки зрения связей с Европой, с экономической, культурной точек зрения.

- Я считаю, что у нас особенно тесные связи с Российской Федерацией, а также с Украиной – это, безусловно, важнейшие партнёры ЕС на Востоке, но и в Средней Азии существуют интересные тенденции. ЕС ведь уже в 2007 году инициировал стратегию "ЕС – Средняя Азия", я в этом тоже активно участвовал и очень хорошо знаю эти страны. Особенно Казахстан, потому что я некоторое время возглавлял Германо-казахское общество и много раз посещал эту страну. Это очень динамичная среднеазиатская страна, и, конечно, есть республики - Армения, Азербайджан и Грузия - с совершенно особыми тенденциями, а также с неразрешёнными проблемами, то есть с так называемыми frozen conflicts (замороженными конфликтами). Абхазия, Осетия остаются вызовом, и, конечно, конфликт вокруг Нагорного Карабаха. Затем есть Молдавия с проблемой Приднестровья, то есть здесь существует целый ряд вызовов для европейской политики, но в общих интересах, конечно, улучшение регионального сотрудничества, потому что многие конфликты могут быть разрешены только через региональное сотрудничество, которое всегда остаётся стратегией Евросоюза.

- Каким вам видится путь Украины?

- Я надеюсь, что украинцы не чувствуют себя зажатыми между Россией и ЕС, но верно, что у них традиционно очень тесные связи с Россией. Причём существуют различия между Западной и Восточной Украиной. Западная Украина расположена очень близко к Польше и очень сильно с ней кооперируется, для Востока естественны связи с Российской Федерацией.

Украина в данный момент переживает тяжёлый этап развития, прежде всего в области экономики, и не может обойтись без помощи. А со времён "оранжевой революции" существует идея реализации особой программы с Европейским союзом, что потом назвали соглашением об ассоциации. Но в последнюю минуту перед саммитом "Восточного партнёрства" в Вильнюсе дело расстроилось, и теперь, после перерыва, который автоматически наступает в подобном случае, вероятно, будут попытки путём переговоров найти решение этой проблемы. Что будет непросто.

- Вы заговорили об экономических проблемах, которые не любят рассматривать, если речь идёт об Украине, но как раз в этом отношении Россия оказала помощь, когда та понадобилась.

- Программа соглашения об ассоциации содержала бы также меры поддержки Украины, но у Украины есть одна очень острая проблема - проблема платёжеспособности. Это значит, что в данный момент требуется немало миллиардов, чтобы в 2014 году Украине вообще свести концы с концами. И тут Россия оказала довольно щедрую помощь, и это могло стать причиной, почему вопреки ожиданиям европейцев в Вильнюсе не состоялось соглашение об ассоциации.

- Вы упомянули различные «frozen conflicts», преимущественно, за исключением Приднестровья, локализованные на Кавказе, который всегда был горячей точкой. Считаете ли вы, что Олимпийские игры пройдут мирно?

- По моим впечатлениям российская сторона сделала в отношении мер безопасности всё, что можно было сделать. То есть выделить свыше пятидесяти тысяч человек для обеспечения безопасности, даже устроить спутниковое наблюдение, установить 1400 видеокамер – я думаю, российская сторона знает, как это важно. Я считаю, что в общих интересах, чтобы этим Играм не помешали какие-нибудь экстремисты.

- Перейдём к России. Является ли Россия по-прежнему сверхдержавой?

- Я как раз говорил о конфликтах, упомянув только сирийский, но в данный момент мы наблюдаем очень интересное и важное развитие в верном направлении, что касается Ирана, большие усилия Соединённых Штатов по продвижению переговоров непосредственно по ближневосточному конфликту между Израилем и палестинцами. Во всех этих проектах важен голос Москвы, и совершенно необходимо, чтобы Россия предлагала конструктивную политику для разрешения подобных конфликтов. Роль России значительна. Кстати, нам, немцам, важно, что мы, например, в условиях постепенного завершения операции в Афганистане также зависим от России, что касается транзитных прав и так далее, и что нам их предоставили. За это Германия благодарна.

- Всё то, о чём вы сказали, сильные стороны российской внешней политики, и действительно за последний год в этой области были расставлены акценты, но скептики тем не менее считают, что возникает враждебность; даже вернулось в обиход выражение "холодная война". Считаете ли вы возможным, чтобы в таком мире, как сегодняшний, возникли новые фронты?

- Да, вообще-то мы никак не можем себе этого позволить. Потому что наряду с конфликтами, про которые мы говорили выше, существуют и глобальные вызовы. Это, например, изменение климата, ограниченность водных ресурсов, необходимость прокормить население мира и снабдить его электроэнергией. Всё это глобальные вызовы, которые делают необходимым глобальное партнёрство ответственности, немыслимое без России. Но кто думает, что нас может продвинуть вперёд какая-либо конфронтация, тот упускает из виду значение этих глобальных вызовов, добавляющихся к текущим конфликтам. В которых, однако, сейчас наблюдается по-настоящему вдохновляющее развитие.

- Но, вопреки тесному экономическому и политическому сотрудничеству по глобальным проблемам, за последнее время возникли определённые разногласия между Западом и Россией. На этот случай есть выражение: Россию понимают не головой, а сердцем. И действительно Западу часто трудно понять Россию. В какой степени следует мерить Россию её собственным аршином, а в какой – аршином западной демократии?

- Вы имеете в виду так называемых толкователей России, к которым меня тоже при случае причисляют; я не считаю это выражение ругательным, я нахожу его совершенно подходящим, по крайней мере для того, чтобы проанализировать, как, например, возникают различные позиции. Как, например, возникает разочарование в Западе, в западной политике, несомненно существующее в российской элите, чем это можно объяснить.

- А что для вас значит Россия в эмоциональном плане?

- В эмоциональном плане, поскольку я изучал историю и в качестве непрофильного предмета славянские языки, это по-настоящему захватывающая русская история и великая русская культура с великими писателями и поэтами. Я поклонник Александра Пушкина, который, к сожалению, прожил слишком мало, но оставил великолепные произведения, вошедшие в мировую литературу. Точно так же, как Достоевский, Толстой и другие великие русские писатели. И, конечно, интерес к русской культуре накладывает свой отпечаток, и такой опыт и такие впечатления не помешают, когда занимаешься политикой.