Город победившего майдана

Владислав Вдовин — из Львова, где хотят «новую Украину», но не знают, как ее строить

Фото: РИА Новости/Павел Паламарчук

Львовский майдан называют вторым по значению после киевского. Из западного города в столицу Украины поставляются отборные протестанты, а в Россию — страшилки про бандеровцев. Где как не здесь, в 70 км от границы ЕС, стоит постигать смысл украинских еврострастей.

В начале дня, пока старшие на работе, львовский евромайдан на проспекте Свободы принадлежит студентам. К двенадцати они сходятся сюда организованными колоннами со старостами во главе. Желто-синие флаги на плечах. Передовой отряд ждет на перекрестке отстающих, температура около нуля, и ребята начинают согреваться синхронными прыжками под речевку «Хто не скаче — той москаль». Выглядит игра тупо и безобидно, девочки смеются и хлопают в ладоши. К реальным гостям из Москвы в городе относятся лояльно, на русский переключаются охотно.

Акция на проспекте Свободы проходит в атмосфере то ли открытого лектория, то ли политинформации. Среди дневных выступающих немало преподавателей. Женщина средних лет на сцене играет интонациями опытной училки. Тема «занятия»: «Чего добивается оппозиция?» Перечисляет требования с паузами, почти как на диктанте: «У нас есть два пути: мирный и насильственный». Голосом дает понять, выбор какого из них ведет к высокой оценке. «Но режим Януковича (пауза) пошел на о-о-очень хи-и-итрый ша-а-аг». У такого педагога даже троечники усвоят материал.

Потом перемена — площадь пританцовывает под «Червону руту». И следующая пара — урок сострадания — главный предмет. На большой экран выводят фильм об избиении участников киевского майдана бойцами «Беркута». Площадь стонет под рассказы пострадавшей: «Нас догоняли и били по головам чоботами». У кого-то наворачиваются слезы. Когда видео заканчивается, ведущая просит хором кричать: «Вместе мы сила! Вместе мы сила!» Толпа отзывается, но вяло.      

Во Львове на первый взгляд кажется, что здесь все заодно. Местная власть не просто на стороне митингующих, а в некотором смысле радикальнее. Мэр Андрей Садовый в конце ноября призвал предприятия города к забастовке, которую в итоге мало кто поддержал. По крайней мере мне не удалось узнать хотя бы об одном крупном предприятии, остановившем работу. В местных школах объявили, что будут лояльны к детям, пропускающим уроки из-за похода на майдан с родителями. Ректоры пообещали прикрыть студентов, уехавших в Киев или дежурящих на проспекте Свободы. Силовики заявили, что не выполнят приказ о разгоне. «У нас в городе бороться не с кем, так что здесь все мирно, гораздо важнее сейчас, что происходит в Киеве, мы приходим на площадь, чтобы поддержать столицу», — объясняет участница протеста.

Внутреннего врага, впрочем, уже нашли. Майдан обратился к местным представителям правящей в стране, но малочисленной во Львове Партии регионов с ультиматумом: они покидают организацию до 8 декабря или горожане начинают бойкотировать продукцию их бизнеса. Главе отделения партии Олегу Барану принадлежит сеть мясных магазинов «Родынна ковбаска». По данным львовских активистов, его товарищи контролируют также два супермаркета и рынок.

Новости из Киева в эфире оппозиционного «5 канала» ежечасно выносятся на большой экран. Идет сюжет про альтернативный митинг в поддержку Партии регионов — репортер спрашивает у участника, почему он пришел на эту акцию, мужчина отвечает на русском: «Потому что привезли», — и площадь заливается хохотом. Кажется, никто не видит параллели со звучавшими 15 минут назад аплодисментами сообщению о том, что каждые сутки новые колонны автобусов продолжают организованно отправлять львовян на подмогу Киеву.

В остальном майдан проходит без партийных предпочтений и символики. На выборах 2012 года в Верховную раду радикальная «Свобода» во главе с львовянином Тягнибоком, тимошенковская «Батькивщина» и УДАР Виталия Кличко в сумме собрали во Львовской области 87% голосов. Партия регионов не дотянула и до 5%. Русские, белорусы и евреи — основные носители русского языка — как раз вместе составляют в регионе около 4%.

«Российская власть» играет в речах и лозунгах майдана роль огородного пугала, но от бытовой русофобии толпу старательно уводят. Речевка для разогрева звучит со сцены исключительно в отцензурированной форме: «Хто не скаче — той Азаров», то есть украинский премьер-министр. Нескладно, зато политкорректно.

