Анатолий Вассерман: Неоколониализм — дело не русское. Мы — империя не колониальная, а континентальная

Активную политику Российской Федерации в странах, с нелёгкой руки западных пропагандистов именуемых Третьим миром, нынче объявляют неоколониализмом — мол, наша страна ничем не хуже Соединённых Государств Америки, а потому тоже имеет право грабить тех, кто послабее.

Прежде всего отмечу: сам термин «Третий мир» — часть концептуальной ловушки, куда мы угодили ещё в советское время. Тогда наши противники провозгласили: Первый мир — страны капиталистические, Второй — социалистические, Третий — те, не соответствует стандартам Первого и в то же время не входит во Второй. Но само это деление ложно. В Первом и Третьем мире действует одна и та же рыночная экономика. Все многочисленные различия между ними — организация власти, традиции ведения дел, уровень образования и т.п. — не отменяют главного: там действует рынок, а всё остальное лишь подчинено его требованиям. Причём в современных условиях — как раз вследствие колониализма и неоколониализма — этот рынок един. Индия и Гаити — такие же неотъемлемые части общемирового рыночного хозяйства, как Германия и Люксембург. Деление рыночного мира на Первый и Третий было придумано для того, чтобы мы — Второй мир — сравнивали свой уровень жизни только с лучшими, не обращая внимания на средние показатели. Между тем средний по всем социалистическим странам уровень жизни всегда — с момента зарождения социализма и по сей день — выше среднего по всем капиталистическим. Этого-то мы и не замечали благодаря вере рассказам противника.

Но если уж мы нынче выпали из Второго мира — не следует ли нам ради попадания в Первый грабить Третий, как делают прочие первомирцы?

Я уже не раз говорил и писал, что империи есть двух принципиально разных типов: колониальные и континентальные.

Колониальная империя — государство, где метрополия отделена от колонии большими расстояниями и где поэтому даже сейчас (не говоря уж о прошлых веках) невозможно быстро прийти на помощь колониальным властям, если у них начнутся какие бы то ни было разногласия с местными жителями. Поэтому для колониальной империи единственный способ долгосрочного поддержания порядка — давить население колонии так, чтобы там не могли появиться люди, способные всерьёз подумать о том, чтобы управлять колонией без помощи метрополии. Простейший способ давления — непрерывно грабить колонию, чтобы там даже для выживания приходилось напрягать все силы. И, понятно, беспомощность жителей колонии облегчает их ограбление.

Российская же империя — континентальная. Она сформирована народами, много веков подряд жившими бок о бок. За это время они успели сами — без какого бы то ни было вмешательства какой бы то ни было единой власти — сформировать технологию взаимовыгодного взаимодействия. Поэтому всё, что требуется от центральной власти — не мешать этому взаимодействию. Конечно, желательно, чтобы центральная власть наложила на эти уже сформированные методы взаимодействия свою дисциплину, чтобы гарантировать соблюдение порядка, ранее установленного самими народами, чтобы они могли быть уверены, что это взаимодействие сохранится, чтобы, грубо говоря, каждый человек был уверен: там, куда он приедет, он будет подчиняться тем же единым правилам. Но сами эти правила устанавливаются самими народами без вмешательства центральной власти. Поэтому для континентальной империи методы угнетения народов, методы насильственного навязывания им каких бы то ни было законов и правил — контрпродуктивны: они приводят к снижению производительности труда по империи в целом.

Соответственно, если мы попытаемся вести колониальную политику в том стиле, в каком её вели в разное время разные страны Западной Европы и Северной Америки, то добьёмся существенно худших результатов, чем добивались, ведя самостоятельную политику самостоятельно найденными методами. Классическая колониальная политика возможна только для колониальных империй, но не для континентальных.

Более того, даже со странами, отдалёнными от нас, нам лучше вести политику в континентальном духе. Ибо чем больше мы будем способствовать их развитию, тем больше они смогут нам дать. Конечно, нельзя впадать в крайность позднесоветских времён, когда мы давали всяческие блага в обмен на обещания придерживаться социалистической ориентации, даже не пытаясь проверить, в чём именно выразится эта ориентация. Но даже из общих экономических соображений понятно: односторонний грабёж даёт даже самому грабителю в конечном счёте куда меньше, чем взаимовыгодное взаимодействие.

Не исключаю, что наши либеральные младшие братья по разуму, искренне верующие, что солнце восходит на западе, не понимают ни разницы между взаимодействием и грабежом, ни тем более разницы между двумя типами империй и поэтому предпочтут видеть у нас классическую колониальную политику. Но нам совершенно незачем подражать младшим братьям по разуму — будем старшими.