На обложках журналов в витринах местных киосков русский язык выигрывает у украинского в соотношении примерно четыре к одному. Уличный музыкант в Старом городе развлекает прохожих цоевскими «Алюминиевыми огурцами». Тему галицийских национальных фобий скандально эксплуатирует общепит. Самый известный туристический ресторан города устроен как стилизация под бандеровский схрон, где ежевечерне устраивают шуточные облавы на «москалей и коммунистов». Второе по популярности заведение — «жидовская пивная» у разрушенной синагоги, где официанты изображают иудеев, концептуально обсчитывая клиентов и предлагая им торговаться. Зарабатывать, оказывается, можно даже на памяти о том, что в вашем городе евреев убивали тысячами.

Состав дежурящих на проспекте Свободы меняется несколько раз в день. После шести вечера к сцене с транспарантом «Иван Франко был европейцем. А ты?» приходят горожане постарше, для них организаторы готовят коронные номера. Под драматичную рок-балладу на сцене разыгрывается пантомима. Два парня, очевидно  символизирующие бойцов «Беркута», бросаются избивать беззащитную девушку. Третий, сочувствуя жертве, широкими жестами изображает скорбь. Я отвлекся на минуту и не увидел, как они пришли к финалу, в котором уже избитые плохие парни корчились на полу, а девушка была спасена двумя положительными героями.

После короткого представления идет коллективная молитва, потом патриотический рэп «Моя мечта — новая Украина» и рубрика «Юмор с майдана». Шутят, например, про якобы новые надписи на пачках сигарет: «Тобi мало, що Янык твiй президент, ти ще й палиш». Конферанс на сцене ведет очаровательная София Федина, аспирант политологии и певица, несколько лет назад выпустившая альбом военных песен повстанцев-бандеровцев.

Майдан не отпускает вас и за пределами проспекта Свободы. Звуки многодневного митинга проникают за стены ближайшего костела иезуитов, посетители которого читают в микрофон молитвы за участников политических акций. Продолжив прогулку по старым храмам Львова, вы попадаете на вечернюю службу в греко-католический собор, чтобы и здесь услышать, как батюшка просит Всевышнего о здравии защитников майдана. Наконец, перейдя в одну из многочисленных кофеен, вы случайно располагаетесь по соседству с парой стильно одетых львовянок, обсуждающих, как уговорить мужей посещать акции реже.

Официально местные власти запретили продавать в центре города алкоголь, чтобы избежать появления пьяных на майдане. Украинская демократия проявляется в том, что одни заведения соблюдают запрет, другие как будто о нем не слышали. Никогда не знаешь, что ждет тебя в новом месте. Зайдя в очередное кафе, спрашиваю хостес:
— Что-нибудь спиртное можно заказать?
— Нельзя, вы знаете, такой указ вышел...
— ...Ну давайте тогда чай.
— Вы не дослушали. Мы продаем, но не в открытую. Проходите, садитесь.
Через минуту совершенно в открытую приносят глинтвейн.

В тишине кофеен, которыми славится город, можно узнать личные мнения участников толпы. На площади скандируют, что будут стоять до победного конца. В частных беседах выясняется, что активисты не очень представляют, как этот конец должен выглядеть. В отставку Януковича и Азарова, как и в скорую интеграцию с ЕС, здесь не слишком верят. «Мы стоим в поддержку Киева, повестку дня определяют там», — объясняет свою позицию менеджер частной компании лет тридцати. «Прежде всего мы должны были показать власти, что мирных людей нельзя избивать. Понимаешь, мы вышли, потому что невозможно оставаться равнодушными, а с программами пусть разбираются политики», — говорит другой посещающий проспект Свободы компаньон.

Самым рейтинговым политиком в городе неравнодушных сторонников европейского выбора без России и Януковича является националист и антисемит Олег Тягнибок. Он выступает за возвращение в паспорта графы «национальность», «законодательное разграничение» этнических украинцев и нацменьшинств, а также введение виз с Россией и требование у восточного соседа компенсаций «за геноцид украинского народа». Мои собеседники уверяют, что голосование за него было во многом протестным.

Пыл протестующих, впрочем, кажется, снижается день ото дня. С первоначальных 10 тыс. вечерняя толпа на львовском майдане к началу декабря схлопнулась примерно до 3 тыс., а к 7 декабря — до нескольких сотен человек. Да, умножать эту цифру нужно на три-четыре, потому что горожане сменяют друг друга на проспекте Свободы в разное время дня. Да, многие уехали стоять в Киеве. А погода постепенно ухудшается, к выходным температура опустилась ниже нуля и выпал приличный слой снега. На следующей неделе синоптики обещают похолодание.

На «народное вече» утром 8 декабря я выхожу из, наверное, типично львовского «австрийского» жилого дома. В квартире старая печь с керамической облицовкой. Окна выходят в закрытый двор, где еще на днях сушили белье. Покатые крыши, все слегка облезлое. Спускаюсь по скрипучим ступеням с дубовыми перилами. Паркет на площадке между этажами, горшки с алоэ на подоконнике. Чистота, история, Европа. У соседей на двери подъезда нарисована жирная белая свастика. Вижу ее с первого дня, не замазывают. Наверное, никому не мешает.